Читать онлайн «Балтийские славяне. От Рерика до Старигарда». Страница 25

Столицей полабингов или полабов в XI–XII веках был город Ратцебург, находящийся на одноимённом Ратцебургском озере. Иногда название города связывают с именем Ратибора – одного из ободритских князей XI века, упоминаемого в хронике Адама: «Этот Ратибор был христианином и считался среди варваров мужем великой силы. У него было 8 сыновей, славянских князей, которые все до единого были убиты данами, когда пытались отомстить за отца. Желая отомстить за его смерть, винулы уже тогда явились со всем своим войском и, разоряя окрестности, дошли до самого Рибе» (Адам, II, 79(75)).

И хотя название города Ратцебург (изначально Racesburg) лингвистика действительно выводит от славянского личного имени Ратибор (Trautmann 1948, S. 49) (т. е. Ратцебург – «город Ратибора»), подтверждения этому предположению не находится в источниках. Впервые и ободритский князь Ратибор и город Ратцебург, бывший столицей полабов, упоминаются в середине-второй половине XI века, в контексте начатой Готтшальком христианизации. Ратибор погиб в 1043 году и, исходя из того, что на момент смерти у него уже было 8 сыновей в возрасте, в котором они уже могли принимать участие в боевых действиях, сам он должен был быть уже в вполне зрелом, а то и вовсе почтенном возрасте. Время основание Ратцебурга в таком случае могло бы прийтись начало XI века. Настолько позднее основание столицы полабов теоретически сходится с предполагаемым временем окончательной ассимиляции смельдингов соседними племенами и превращение их в новую общность – полабов. Также и первые упоминания Ратцебурга как христианского центра не противоречат сообщениям о христианской вере жившего примерно в то же время князя Ратибора. И всё же подобную, основанную лишь на множестве предположений, при отсутствии прямых свидетельств, конструкцию стоит признать слишком ненадёжной для однозначных выводов. Имя Ратибор было широко распространено у славян, в том числе и у балтийских (к примеру, поморский князь Ратибор и противостоящий династии Готтшалька князь Раце из рода Крута – оба были носителями этого имени в XII веке), так что название столицы полабов могло и не быть связано с ободритским князем Ратибором первой половины XII века, а возникнуть, как и сам город, намного ранее. Сам Адам при этом никак не связывал Ратибора ни с полабами, ни с Ратцебургом.

Во времена правления сменившего Ратибора Готтшалька (после 1043 – до 1066 гг.) Ратцебург был уже одним из важнейших городов ободритских земель. Как и в двух других племенных столицах ободритов – Старигарде и Мекленбурге – в 1050-х или даже начале 1060-х гг. в Ратцебурге создаётся первое епископство, просуществовавшее до 1066 года, когда восставшие язычники побили в нём камнями монахов. Второе епископство было создано здесь Генрихом Львом через сто лет, в 1054 году. Гельмольд сообщает, что богиней полабов в XII веке была Жива (Siwa/Siwe/Synna), однако никаких подробностей относительно её культа не сообщает.

Не исключено, что построенный 1160 году в наивысшей точке острова ратцебургский собор – в наше время единственное, что напоминает об ободритских временах в городе – мог быть возведён на месте разрушенного храма или святыни, посвященной Живе. Славянская крепость Ратцебурга находилась на живописном острове в одноимённом Ратцебургском озере. Сейчас этот остров является историческим центром современного немецкого города Ратцебург. Масштабных археологических раскопок здесь не проводилось, но в ходе небольших спасательных или строительных раскопок на территории бывшей крепости и рядом с ней было обнаружено несколько сотен черепков славянской керамики, на основании которых крепость датируется (крайне предположительно) первой половиной XI–XII вв. (Schmidt-Hecklau 2002, S. 175). Значительных находок здесь сделано не было, из наиболее интересных можно упомянуть золотую оправку чехла для ножа позднеславянского периода (Schmidt-Hecklau 2002, S. 269; Taf 114-5), шпоры и 17-сантиметровый каменный идол (Schmidt-Hecklau 2002, S. 270; Struve 1958, Taf. 1).

Нанесение археологических находок в области полабов на карту позволяет отчётливо выделить наибольшую их концентрацию к юго-западу от Ратцебургского озера по реке Штекниц (Stecknitz), так, что центр племени полабов пришёлся бы на область между Ратцебургом, Триттау, Мёлльном и озером Шаль, но не доходя при этом на юг до Эльбы около 15 км. Исторически, кроме Ратцебурга, известно название лишь ещё одного города или местности полабов – Смилово, упоминающееся Гельмольдом как место битвы вернувшегося из датского изгнания Генриха Готшальковича с восставшими против него подчинёнными. Населённый пункт с таким названием (ныне Schmilau) сохранился и до сих пор как раз в области большой концентрации археологических находок славянского периода между Ратцебургом и Мёлльном, однако каких-либо значительных артефактов не было найдено и здесь. В качестве предшествовавшей Ратцебургу столицы полабов A. Schmidt-Heckau предполагал крепость возле населённого пункта Хаммер, расположенную в 4 км северо-западнее Мёлльна.

Датировка этой крепости концом VIII – началом XII вв. (Schmidt-Hecklau 2002, S. 229) действительно позволяет такое предположение. Как и Ратцебургская крепость, более ранняя крепость в Хаммере имела неукреплённый посад и сопутствующие поселения, подчёркивающие значение этих мест, как региональных центров. Находки из Хаммера также представлены в основном многочисленной керамикой, без каких-либо выдающихся артефактов. Схожая ситуация с археологическими находками характерна и для всей исторической области расселения полабов и объясняется тем, что масштабных и планомерных раскопок здесь никогда не проводилось. Это обстоятельство, вместе с практически полным отсутствием детальных описаний Полабья в хрониках славянского периода, делает полабов и их земли самым малоизученным на настоящий момент ободритским племенем и регионом.

Племя «ободритов в узком смысле» населяло западную часть современной федеративной земли Мекленбург – Передняя Померания. Гельмольд называл реку Траву западной границей ободритов, отделяющей их от вагров. На юго-западе их границы должны были доходить до Ратцебурга, где они граничили с полабами, а на юге – до Шверинского озера и города Пархим. В другом месте Гельмольд сообщает, что северо-восточной границей ободритов была крепость Вурле на реке Варнов, за которой начинались земли хижан-лютичей. О прохождении юго-восточной их границы упоминаний не сохранилось. Она могла проходить либо по верхнему течению реки Варнов, либо доходить до озера Мюриц, где начинались земли моричан.

Вопреки тому, что форма «ободриты» в качестве названия славян, населявших вышеназванные территории, прочно вошла в международную научную историографию и стала в ней общепринятой, существуют серьёзные основания сомневаться в том, что именно она и была их славянским самоназванием. Дело в том, что форма эта встречается только в континентально-германских или зависимых от них источниках. В то же время она осталась неизвестна их ближайшим соседям – ни в Польше, ни в Дании или Скандинавии, ни на Руси, хотя во всех этих землях ободриты должны были быть хорошо известны. Подозрение вызывает уже сам факт, что употребляемая немецкими источниками форма «ободриты» не имеет убедительной славянской этимологии, в чём видится указание на вероятный экзоэтноним. В качестве возможного решения вопроса можно было бы предположить, что название «ободриты» было перенесено франками на мекленбургских славян с какого-то обитавшего в IX веке на Дунае племени. Так, анналы королевства франков сообщают о том, как немецкий император в 824 году принимал в Баварии послов «абодритов, которые повсюду называются преденеценты и живут по соседству с болгарами на Дунае в Дакии» (Annales Regni Francorum, 824). Можно было бы предположить, что изначальная прародина этого славянского племени находилась в придунайских землях, откуда часть ободритов прибыла в северную Германию, а часть осталась на месте, однако этому сложно найти какие-либо подтверждения в археологии и лингвистике. В действительности же, с пришельцами из придунайских земель если кого и можно связать из славянских племён Германии, то более южные племена, известные под собирательным названием лужицких сербов. Славяне, жившие в Мекленбурге, в то же время оказываются как в культурном (суково-дзедзицкая керамика), так и в языковом (северно-лехитские диалекты) отношении ближайшими родственниками славян из северной Польши. О.Н. Трубачёв предполагал, что «Praedencenti» в процитированном выше отрывке Франкских анналов нужно читать как латинское «грабители», так, что эти «Praedencenti» были бы латинским переводом славянского глагола *obfa)drati «ободрать, ограбить» (Трубачев 1992). Таким образом, «ободриты» должно было быть славянским словообразованием, «устрашающим этнонимом-эпитетом», данным ободритам их славянскими соседями и заимствованным от этих славянских соседей ободритов также и франками. Однако такую версию нельзя назвать бесспорной. С не меньшей лёгкостью ситуация могла быть и с точностью до наоборот: «Praedencenti» могло быть латинской транскрипцией или немецкой передачей исходно славянского «придунечане», а ободриты в таком случае должно было быть немецким аналогом этого славянского названия. Общий смысл фразы был бы в таком случае: «абодриты, которые повсюду [т. е. в окружающих славянских землях] называются преденеценты [придунечане] и живут по соседству с болгарами на Дунае в Дакии».