Читать онлайн «История Кубанского казачьего войска». Страница 48

Таким образом, З.А. Чепига, попавши в положение кошевого атамана Черноморского войска, несомненно, был популярным между казаками лицом. Со своим конкурентом Головатым он был в отличных товарищеских отношениях. Начальство также благоволило к нему. Все это было весьма важно для неокрепшего, только формировавшегося еще войска. Требовалось, чтобы и свои уважали кошевого и доверяли ему, и чтобы сам кошевой мог при случае постоять за войско. Надо отдать честь З.А. Чепиге: он сумел удержать это почетное ответственное положение во все время войны с турками.

Когда известный впоследствии генерал-майор Кутузов, не выказавший вообще в отношениях своих к казакам ни ума, ни такта, издал приказ, чтобы Чепига отправился с конными полками на соединение с бригадой походного атамана, донского полковника Исаева, то Чепига ответил Кутузову, что войско и сам он, как кошевой атаман, считают обидным подчинение их донскому полковнику. Тем не менее Чепига двинулся в назначенное ему место. Тогда Кутузов поднял целую историю, обвиняя Чепигу в неповиновении, о чем и донес Потемкину. Когда же выяснилось, что Чепига все-таки исполнил распоряжение Кутузова и указал ему лишь его ошибку, тогда Потемкин увидел, а Кутузов понял, что сам он попал впросак. Этот, в сущности ничтожный, служебного порядка случай только, понятно, поднял репутацию Харька в глазах казаков и кошевого атамана бригадира Чепиги в глазах военного люда. Чепига, в сущности, был не честолюбивый человек, и когда в отряде того же Кутузова у Тульчи в авангарде к Чепиге попал случайно полковник де Рибас и явился к нему, как к командующему, то Харько тактично отклонил это подчинение вежливого француза и предложил ему совместно действовать против неприятеля. Кошевой атаман дорожил главным образом честью и славой войска, и это ценили в своем батьке казаки, попадавшие обыкновенно с пеленок в военную обстановку.

В течение всей турецкой войны Чепига командовал конницей и распоряжался всем войском, направляя пехоту, куда требовалось. Он участвовал со своими казаками в целом ряде стычек, крупных и мелких сражений, и нес главным образом передовую разведочную службу, отличаясь храбростью, опытностью и распорядительностью. Сам Кутузов в деле под Бендерами отдал должное черноморским казакам с их кошевым Чепигой за стойкость, мужество и храбрость. Когда Суворов брал Измаил, то поручил Чепиге вести на крепость вторую центральную штурмовую колонну. Под конец военных действий Чепига с казаками разбил значительный турецкий отряд и расстроил планы противников, уничтоживши засаду хана с татарами. Сам хан едва избежал плена. Впрочем, Чепиге и казакам помог тут следующий интересный случай.

При первой же стычке с неприятелем казак Помело, из отряда Чепиги, столкнулся со своим братом, казаком Запорожской Сечи, осевшим в Турции. Турецкий запорожец предупредил брата, что турки и татары устроили засаду на казаков, и указал место засады татар. Чепига воспользовался этим указанием и не только не попал в засаду, но пошел в атаку на ханские силы, разбил ханские войска и гнал их до реки, за которой укрылся хан с уцелевшими татарами и некрасовцами.

Участвуя лично в переселении казаков из-за Буга на Кубань, Чепига собственным примером подавал утомленным казакам уроки выдержки. Болезни и лишения во время пути так подействовали на некоторых казаков, что они решили возвратиться обратно за Буг. Кошевой батько убедил отказаться от этой мысли колебавшихся казаков и, улучшая по возможности их положение, сумел довести на место переселения все войско. Перед тем как расселить войско куренями по территории, Чепига вызвал в Екатеринодар всех атаманов и объехал с ними те места, где предполагалось расположить курени. Насколько можно судить по некоторым отрывочным историческим материалам, Чепига в таких случаях любил применять старинные запорожские порядки, при которых исполнительные действия производились или при помощи избранных войском лиц, или при участии казачества и Войсковой Рады. Когда в 1789 году, в самый разгар военных действий, Чепига узнал, что «по известиям, пехотная Черноморского войска команда служить по донскому не желает и сотников у себя избирать не хочет», то убедившему себя на раде конных казаков принять порядки донцов с расчетом на прибавку войску земли по Днепр и по Азовское море, просил и Головатого «привесть и пехотную команду о земле в единомыслие», для чего и послал от конницы пять атаманов с казаками на раду пехоты. Соглашение состоялось, как желал Чепига, «за подписанием общих рук».

В 1794 году, по распоряжению нового временщика, графа Платона Зубова, Чепиге приказано было двинуться в Польшу с двумя пятисотенными полками Черноморского войска. Пока поляки шли обычными переходами в Польшу, Чепига успел побывать в Петербурге и представился Екатерине II. «Государыня, – по словам П.П. Короленко, – лаская старого и сурового воина, сама угощала его на обеде вином, виноградом и персиками». Такие люди, как Чепига, очень нужны были в ту пору, чтобы прижать вольнолюбивых поляков, хотя в свое время тот же Чепига вместе с запорожским кошем были сданы в брак. На месте действий командующий русской армией Суворов назначил Чепигу с казаками в корпус генерал-поручика Дерфельдена. В числе других сражений Чепига участвовал в штурме Праги, произведен был в чин генерала и получил орден Владимира 2-й степени. На этом и кончилась боевая карьера Чепиги. В 1795 году он возвратился с казаками обратно в Черноморию, а 15 ноября 1796 года умер от старости и болезней.

Как возобновитель казачества и устроитель Черноморского войска, отличавшийся к тому же несомненными военными дарованиями и симпатичными чертами характера, Чепига надолго оставил по себе самые хорошие воспоминания в войске. Но и солнце не без пятен. Популярный казачий атаман унес с собой в могилу лично для него не крупные грехи, но характерные для тогдашней казачьей старшины. Следуя тогдашним обыкновениям и господствующему течению в правящей казачьей среде, Чепига не чуждался ни подарков от зависящих от него лиц, ни общераспространенных приемов наживы на счет младшего брата казака. В исторических материалах сохранились прямые указания на этот счет. Батько кошевой не умел разобраться в слагавшихся экономических взаимоотношениях двух классов казачества – старшин, или панов и казаков, или рядовой массы. Собственное его положение, как атамана, чины, ордена и вообще то обаяние, которым он был окружен, затемнили перед его умственным взором действительное положение дел. Чепига скорее не понимал, что сам делал и что творилось вокруг него, чем был подлинным противником интересов массы.

Гораздо серьезнее были грехи Чепиги по отношению к казачьему самоуправлению. Исключив вместе с Головатым и Котляревским из органов казачьего самоуправления Войсковую Раду, создав без ведома и участия казачества основной акт казачьего самоуправления «Порядок общей пользы», Чепига тем самым нарушил основные начала казачьего самоуправления, подрубил, так сказать, тот самый сук, на котором сам сидел. Но тут Чепигу не грех уже попутал, а отсутствие развития и более широких воззрений на желательные формы казачьей жизни. Из казачьей истории нельзя вычеркнуть этой крупной ошибки кошевого Чепиги, но он, как и Головатый, был сыном своего века.

Третьим членом Войскового Правительства, подписавшим «Порядок общей пользы», был войсковой писарь Котляревский.

Пока живы были кошевой атаман Чепига и войсковой судья Головатый, войсковой писарь Котляревский как-то скрадывался за этими двумя крупными представителями Черноморского войска. Его точно не было, а если он и был, то как будто сам старался, чтобы его никто не заметил. Казалось, что он только пишет и пишет своим донельзя неразборчивым почерком или подписывает бумаги, а до жизни и людей ему нет никакого дела. Таким образом, получалось впечатление, что Котляревский замкнутый в себя, нелюдимый человек. На самом деле он не отличался ни простотой и доступностью кошевого батька Чепиги, ни импонирующим авторитетом судьи Головатого.

Котляревский начал свою служебную карьеру в Запорожской Сечи. Он поступил в нее в 1760 году и ничем, по-видимому, не выявлялся из общей массы рядовых запорожцев. Точно так же, когда была разрушена Сечь и Потемкин начал приближать к себе бывших запорожцев, Котляревский не попал в число старшин, составивших почетную команду при новороссийском генерал-губернаторе. По крайней мере, в исторических документах не сохранилось указаний на этот счет. Он не участвовал также в формировании казачьих команд и восстановлении Запорожского казачества в иной форме. В то время, когда занимались этим другие – Белый, Головатый и Чепига, Котляревский нес скромные обязанности по администрации. Так, в 1777 году он служил в Самарском земском правлении, в 1783 году находился в распоряжении генерал-губернатора Азовской губернии Черткова. И лишь когда началась война с турками, Котляревский стал в ряды возоб-новленного Запорожского казачества. В продолжение всей войны он оставался на месте военных действий и участвовал в важнейших сражениях русских войск с турецкими – при взятии Очакова, Гаджибея, Аккермана и Бендер, в сражении под Килией, при истреблении турецкого флота под Измаилом, в штурме и взятии этой крепости. Когда русские войска перешли через Дунай, то с ними был и Котляревский, участвовавший в 1791 году в нескольких сражениях с турками и поражении их. За взятие Измаила Котляревский был произведён в чин подполковника.