Читать онлайн «Майя. Загадка исчезнувшей цивилизации». Страница 7

Шампольон начал дешифровку надписей на Розеттском камне. Поль Эмиль Ботта нашел город Ниневию. А Остин Лэйярд исследовал остатки некогда блистательной ассирийской империи. Взоры всего мира были прикованы к Средиземноморью. Все с растущим любопытством ожидали очередных открытий, которые постепенно превращали археологию в науку. Что же касается Западного полушария, то ученые единодушно и непреклонно придерживались мнения: американские индейцы никогда не выходили в своем развитии за рамки дикости. Несмотря на прямо противоположные сообщения письменных источников эпохи Конкисты, предположение о существовании в прошлом высокоразвитых цивилизаций в южной части Америки полностью отрицалось большинством историков. Было ясно — в случае успеха Стефенсу потребуется документальное подтверждение его открытий. И никто не подходил для этой цели лучше, чем его друг Казервуд, превосходные зарисовки древностей Ближнего Востока и карты которого получили всеобщее признание. Горя желанием исследовать неведомые доселе районы, Казервуд сразу же принял предложение Стефенса сопровождать его в этой необычной экспедиции.

Два человека, наделенные ненасытной любознательностью и широкими знаниями, объединились, чтобы бросить вызов непроторенной центральноамериканской глуши и отправиться на поиски исчезнувшей цивилизации. Накануне отъезда Стефенса неожиданно назначили посланником Соединенных Штатов в Центральной Америке. Пост достался ему вследствие скоропостижной смерти его предшественника. Это была редкая удача.

В странах, которые он намеревался посетить, бушевала гражданская война. За политическое господство в молодых республиках Центральной Америки боролось сразу несколько мятежных армий. Все попытки сохранить законность и порядок терпели неудачу. Главари соперничавших армий продолжали взаимную борьбу. Вся эта территория, достаточно опасная даже при нормальных условиях, кишела теперь мародерствующими шайками разбойников и контрабандистов. Подобная ситуация едва ли могла воодушевить иностранных путешественников, намеревавшихся приступить здесь к чисто научным изысканиям. Но Стефенс надеялся, что дипломатический паспорт оградит его в какой-то мере от грозящих опасностей. В октябре 1839 г. исследователи высадились в Белизе (Британский Гондурас). Оттуда они на небольшом пароходике отправились по роке Дульсе к озеру Исабаль, лежащему па некотором расстоянии от восточного побережья Гватемалы. В порту Исабаль, расположенном на южном берегу озера, можно было нанять проводников для сухопутного путешествия через зубчатый барьер горы Мико в раздираемые войнами внутренние районы Гватемалы и далее на север. Верхом на мулах они все дальше углублялись в лесистые горы, туда, где рассчитывали найти древний город Копан. Но у них не было твердой уверенности в том, что они отправились в погоню за чем-то реальным.

После того как их со всех сторон обступил глухой тропический лес, у Стефенса появились все основания усомниться в своей затее. Возможно ли, чтобы в этой враждебной для человека природной среде процветала когда-то цивилизация? Не лучше ли согласиться с общепринятой точкой зрения и прекратить бесперспективные поиски?

Перед ними раскинулась первозданная глушь, таинственная земля, населенная лишь исконными обитателями — мириадами насекомых, экзотическими птицами, обезьянами и толстыми ящерицами — игуанами, которые нервно били хвостами в кустарнике, глядя пустыми глазами на людей и вьючных животных, нарушивших вековую первобытную тишину. Стефенс ярко описал опасности, встретившие их, как только они отправились в путь: «Сразу же начался крутой подъем по странной дороге — узкому и глубокому оврагу, дно которого было испещрено следами мулов и изрезано промоинами от горных потоков. Овраг оказался настолько глубоким, что его края нависали над нашими головами, и таким узким, что мы едва могли протиснуться между его стенами. Сквозь это грязное ущелье весь наш караван двигался длинной цепочкой. Погонщики мулов, шедшие внутри каравана и наверху, по краям оврага, вытаскивали мулов, когда те увязали в грязи, поднимали их, когда они падали, приводили в порядок вьюки, ругались, кричали и подхлестывали животных. Если останавливался один мул, то весь караваи оказывался запертым внутри оврага. Любой внезапный толчок прижимал нас к стенкам, и мы легко могли получить перелом ноги. Выбравшись из этого ущелья, мы наткнулись на глубокие ямы, наполненные грязью, а запутанные корни деревьев усложняли и без того тяжелый и крутой подъем.

Недавно прошедшие ливни сделали местность почти непроходимой. Лес был таким непроницаемо густым, что мы не могли разглядеть ничего, кроме отвратительной тропинки прямо перед собой».

Наконец, они поднялись на плоскогорье и вступили в область, более благоприятную для путешествий. По природные препятствия, встретившиеся им на пути, вскоре померкли перед политическими барьерами тех времен. В Коматане, всего в нескольких милях от конечной цели их путешествия, Стефенса и его спутников арестовали и заключили в тюрьму, где они провели тревожную ночь. В течение всей этой ночи Стефенс вел переговоры со своими тюремщиками и отказался удовлетворить их необоснованные требования. И это чуть было не привело экспедицию к трагическому концу. Наконец, все удалось уладить, и они отправились в небольшое индейское селение Копан.

И здесь появление чужеземцев было встречено враждебно. Никто не мог сообщить о точном местонахождении развалин, которые описал им Стефенс. Но все сошлись на том, что единственный человек, способный помочь экспедиции,— дон Грегорио, подозрительный, со скверным характером метис, самозванный «староста» этой заброшенной деревушки. Дон Грегорио принял Стефенса с холодным безразличием. Ни дружеское обращение, ни предложение денежной награды не смогли рассеять его мрачного настроения. В конце концов, он согласился помочь в надежде поскорее избавиться от неприятных гостей. Он знал одного индейца, который мог провести их к руинам. Кроме того, исследователям было разрешено устроить в его асьенде[19] свой лагерь, до тех пор пока не будет заключено соответствующее соглашение об оплате его услуг. Ранним утром следующего дня Стефенс и Казервуд в сопровождении своего нового проводника отправились верхом на мулах в безбрежный лесной океан. Вскоре подлесок стал таким густым, что дальше пришлось двигаться пешком по узкой тропинке, прорубаемой мачете. Когда они выбрались, наконец, на берег реки Копан, то на противоположной ее стороне отчетливо увидели высокую каменную стену, сплошь опутанную лианами. Исследователи быстро переправились через реку и пробрались к подножью разрушенной каменной лестницы, ведущей на вершину стены. Взбежав по ней, они очутились на террасе, с которой в густых джунглях, лежащих внизу, можно было с трудом рассмотреть остатки других каменных построек. Стефенс и его спутники спустились обратно в призрачные глубины леса и замерли среди всех этих чудес, далеко превзошедших самые смелые их ожидания. Повсюду среди джунглей встречались высокие каменные колонны. Одни из них стояли вертикально, другие рухнули вниз или были разбиты. Их поверхность покрывала рельефная резьба, изображавшая фигуры людей и животных в сочетании со знаками, похожими на письмена. Почти вросшие в землю огромные каменные алтари с рельефными изображениями пышно одетых людей и звероподобных масок лежали у их ног. Пирамидальные постройки, возвышавшиеся над вершинами деревьев, едва угадывались под густым покровом растительности. Фасады зданий и лестницы, ведущие к их плоским вершинам, были разрушены корнями деревьев и лианами, проросшими в расщелинах между узорчатыми камнями.

Огромные каменные головы ягуаров и клыкастых змей — изображения богов, в честь которых воздвигались эти великолепные храмы, упали со своих первоначальных мест на фасадах зданий. Повсюду взоры исследователей наталкивались на застывшие в камне чудеса древнего Копана. Этот таинственный город был, очевидно, в древности крупным центром, местом рождения высоких культурных достижений, совершенно неизвестных наук. Открытие его имело огромное значение! Стефенс с первого же взгляда на эти руины пришел к твердому убеждению, что господствовавшая до сих пор академическая догма, сторонники которой утверждали, что американский индеец не смог подняться в своем развитии выше ступени варварства, полностью несостоятельна.

«Какой же народ построил этот город? — писал позднее Стефенс.— В разрушенных городах Египта, даже в давно заброшенной Петре, чужестранец знает в общих чертах историю того народа, следы деятельности которого он видит вокруг. Америку же, по словам историков, населяли дикари. Но дикари никогда не смогли бы воздвигнуть эти здания или покрыть резными изображениями эти камни... Архитектура, скульптура и живопись, все виды искусства, которые украшают жизнь, процветали когда-то в этом пышно разросшемся лесу. Ораторы, воины и государственные деятели; красота, честолюбие и слава жили и умирали здесь, и никто не знал о существовании подобных вещей и не мог рассказать об их прошлом...