Читать онлайн «Два лица Востока. Впечатления и размышления от одиннадцати лет работы в Китае и семи лет в Японии». Страница 24

Акцент на слове «гармонизация» закономерно привел к тому, что китайцы стали чаще оглядываться на наследие Конфуция. Более того, фигура Конфуция стала использоваться Пекином как воплощение китайской цивилизации, ее вклада в духовную культуру человечества.

С 2004 года китайцы начали создавать за рубежом «институты Конфуция», а точнее сказать, культурно-лингвистические центры имени древнего философа. Нынче в мире таковых насчитывается уже более трехсот. Подчеркивается, что их задача – не служить рупорами официальной пропаганды, а способствовать правильному пониманию современной китайской действительности.

Полагаю, что конфуцианство все больше входит в моду потому, что свойственный ему культ учености, генетически присущий китайцам, стал их важным преимуществом в наши дни, когда перед всеми странами встала задача переходить к инновационной экономике, к экономике знаний. Так что статуя Конфуция в центре Пекина долина вдохновлять жителей Поднебесной на инновации.

Мне выпала судьба стать свидетелем драматических событий на пекинской площади Тяньаньмэнь в мае – июне 1989 года. Сразу оговорюсь, что я прилетел тогда в китайскую столицу не только как корреспондент «Правды». Меня включили в группу экспертов, готовивших историческую встречу Горбачева и Дэн Сяопина для нормализации советско-китайских отношений.

Мы прилетели почти на неделю раньше назначенного саммита двух лидеров. Причем уже тогда движение транспорта в центре китайской столицы было полностью парализовано тысячами участников студенческих манифестаций. Демонстранты объявили свои массовые выступления бессрочными.

И молодежь коротала часы кому как вздумалось. Одни страстно митинговали. Другие пели и плясали. Третьи жгли листовки и газеты, пытаясь вскипятить чай. Четвертые дремали прямо на асфальте, благо стояла ласковая майская погода. Ведь никаких палаток у манифестантов не было.

Над чудовищно замусоренной площадью господствовал запах застоявшейся мочи. По словам демонстрантов, после пары ночей на асфальте они по очереди уходили отсыпаться домой или к жителям соседних улиц, которые охотно их привечали и кормили. Но физическое и эмоциональное напряжение сказывалось. И дежурившие на площади бригады «Скорой помощи» ежедневно увозили по несколько манифестантов, потерявших сознание.

От гостиницы «Годзи», расположенной на главной улице несколько восточнее центра, нам приходилось каждый день протискиваться сквозь толпы людей на площади Тяньаньмэнь к зданию Всекитайского собрания народных представителей, расположенному западнее, – там было запланировано большинство связанных с визитом мероприятий, – а потом снова спешить в отель, чтобы из своего гостиничного номера продиктовать в редакцию очередной материал. Ведь мобильных телефонов тогда еще не было.

Москва, прежде всего, ждала от группы экспертов совета: как быть со сроками визита? Мы предложили приезд Горбачева и его встречу с Дэн Сяопином не откладывать. На наш взгляд, экстремальная обстановка может, как ни парадоксально, способствовать нормализации советско-китайских отношений. А вот выступать инициатору перестройки перед пекинскими манифестантами мы не рекомендовали.

Пекинские власти попали тогда в затруднительное положение. Ведь согласно протоколу государственного визита, Горбачев должен был возложить венок к Памятнику народным героям в центре площади Тяньаньмэнь. И там же, перед зданием Всекитайского собрания народных представителей, вместе с Дэн Сяопином принять парад почетного караула.

Китайское руководство оказалось перед мучительной дилеммой: применять ли силу для удаления манифестантов с площади? И если да, то в какой форме? Хотелось бы прояснить ряд существующих на сей счет заблуждений.

Прежде всего, главной целью молодежных манифестаций тогда были не права человека и демократические свободы, как утверждают западные средства массовой информации.

Демонстранты осуждали негативные побочные последствия реформ, начатых Дэн Сяопином в 1979 году. Они выступали против незаконных сделок частных предпринимателей, против сращивания бизнеса с партийно-государственным аппаратом. Именно на искоренение коррупции был нацелен главный лозунг демонстрантов: «Дадао гуаньдао!» («Долой продажных чинуш!»)

Кроме того, искренние, благородные побуждения студенчества были использованы как инструмент внутренней борьбы в китайском руководстве. Глава Пекинского горкома Чэнь Ситун при поддержке «старой гвардии» требовал применить против демонстрантов силу. Тогда как представитель реформаторского крыла – тогдашний генеральный секретарь ЦК КПК Чжао Цзыян ратовал за переговоры со студентами.

Стоило ему на пару дней уехать из страны, как местные газеты назвали манифестации на площади Тяньаньмэнь «контрреволюционным мятежом». Обстановка еще более осложнилась, когда поборники силового решения стали действовать по принципу: «чем хуже, тем лучше».

В предместья Пекина были введены войска без оружия. Солдатам было запрещено даже защищать себя кулаками. Этим тут же воспользовалась беднота с окраин, не имевшая ничего общего с высокими идеалами студенческих манифестаций. Злоупотребляя безнаказанностью, эти люмпены принялись стаскивать военных с грузовиков и учинять над ними самосуды.

Как и мои коллеги, жившие в гостинице «Годзи», не могу забыть двух солдат со вспоротыми животами, повешенных на фонарях моста Цзянгомэнь. Потом невооруженный контингент вывели из столицы, дабы он рассказал личному составу других воинских частей, что в Пекине, мол, действительно происходит контрреволюционный мятеж…

И вот тогда, в первых числах июня, к столице двинулась уже другая, хорошо вооруженная армия. Танки разрушали баррикады из грузовиков и автобусов. При этом не раз происходили столкновения с местными жителями, проливалась кровь. Именно эти кадры обошли мир как эпизоды «побоища на площади Тяньаньмэнь».

В действительности же эта доминирующая на Западе версия стала результатом телемонтажа. Пожалуй, единственный подлинный кадр – юноша, который своим телом останавливает колонну танков на главной улице Пекина.

Ну а в кульминационный день 4 июня на Тяньаньмэне не было никаких танков, которые якобы бы без разбора давили манифестантов. Когда войска окружили площадь, там находилось несколько тысяч человек. Им предъявили ультиматум, после чего они практически без сопротивления разошлись.

После того как тогдашний генсек ЦК КПК Чжао Цзыян был отстранен, сторонники «закрутить гайки» активно продвигали на его место «китайского Гришина» – первого секретаря Пекинского горкома Чэнь Ситуна. Однако Дэн Сяопин, вопреки их нажиму, поставил у руля шанхайского технократа Цзян Цзэминя – как человека, способного и дальше вести Китай по пути реформ.

Хочется также опровергнуть утверждения западных СМИ, будто пекинское руководство, успешно проведя экономические реформы, так и не приступило к реформам политическим. Якобы в области прав человека и демократических свобод никаких позитивных сдвигов в Поднебесной не произошло.

Первым шагом к совершенствованию политической системы Китая можно считать провозглашенное Дэн Сяопином верховенство закона. Переход от «революционной целесообразности» к идее, что законы писаны для всех, в том числе и для руководители партии и государства, явился существенным шагом к демократизации китайского общества.

Теперь главным направлением политических реформ в Китае стало расширение практики выборов на альтернативной основе. Они уже проводятся на уровне волостей и постепенно распространяются на уезды. В Китае действует многоступенчатая система голосования. Из лучших представителей уездного звена формируются провинциальные собрания. Каждое из них, в свою очередь, имеет свою квоту в парламенте. А уже он избирает главу государства – Председателя Китайской Народной Республики.

В свое время основатели КНР провозгласили «три неизменных ориентира»: марксизм-ленинизм, социалистический путь, руководящая роль Коммунистической партии. Ныне вместо марксизма-ленинизма официальной идеологией стал патриотизм. Вместо социалистического пути заговорили о социально-ориентированной рыночной экономике. И лишь третий ориентир оставлен в неизменности.

Пекинское руководство поставило стратегическую цель: «К середине XXI века превратить Китай в богатую, могучую, демократическую, цивилизованную социалистическую страну». Термин «цивилизованная» имеет в виду отнюдь не демократию западного образца, а китайский вариант популярной в Восточной Азии «полуторапартийной системы».