Читать онлайн «Чингисхан. Великий завоеватель». Страница 10

Все-таки разрыв с Джамугой обошелся Темучину не дешево. Этот бывший друг обратился в его злейшего врага. Обладая, по-видимому, незаурядными дипломатическими способностями, Джамуга при его недюжинном уме и энергии употребил эти качества для устройства против Темучина опасных заговоров и коалиций враждебных ему вождей. Он же был одним из главных деятелей, поссоривших впоследствии Темучина с Ван-ханом.

Однако до поры до времени союз между этими двумя правителями оставался в силе, благодаря чему Темучин был обеспечен от нападения с запада и юга, имел возможность сосредоточить свои усилия против восточных соседей. Один из этих соседей — племя татар — был уже покорен, но оставался еще непокорным сильный враг — тайчиуты. Войско Темучина к этому времени возросло до 13 000 конных воинов, разделенных на 13 «куреней», силою около 1000 человек каждый.

Слово «курень» значит круг, кольцо. По старому монгольскому обычаю при перекочевках отдельных племен они на ночлегах и дневках ставили кибитки сомкнутым кольцом, в центре которого разбивалась палатка вождя и воздвигалось его знамя или значок.[58] Такой курень, по идее соответствующий «вагенбургу» современной тактики малой войны, представлял удобства для обороны во все стороны от нечаянных нападений, обеспечивая в то же время вождя от захвата внезапным налетом. 13 куреней Темучиновой рати составлялись каждый одним из подвластных ему или родственных племен.

На этот раз, как и в старину, тайчиуты, чувствуя надвигающуюся на них грозу, стараются предупредить своего противника нападением. Их вождь Торгутай, собрав такие силы, которые обеспечивали ему, как казалось, верный успех, а именно 30 куреней, т. е. 30 000 всадников, нападает на Темучиновы племена во время их перекочевки с летних на зимние пастбища. При тайчиутской армии состоял и бывший друг, а ныне злой враг Темучина — Джамуга, который, вероятно, был душой этого предприятия.

Чингисхан. Персидская миниатюра XVI в.

Нападение не застало рать Темучина вполне врасплох, так как его сторожевое охранение обнаружило неприятеля при появлении его на горизонте. Происшедший вслед за сим бой между войсками Темучина и тайчиутами настолько интересен с точки зрения состояния военного дела у кочевников той эпохи и для оценки проявленного Темучином в ведении боя искусства, что приводится более подробное описание его по книге Г. Лэма.[59]

Фланги своего боевого порядка Темучин обеспечил, уперев их, — правый в труднопроходимый для конницы лес, левый — в обширный общий «вагенбург», построенный по его распоряжению из кибиток и грузовых арб.[60] Оборона «вагенбурга» была вверена не взрослым воинам, а боеспособным отрокам и женщинам, вооруженным луками и стрелами. Внутри «вагенбурга» были укрыты небоевые элементы, скот и имущество. Неприятель, превосходя силы Темучина почти в 21/2 раза, развернулся в несколько линий эскадронов. Последние силою в 500 коней каждый были в пятишеренговом строю, имея, таким образом, 100 коней по фронту и 5 в глубину, В эскадронах первых двух линий люди и лошади имели тяжелое защитное вооружение. По приближении к войскам Чингисхана эти две линии остановились, пропустив через свои интервалы легких всадников, вооруженных дротиками и луками со стрелами и прикрытых легким кожаным защитным вооружением. Они стали гарцевать перед фронтом Темучиновой рати, бросая в нее дротики и пуская тучи стрел для прикрытия наступления своих тяжелых эскадронов и подготовки их атаки.

Воины Темучина, вооруженные и снаряженные подобным же образом, встретили нападение градом стрел, пущенных из тугих, скрепленных рогом луков. Эти перестрелки кончились, когда легкая тайчиутская конница повернула назад, пройдя обратно через интервалы между тяжелыми эскадронами, которые, как только очистился фронт, бросились наметом на неприятеля. Тогда и Темучин, до сих пор встречавший нападение стоя на месте, выпустил на тайчиутов свои тяжелые эскадроны, из которых каждый представлял силы одного куреня, т. е. массу в 1000 всадников (в среднем), построенных в 10 шеренг. Хотя у Темучина было всего 13 единиц против 30-ти тайчиутских, однако удар его массивных эскадронов остановил атаку неприятеля, сняв эскадроны его первых линий.[61] После этого Темучин мог уже бросить свои тяжелые эскадроны, прорвавшие неприятельский фронт, против легкой конницы противника. Здесь воины Темучина, следуя за бунчужным девятихвостым знаменем своего вождя и раздаваясь на ходу, вступили в один из тех ожесточенных боев кочевников, в котором стороны, испуская дикие крики, сцепляются в рукопашную, пуская в ход сперва стрелы, затем короткие кривые сабли, стаскивая врагов с седел с помощью арканов или крюков, прикрепленных к древкам пик или дротиков.

Бой длился до темноты и окончился решительной победой Темучина. Пять или шесть тысяч неприятельских тел покрывали поле битвы, а в плен взято одних начальников 78 человек. Победитель распорядился их тут же предать казни — для устрашения будущих врагов. В этом бою был ранен в шею Чингисхан, и когда он, истекая кровью, лежал в глубоком обмороке до полуночи, Джельме высосал запекшуюся кровь и утолил его жажду кислым молоком, добытым в неприятельском стане, за что впоследствии был ханом награжден.[62]

Несколько времени спустя после победы над тайчиутами к Темучину явился молодой человек, вассал Джамуги из рода Исут по имени Джиргуадай и признался, что в минувшем бою он подстрелил Темучинова коня; в заключение он сказал: «Если ты повелишь убить меня, то только замараешь клочок земли, не больше как с ладонь; а коли оставишь меня живым, то я поусердствую тебе: глубокую воду остановлю и крепкие камни розобью на куски!» Темучин ответил: «Когда враг убивает человека, то он обыкновенно таит и не высказывает этого; ты же теперь не утаил от меня; будь же моим сподвижником!»[63] В то же время Темучин повелел ему именоваться Джебе (стрела) — в память его проступка. Это был тот самый Джебе-нойон, который начал свою карьеру с десятника и стал одним из наиболее талантливых полководцев Чингисхана, принимал участие во всех его походах, завоевав вместе с ним Азию. Он же был одним из двух вождей, совершивших первый легендарный поход монголов из-под Самарканда в южнорусские степи и разбивших русских князей на р. Калке в 1223 г.

Другим из этих вождей был не менее знаменитый Субедей-багатур, появление которого в свите Темучина тоже в совсем молодых годах приблизительно совпадает с появлением в ней Джебе-нойона. Субедей, происходя из северного племени урянхов, не обладал пылкостью характера Джебе и его страстью к приключениям; в его действиях преобладал расчет; работая вместе, они друг друга удачно дополняли.

Итак, с тайчиутами было раз навсегда покончено. Искусная политика Темучина, побудившая его заключить союз с Ван-ханом — союз, в котором он, подавляя свое властолюбие, согласился на подчиненную роль «сына» кереитского государя, — позволила ему сокрушить восточных врагов объединения монгольского племени. Теперь он мог посвятить свою энергию преследованию более обширных целей. Ко времени достижения Темучином 30-летнего возраста одна из этих целей вполне определилась, а именно: подчинить себе все населяющие монгольское плоскогорье племена и народы, чтобы образовать из них единое и сильное целое.

В результате военных успехов и создавшейся репутации Темучина как идеального степного правителя «люди стекались к его девятихвостому знамени уже не семействами или десятками, а сотнями… Он собрал около себя двор, правда, без мергеров и советников, но составленный из людей воинственного духа[64] и глубоко ему преданных».

Так как вокруг Темучина теперь собралась большая часть монгольских вождей с их людьми, то они, обсудив это дело на собрании, единогласно признали момент соответствующим для провозглашения его ханом-императором. Самые знатные из участвовавших в этом собрании представителей степной аристократии — Алтан, Кучар и Сача-беки, не пожелавшие выставлять своих претензий на сан кагана, чтобы не перебивать кандидатуры избранника огромного большинства — Темучина, — после состоявшегося решения объявили ему об этом от имени собрания в следующих выражениях:

«Мы хотим провозгласить тебя каганом-императором. Когда ты станешь каганом, то в битвах с многочисленными врагами мы будем передовыми, и если полоним прекрасных девиц и жен, то будем отдавать их тебе. В облавах на зверей мы будем выступать прежде других и пойманных зверей будем отдавать тебе. Если мы в ратных боях преступим твои приказы или в спокойное время повредим делам твоим, то ты отними у нас жен и имущество и покинь нас в безлюдных пустынях».