Читать онлайн «Чеченцы в Русско-Кавказской войне». Страница 56

В тот же день, 23 апреля, Шамиль послал к старшему князю Большой Кабарды подполковнику Атажукину письмо: «От эмира всех мусульманских народов Шамиля к братьям моим Хаджи-Мисоусту Атажукину и прочим узденям. Желаю вам полного благополучия. Уведомляю вас, что я с моим войском, всегда хранимым Богом, прибыл на реку Суким-су, имея у себя несколько пушек и достаточно пороха. Прибыл я на помощь тем, кто признает слово единого Бога, к вам, мои единоверцы, и на погибель неверных и тех из мусульман, которые пристанут к русским. Если вы любите Бога и желаете быть счастливыми в этом мире и в будущем, вы должны как можно скорее прибыть ко мне для совещаний об общей нашей пользе, или же написать, что вы найдете для себя полезным. Подумайте о будущем и знайте, что я не приму от вас никаких оправданий».

Но Атажукин так и не присоединился к Шамилю, сразу же отдав письмо царским властям. Другие кабардинские князья и уздени также не торопились выполнять данные ранее Шамилю обещания. Лишь род Анзоровых и ряд других князей, узденей и мулл с самого начала открыто приняли участие в восстании. Большинство же кабардинцев хотя и перестали подчиняться царской администрации, но еще не решались открыто поднять оружие против царских войск. Некоторые, вздыхая по прошедшим битвам и своей молодости, сказали имаму, что он опоздал. Другие же говорили Шамилю: «Сдержи ты свое слово, тогда и мы сдержим свое». На это Шамиль ответил: «Дайте мне прежде с каждого дома по одному всаднику, и тогда увидите – останется ли хоть один русский (солдат – Д. Х.) в целой Кабарде».

Между тем жители аулов по рекам Чегем, Баксан и Малка, видя, что Шамиль не трогается с места и что царские отряды находятся в беспрерывных передвижениях между ними и его войском, не смели открыто перейти на ту или другую сторону. Не отрываясь от полевых работ, они ожидали развязки разыгрывающейся драмы. Народный эфенди Кабарды Хаджи-Умар Шеретлуков, подпольно принимавший деятельное участие в подготовке восстания, послал к старшему князю Большой Кабарды подполковнику Хаджи-Мисосту Атажукину свое доверенное лицо, уговаривая принять участие в восстании и присоединиться к Шамилю. Согласие старшего князя могло решительно повлиять на последующие события, но подполковник Атажукин отказался от предложения кадия. После отказа Атажукина Хаджи-Умар Шеретлуков понял, что проиграл, и поспешил через своего сына передать начальнику центра Кавказской линии, что якобы Шамиль, приставив к его груди кинжал, требовал, чтобы он отрекся от русских, и что будто бы он, Шеретлуков, как милости просил у Шамиля позволения «не быть ни на той, ни на другой стороне». Однако вечером того же дня князь Голицын виделся с подполковником Атажукиным, который выдал истинные намерения народного кадия Большой Кабарды.

24 апреля к Владикавказу стали подходить русские войска из Грузии. Время для поднятия всеобщего восстания было упущено.

В этот же день из-за Кубани к Шамилю возвратились лица, которых имам отрядил к абадзехам, призывая их выполнить обещание. Основную массу абадзехов поход Шамиля застал врасплох. Незадолго до прибытия Шамиля абадзехи, у которых был трехлетний неурожай, попросили начальника правого фланга генерала Завадовского наделить их землей для посевов по правому берегу Кубани. Они вынуждены были принять условия, по которым должны были выдать заложников из лучших фамилий за то, что им на три года давали землю. Когда Шамиль прибыл в Кабарду, абадзехи не решились пристать на его сторону, потому что земля им была уже отведена и хлеб взошел. Кроме того, Завадовский сосредоточил большие военные силы на линии. Посланцы Шамиля вернулись с отказом абадзехов немедленно выступить со своими отрядами на соединение с Шамилем. Но пребывание войска Шамиля в Кабарде не могло оставить абадзехов и других закубанских черкесов безучастными.

Начавшиеся волнения за Кубанью грозили перерасти в открытые военные действия черкесов против царских войск, но ждать имам уже не мог. После известий из-за Кубани, затаив гнев на Сулеймана-муллу за его неудачу среди абадзехов, Шамиль принял окончательное решение о возвращении в Чечню. 25 апреля, после утренней молитвы Шамиль сообщил наибам о своем решении.

Единомышленник Шамиля народный кадий Кабарды Хаджи-Умар Шеретлуков, глубоко переживая настоящее и будущее положение своей Родины, но трезвым рассудком осознавая, что войско Шамиля, так и не получив в эти дни военной поддержки от закубанцев и кабардинцев, может попасть в окружение царских войск, послал своего доверенного человека в лагерь имама. Тот привел в подарок Шамилю превосходную лошадь и посоветовал ему в интересах дела вернуться обратно. Имам не показал вида, что он принимает его совет, и только после отъезда посланца Хаджи-Умара отдал распоряжение о приготовлении к походу. 25 апреля русской разведкой не было замечено на позиции горцев обычного движения и суеты, точно лагерь Шамиля вдруг опустел. К вечеру, оставив шалаши и палатки на своих местах, войско Шамиля спустилось в глубокую лощину, где и притаилось, ожидая темноты. С наступлением ночи отряд Шамиля двинулся к Тереку. По дороге Шамиль послал к Умару Шеретлукову гонца сообщить ему о своем уходе.

25 апреля в 5 часов утра отряд полковника Меллера-Закомельского, занимавший неприступную позицию у Татартупского минарета (с которой 18 апреля Шамиль нанес поражение отряду полковника Левковича), увидел многочисленное войско, приближающееся от укрепления Черек в правильном боевом порядке, с авангардом и арьергардом, с боковыми цепями. Барон Меллер выслал разведку. Николай Горчаков вспоминал: «Предполагая видеть перед собой отряд генерала Фрейтага – так как нам ив голову не приходило, чтобы неприятель мог обставить себя такими правильными построениями – мы были крайне удивлены, когда услышали перестрелку. Это разъяснило нам, что предстоит дело не с Фрейтагом». У Меллера-Закомельского было три батальона пехоты (около 2,5 тысячи штыков), 6 орудий и 500 казаков. Находя свою позицию невыгодной для боя, Меллер оставил ее и двинулся навстречу Шамилю.

Горцы остановились в недоумении от неожиданной встречи. Шамиль, увидев на Татартупе русские войска, несколько растерялся, так как, имея от разведки сведения о перемещениях царских войск в Кабарде, не ожидал встретить русских на обратном пути, особенно на переправе. Не оставалось сомнения, что царские войска подходят со всех сторон, и каждую минуту можно было ожидать прибытия новых сил, а переправа через Терек под огнем противника представляла огромные трудности. Имам быстро созвал к себе всех наибов и высказал им свои опасения. Наибы признали положение действительно критическим, но решили, что лучший выход – идти напролом, не теряя времени, пока их не окружили совсем. (Шамиль и наибы не знали, что генерал-лейтенант Фрейтаг с главным отрядом был введен в заблуждение ложным известием, будто Шамиль небольшим отрядом предпринял диверсию в сторону Терека, чтобы отвлечь главный отряд русских, а сам имам якобы шел на Баксан возмутить остальную Кабарду.)

В седьмом часу утра кавалерия Шамиля начала продвигаться к опушке леса, быстрым маневром по направлению к горам обойдя укрепления русских. Фронтом выстроенные русские орудия прижали было горцев к лесу, но они заняли высоту, под прикрытием которой начали переправлять свои войска. Ввиду очевидной опасности и возможной гибели, каждый воин Шамиля решился на отчаянную битву и в знак готовности умереть в газавате распустил концы чалмы. Сомкнув теснее свои ряды и  читая нараспев предсмертную молитву «Ясин», без единого выстрела горцы двинулись к переправе. К удивлению их, русский отряд не только не перерезал им дорогу, но остался на своей позиции в стороне и ограничился артиллерийским огнем. Меллер был испуган таким количеством людей, готовых на смертельную битву, и не посмел атаковать войско Шамиля. «Стрелять чаще!» – кричал Меллер артиллеристам, и когда получил ответ, что на орудие остается только 9 снарядов, тотчас же перешел в отступление по направлению к Урухской станице отдельными эшелонами, по одному батальону и два орудия в каждом.

Увидев отступление отряда Меллера, горцы под командованием Хаджи-Мурата и других наибов принялись вплотную преследовать его. Выдвинув вперед свои орудия, горцы картечью провожали Меллера-Закомельского версты четыре до моста на большой дороге. Когда отряд Меллера перешел через мост, чеченцы повернули своих лошадей и поскакали к переправе. Их артиллерия была уже на другом берегу и прикрывала переправу. Через некоторое время, получив подкрепление в 360 казаков и присоединив к ним своих 500 казаков с 2 орудиями, Меллер послал их вдогонку чеченцам, а затем последовал и сам вместе с пехотой. «Но было поздно, – писал очевидец. – Хотя казаки нагнали хвост арьергарда, но не могли принести горцам никакого вреда». Меллеру, понесшему урон в 24 убитых, раненых и контуженных, оставалось в свое оправдание только сочинять победную реляцию о «сильном поражении» Шамиля при переправе с фантастическими потерями.