Читать онлайн «Покорение Сибири: Мифы и реальность». Страница 27

Эти обстоятельства хорошо заметны по второму тому «Истории Сибири». Когда говорится о русском населении Сибири, то говорится за всю Сибирь и за весь XVII век, а данные приводятся только по самому концу XVII века или даже по началу XVIII века. О том, что было раньше, — молчок. И не потому, что данных нет, а потому что эти данные портят картину народной колонизации. Историки выбрали беспроигрышный метод. Таким образом можно доказать все, что угодно.

Нельзя обойти вниманием еще и такую капитальную работу, которая сделала солидный вклад в формирование мифов. В 1960 году Б.О. Долгих издал капитальный труд «Родовой и племенной состав народов Сибири в XVII веке». Эта работа — яркий пример того, как верные данные можно превратить в ложные.

Б. О. Долгих занимался изучением данных об уплате ясака. Это достаточно подробные и надежные данные, которые учитывали в той или иной степени население подвластных русским районов Сибири. Данные имеются практически для всего XVII века, где-то более точные и полные, где-то менее.

Уважаемый этнограф сделал законный вывод — раз есть более или менее точные данные о плательщиках ясака, то, если известно, что их платили мужчины, можно оценить общее количество нерусского населения Сибири, просто перемножив количество плательщиков на определенный коэффициент среднего количества членов семьи.

По оценке Долгих, всего нерусского населения в Сибири было 216,8 тысяч человек [13, с. 616–617].

Однако эта оценка ложная. Она не учитывает особенности распространения территории русских владений, не учитывает многочисленных войн и эпидемий, прокатившихся в это время по Сибири, а также совершенно не учитывает население, оставшееся вне русской власти. Долгих занизил численность местного населения в 2–3 раза, если не больше. Частично не по своей вине, а по вине учетчиков ясачных, которые не вносили никаких поправок в данные о плательщиках ясака даже после свирепых и опустошительных эпидемий оспы и чумы, от которой вымирали целые селения и даже районы, ни, тем более, от перемещений населения в результате войн.

Но зато у сторонников идеи «заснеженной Сибири» и «крестьянской колонизации» появился увесистый аргумент — 800—страничный том Б.О. Долгих, которым они, почти в буквальном смысле, били по головам всех скептиков и оппонентов. Еще бы, если кто-то отрицает идею крестьянской колонизации Сибири, тот должен доказать обратное — многочисленность дорусского населения Сибири. Но, думают сторонники официальной версии, тут у нас есть неопровержимый аргумент в виде толстого тома работы уважаемого академика, которым можно, помимо всего прочего, ловко прихлопнуть истину.

Все же нужно отметить, что в более поздних работах, 70-х и 80-х годов, такого радикализма уже не было, и историки более тщательно рассматривали процесс возникновения и становления русского хозяйства в Сибири. В более поздних работах, например, в уже названной работе О. И. Вилкова, была сделана попытка более тщательно исследовать возникновение и развитие русского хозяйства и экономики в Сибири. Эта работа, как и любое межотраслевое исследование, показала, что создание русского хозяйства не обошлось без крестьян, промышленников, торговцев, ремесленников. Документы показывают, что все они внесли свой, посильный вклад, и их забывать никак нельзя. Тщательность этих работ извиняет невнимание их авторов к другим аспектам сибирской истории.

Итак, восторжествовал консенсус. Было решено считать, что экономическая причина присоединения Сибири — это вольная колонизация крестьянами, промышленниками, торговцами и ремесленниками.

Собственно, с переселения русских в Сибири и начинается история в Сибири, Так, во всяком случае, считают историки. Все, что было до этого, это как бы предыстория, события, не имеющие никакого отношения к настоящей истории, которой признается, конечно, только история русская.

Об этом писали практически все, кто когда-либо занимался историей Сибири. Эта версия вошла во все учебники и популярную литературу. Это версия о том, как русские землепроходцы, якобы не встречая сопротивления, шли по сибирской земле, основывая один город за другим.

Вот, например, из трудов академика Бахрушина:

«В 1594 году в устье Иртыша был поставлен Обский городок на месте лагеря И. Мансурова… Выше по Оби в 1594 годы был поставлен Сургут, но в 1598 году из-за постоянной военной опасности со стороны "Пегой Орды" под водительством остяцкого князя Вони пришлось на Оби в центре орды построить Нарым…

В 1604 году в русское подданство перешел еуштинский князь Тоян и бил челом о постройке в его земле города — Томска…» [13, с. 148].

И так далее, и тому подобное. В 1618 году поставлен Кузнецкий острог, в 1618 году построен Енисейский острог, в 1628 году — Красноярский острог, в 1632 году — Якутский острог. Движение «встречь солнцу».

Во всех учебниках по истории, во всех книгах, посвященных вопросу заселения русскими Сибири, давалась карта азиатской части России, на которой стрелками, разбегающимися по артериям крупных рек, показаны маршруты казачьих отрядов, идущих к Тихому океану. Что это за реки? Объ в среднем течении, Енисей в среднем и нижнем течении, гораздо ниже Красноярска, Ангара, Лена, Шилка, Аргунь, Амур. Есть и более северные реки: Пур и Таз, Подкаменная Тунгуска, Колыма, Индигирка.

Нам всегда уважаемые академики говорили, что русские шли в Сибирь за землями, для того, чтобы осесть на новых, свободных землях, завести хлебопашенное крестьянское хозяйство. Они говорили нам, что Сибирь была присоединена к России мирной крестьянской колонизацией.

Но тогда отчего русские землепроходцы шли по северным рекам, по местам, которые слабо заселены и по сей день, где земледелие или рискованное, или вообще невозможно? Почему русские захватили в первую очередь территории, на которых вечная мерзлота?

Вот ведь вопрос вопросов.

А ведь и правда, странно. Скажите, уважаемые академики, если заселение русскими Сибири было крестьянской колонизацией, то отчего бассейн Енисея и Оби русские заселяли с севера на юг, а не наоборот? Отчего сначала на Енисее был поставлен Туруханск, неподалеку от Полярного круга, где земледелие невозможно, потом Енисейск, потом только, в 1628 году — Красноярск? И отчего это в благодатной Минусинской котловине, сегодня являющейся сельскохозяйственным центром Красноярского края, русский острог был поставлен только аж в 1707 году?

От Енисейска до Абаканского острога около 700 километров по прямой. Эта прямая — водная артерия Енисея. Но почему-то русские шли по этой прямой сто лет. Русские казаки смогли пройти десять тысяч километров по горам и тайге от Урала до Тихого Океана за 50 лет, а вот 700 километров по прямой водной артерии, протекающей по благодатным степям, одолели только за век.

Нечто подобное было и в Приобъе. Томск, построенный в 1604 году, долгое время был самым юго-восточным русским городом в Сибири. В 1618 году в верховьях Томи был построен Кузнецкий острог, укрепивший позиции русских в Кузнецкой котловине. Для того, чтобы полностью закрепить за собой этот край, нужно было воздвигнуть острог на слиянии Бии и Катуни. Первую попытку русские сделали в 1627 году, и были изгнаны оттуда телеутами. Потом предпринималось еще несколько неудачных попыток проникнуть в устье Бии и Катуни и поставить там крепость. Попытки раз за разом проваливались, несмотря на хваленое огнестрельное оружие. Крепость там была построена только в 1709 году. А в 1717 году начинается строительство целого ряда крепостей: Белоярской, Семипалатинской, Усть-Каменогорской, Колыванской. На Алтае в первой половине XVIII века была создана оборонительная полоса из крупных крепостей, между которыми стояли посты, редуты и укрепленные поселки. Было несколько линий. Одна только Колыванская линия включала в себя 9 крепостей и 53 редута с артиллерией [43, с. 12–15].

Объяснить этот странный факт теорией «мирной крестьянской колонизации» нельзя. Теория «мирной колонизации» не объясняет, против кого строились эти крепости и десятки редутов с артиллерией.

По логике крестьянской колонизации русские крестьяне должны были в Сибири идти на юг, туда, где раскинулись широкие плодородные степи. Земель там много, и климат к земледелию подходящий. Но этого не произошло. Русские не пошли в XVII веке на юг. Они пошли на восток и северо-восток, по тайге, лесотундре и тундре, почти не заходя в степи. В Приобье русские владения располагались почти исключительно в таежной зоне. Правобережье Оби — лесное, левобережье — степное. Так вот, до самого конца XVII века русские не выходили в левобережные приобские степи.

То же и в Красноярске. Андрей Дубенской выбрал очень удачное место для строительства города. Это стык восточно-саянской горной тайги и Красноярской островной лесостепи. Русские распахивали поля практически под стенами города и не вылезали из долины реки в холмистую степь. А над городом, на Часовенной горе, поставили аванпост, чтобы смотреть, не идут ли хаастары или качинцы с войной. Всего в 50 километрах к югу, за горным проходом через Восточные Саяны, начинаются обширные минусинские степи. Но туда русские даже и не совались.