Читать онлайн «ИСТОРИЯ СРЕДНИХ ВЕКОВ (В двух томах. Под общей редакцией С.ДСказкина). Том 1». Страница 8

Еще дальше в этом направлении пошли многие историки позитивистского толка, полагавшие, что на развитие общества наряду с факторами духовными и политико-правовыми воздействуют и материальные: географическая среда, движение народонаселения, экономические отношения. Последним позитивистские ученые, особенно примыкавшие к так называемому историко-экономическому направлению, придавали нередко весьма значительное, а в некоторых конкретных исследованиях иногда даже первостепенное значение. Поэтому, не­смотря на буржуазную ограниченность и общую антимарксистскую направленность позитивистской методологии истории, ее плюрализм (многофакторный подход к истории, основанный на исходном идеализме), агностицизм, эволюционизм, ученые, примыкавшие к историко-экономическому направлению ближе, чем все их предшественники, подошли к социально-экономической трактовке феодализма.

Значительные заслуги в этом принадлежат так называемой «классической вотчинной теории», широко распространенной в европейской медиевистике последней трети XIX в. Ее создатели и последователи — К. Инама-Штернегг, К. Лампрехт, К. Бюхер и многие другие — в Германии; Н.-Д. Фюстель де Куланж, Е. Глассон, А. Сэ и др. — во Франции; Т. Роджерс, В. Кеннингем, Ф. Сибом и др. — в Англии; М. М. Ковалевский, П. Г. Виноградов, Н. И. Кареев, Д. М. Петрушевский, А. Н. Савин и др. — в России — при всех различиях в их взглядах сходились в одном. Все они считали, что экономический фундамент феодального строя и его основную ячейку составляла крупная вотчина, основанная на барщинном труде крепостных крестьян, сидевших на чужой, помещичьей земле, в которой господствовало натуральное хозяйство. Тем самым они характеризовали феодализм не только политико-юридическими, но и социально-экономическими признаками: господством крупного землевладения, натурального хозяйства, барщинной системы, крепостничества.

Такое понимание феодализма, однако, оставалось весьма далеким от подлинно научного, материалистического. Будучи эклектиками и плюралистами, сторонники «классической вотчинной теории» пытались совместить свое понимание феодализма с традиционным, политико-юридическим, что достигалось разными способами. Чаще всего историки этого толка (например, Фюстель де Куланж, Е. Глассон, П. Виолле, А. Сэ — во Франции, Т. Роджерс, Ф. Сибом — в Англии и многие другие ученые) отличали феодализм «в собственном смысле слова» от его экономических предпосылок. Первый они определяли как вассально-ленную систему; вотчинный же, или сеньориальный (в Англии —«манориальный»), строй, кресть-янско-сеньориальные отношения, а также натуральное хозяйство они выводили за рамки собственно феодализма, рассматривая его в качестве экономического фона последнего, развивавшегося параллельно этому политико-правовому строю.

Другие историки — позитивисты — включали социально-экономические признаки в характеристику феодализма, но трактовали этот строй как совокупность равноправных факторов: политического, социального, экономического, — не отводя определяющего места ни одному из них. Так смотрели на феодализм К. Лампрехт, М. М. Ковалевский, П. Г. Виноградов, Н. И. Кареев и некоторые другие. Формулировку Гизо они относили только к политической стороне феодализма; социально-экономическую же сторону они видели в господстве нату­рального хозяйства и вотчинного строя. Дальнейшим развитием этой концепции феодализма стала в конце XIX — начале XX в. теория «двух феодализмов» — «политического» и «социального» (ее придерживались Д. М. Петрушевский, А. Н. Савин, американский медиевист Дж. Б. Адаме и некоторые другие).

Уязвимой стороной всех позитивистских решений проблемы феодализма было прежде всего то, что выдвигавшие их историки не могли и не хотели признать определяющей роли социально-экономической основы феодального строя — господствующих отношений собственности. Каждый раз, когда они пытались объяснить возникновение этого строя, они отступали даже от теории «равноправных факторов», отдавая предпочтение роли государства, или социально-психологическому фактору. Наиболее распространенным и среди сторонников вотчинной теории был взгляд, согласно которому главным источником возникновения феодального строя явилась не эволюция отношений собственности и социальной структуры общества, а необходимость для стоящего над обществом, как они считали, государства организовать военные силы страны в условиях натурального хозяйства. Для этого государство вынуждено было создать военно-ленную систему, обеспечив ее функционирование с помощью вотчинного строя. В такой трактовке и сам вотчинный строй выступал в идеализированном виде: вот­чина рисовалась как орган классовой гармонии между связанными якобы общими экономическими интересами феодалами и крестьянами. По мнению большинства буржуазных ученых, оба эти класса в равной мере обслуживали государство: феодалы — в качестве военной силы, крестьяне — своим земледельческим трудом.

Таким образом, сторонники классической вотчинной теории игнорировали главное социальное назначение вотчины — организацию эксплуатации крестьянства, выдвигая на первый план ее чисто хозяйственные функции. Причем вотчине необоснованно приписывалась роль единственного носителя и организатора технического и социального прогресса в феодальном обществе, особенно в раннее средневековье.

Но даже эти робкие и непоследовательные попытки расширить прежнее понимание феодализма вызывали протест со стороны значительной части буржуазных медиевистов. В 80-е годы XIX в. традиционная политико-юридическая его трактовка была модифицирована французским историком Ж. Флакком, предложившим понимать феодализм как систему личных связей. Флакк считал, что, хотя в период своего расцвета — в XII—XIII вв. — феодализм представлял собой правовую систему, основанную на «фьедном контракте», т. е. на условных пожалованиях земли, источником этой системы и подлинной ее основой были не поземельные, а личные отношения «верности» и «покровительства» между сеньорами и вассалами. Эти личные отношения, по мнению Флакка, возникали вне всякой связи с земельными пожалованиями, но в силу присущих людям потребности в защите и чувства любви к близким — семье, товарищам, сеньору и ненависти к чужакам. К одной и той же сфере «личных связей» Флакк относил и вассальные связи между феодалами и крестьянско-сеньориальные отношения. Лишь позднее эти личные связи стали дополняться поземельными, которые постепенно, в XII—XIII вв. стали определяющими в феодальном обществе. Такая идеалистическая и слабо аргументированная источниками социально-психологическая трактовка феодализма была направлена прежде всего против материалистического его истолкования, но отчасти и против буржуазной вотчинной теории.

Наступление на нее и на выдвинутое ею понимание феодализма резко усилилось на рубеже XIX и XX вв., что было связано с переходом европейской буржуазии в период империализма на открыто реакционные идейно-политические позиции и следствием этого — началом общего кризиса буржуазной историографии. Последний проявился в отрицании закономерностей исторического процесса и самой идеи исторического прогресса, в отказе считать результаты исторического познания отражением исторической действительности и т. д. Кризис буржуазной историографии неотделим от тщетных попыток реакционных историков опровергнуть материалистическое понимание истории, в особенности идею о решающей роли народных масс, классовой борьбы и революций в истории.

Выражением кризиса буржуазной исторической мысли было появление в медиевистике так называемого критического направления. Оно возникло в Германии, но затем распространилось в других европейских странах. Его представители, открыто выступая против исторического материализма, обвинили историков позитивистского толка в «пособничестве» материализму и марксизму и потребовали пересмотра всех выдвинутых позитивистами представлений и концепций. Сторонники «критического» направления стремились всемерно умалить значение экономического и социального факторов в истории, утверждали примат государства, политики и права в ее развитии. Они вновь стали трактовать феодализм как чисто политическую систему, отвергая даже его определение как вассально-ленного строя. Основатель «критического» направления в Германии Г. фон Белов, а позднее один из виднейших его представителей — австрийский медиевист А. Допш считали феодализм «системой управления», главную, характерную черту которой видели в «отчуждении верховной власти» пред­ставителями «местных властей», т. е. в политической раздробленности. Эта феодальная система управления не связывалась ими ни с какими экономическими предпосылками: ни с вотчинным строем, ни с натуральным хозяйством. Господство последних в средние века они вообще отрицали. А. Допш, идя еще дальше, вообще считал вотчину предприятием «капиталистического типа». По его схеме выходило, что в средние века «феодализм» как политическая система сочетался с «вотчинным капитализмом» в качестве экономической основы общества.