Читать онлайн «Украина 1991-2007: очерки новейшей истории». Страница 38

Население, пассивно наблюдавшее за интенсивным процессом присвоения государственной собственности, скептически отнеслось к предложению стать собственниками с помощью сертификатов. Процесс их получения проходил медленно, поэтому пришлось перенести заключительную дату их выдачи на январь 1997 г. В дополнение к именным приватизационным сертификатам с середины 1996 г. стали выдаваться компенсационные сертификаты — в счет денежных сбережений населения, «сгоревших» в Сберегательном банке СССР зимой 1992 г. В отличие от ваучерных сертификатов их можно было продавать. К концу 1996 г. было выдано около 80 % приватизационных сертификатов. 5,3 млн украинцев вообще не обратились за ними, и 2,5 млн их не использовали[126].

Сертификатная (ваучерная) приватизация, по сути, не достигла декларированной цели — миллионы украинцев не превратились в «акционеров» приватизированных предприятий. Цена ваучера на черном рынке (легально продавать сертификаты запрещалось) была смехотворной — она никогда не превышала $ 10, а чаще всего составляла около $ 2[127]. Сертификаты в массовом масштабе скупались финансовыми посредниками, которые, формально беря на себя обязательства по «управлению» сертификатами, на самом деле осуществляли многоступенчатые махинации, в результате которых собственниками приватизируемы предприятий становился кто угодно, но не держатель сертификата. О «цене вопроса» говорит тот факт, что к 2001 г. за сертификаты было продано 47 % собственности крупных и средних предприятий.

Сертификатная («ваучерная») приватизация вылилась в дальнейшую «прихватизацию», которая вела к масштабным нарушением прав предполагаемых мелких собственников и еще большей поляризации в распределении общественного богатства. По подсчетам аналитиков, 25 % имущества крупных и средних предприятий попало в руки 80 % собственников сертификатов, не работающих на этих предприятиях. Это означало, что 75 % их имущества оказалось в руках 20 % собственников сертификатов, формально или реально являющихся членами «трудового коллектива». О правах этих членов говорить не приходится — они, как правило, нарушались новым руководством акционированных предприятий самыми брутальными способами.

В результате сертификатной приватизации формально в Украине появилось 19 млн акционеров, реально же подавляющее большинство из них не имело никакого доступа к собственности, приватизированной с помощью их сертификатов: право собственности на акции, как правило, документально не оформлялось (вследствие юридической безграмотности населения), уставные документы и даже имена собственников акционированных и приватизированных таким способом предприятий часто оставались тайной за семью печатями32. Практиковался и примитивный силовой захват «акционированных» предприятий, и скупка за бесценок акций работников предприятий.

Такое «обобществление» предприятий фактически означало сосредоточение прав собственности в руках их руководства — по подсчетам аналитиков, к 2001 г. 58 % приватизированных предприятий относилось к этой категории[128]. Ограбление мелких «акционеров» и перераспределение имущества в пользу крупных происходило также через создание трастовых «пирамид», через намеренное обесценивание акций путем фиктивных банкротств предприятий, находившихся в «корпоративной» собственности, и просто элементарным игнорированием права держателей акций на часть доходов.

Несмотря на описанные трудности и серьезные социальные издержки, 1995–1997 гг. стали переломными в процессе приватизации, он стал необратимым, в него включались (пусть и весьма своеобразно) даже те, кто поначалу его сдерживал. В этот период несколько ускорился процесс «большой» приватизации — как благодаря энергичным и настойчивым действиям правительства по ликвидации субсидий и дотаций (как всегда, не доведенным до логического завершения), так и вследствие поддержки международных финансовых институтов (предоставивших кредит на приватизацию в $ 300 млн). К середине 1997 г. фактически была завершена «малая» приватизация — в частную собственность перешло 95 % (46 тыс.) малых предприятий, предназначенных для приватизации[129]. Произошел «приватизационный всплеск» в сельском хозяйстве — если на конец 1994 г. было приватизировано 8,9 % земель (3,7 млн га), то на конец 1997 г. — 65,5 % (27,4 млн га) — эта цифра оставалась почти неизменной до начала 2000-х годов[130].

В 1998–2003 гг. в среднем приватизировалось 5–6 тыс. предприятий в год, при этом в ход пошли крупные предприятия, областные энергетические компании, транспортные предприятия. 2003–2004 гг. охарактеризовались политикой, по аналогии с «большим прыжком» названной журналистами «большой хапок». Это была так называемая «целевая» приватизация, исключавшая реальную соревновательность заинтересованных сторон за счет установления произвольных квалификационных требований к участникам приватизационных конкурсов. Как правило, эти требования формировались правительством и Фондом государственного имущества с учетом интересов заранее определенного участника.

Наиболее показательными можно считать следующие (но далеко не единственные) истории.

Весной 2003 г. был продан 25-процентный пакет акций Никопольского завода ферросплавов (НЗФ). Единственным реальным участником конкурса оказался небольшой банк, принадлежащий зятю президента Л. Кучмы. Контрольный пакет акций завода был продан за 405,5 млн гривен консорциуму, контролируемому «Интерпайпом» (при том, что ближайший конкурент, днепропетровская группа «Приват», предлагал больше 1 млрд)[131], вдобавок консорциум получил право на управление государственным пакетом акций (25 %), который в этом же году был им выкуплен.

Через год, в июне 2004 г., состоялась еще одна «сделка века», наглядно иллюстрирующая суть украинской большой приватизации: контрольный пакет (93,02 %) крупнейшего в Европе металлургического комбината «Криворожсталь» был куплен «вскладчину» акционерными обществами, владельцами которых были В. Пинчук и Р. Ахметов — за $ 802 млн. Через год с небольшим, в октябре 2005 г., после «оранжевой революции», «Криворожсталь», возвращенную в государственную собственность, продадут еще раз, уже на действительно открытом конкурсе — за $ 4 млрд 792 млн — почти в 6 раз дороже…37

В 2004 году на основе специального закона, принятого Верховной Радой в 2003 г., была приватизирована Государственная акционерная компания «Укррудпром». Участвовать в конкурсе получили право только те инвесторы, которые уже имели в собственности пакеты акций компании размером более 25 %. В результате лакомый кусочек поделили Б СМ, группа «Приват» и российская компания «Смарт-груп»38.

В 2003–2004 гг. методами «целевой» приватизации перешли в собственность или под контроль наиболее мощных ФПГ крупнейшие добывающие, металлургические и химические предприятия стратегического значения: чемпионом тут была 5СМ — ей досталось восемь предприятий и одно («Криворожсталь») было приобретено вместе с «Интерпайпом». Индустриальный союз Донбасса разбогател натри металлургических завода, «Интерпайп» — на четыре, группа «Приват» добавила к своей коллекции два горнообогатительных и один железорудный комбинат39.

Каковы же итоги приватизации 1990-х — начала 2000-х? В 1992–2003 гг. в Украине было приватизировано 90 449 предприятий государственной и коммунальной формы собственности, причем 52,4 тыс. (58 %) перешли в руки частных собственников в 1994–1997 гг.40 К 2003 г. в государственной собственности осталось 15 % предприятий (в основном крупных)[132]. К началу 2000-х предприятия, находившиеся в государственной собственности, производили 23,8 % (в 1995 г. — 50,8 %), предприятия, стыдливо названные в официальной статистике «коллективной собственностью», — 75 %. В сельском хозяйстве удельный вес частного сектора в общем объеме продукции в 1995–2000 гг. возрос с 29,4 % до 64,7 %[133]. К 2005 г. в промышленности удельный вес объектов, находящихся в частной собственности, составлял 95,2 %[134].

Государственный бюджет за десять лет приватизации получил сумму, вызывающую тягостное недоумение — 6 млрд гривен ($ 1200 млн). Первый вице-премьер в правительстве В. Януковича, бывший глава государственной налоговой администрации Николай Азаров, назвавший эту цифру, так оценил ее: «Выходит, полэкономики страны оценили в 1 миллиард долларов? Это уже говорит о том, что приватизация осуществлялась по схемам, далеким от тех, по которым должна осуществляться по закону. Мы не смогли сделать ее инструментом развития экономики. Она не соответствует даже фискальным оценкам»[135]. В данном случае «открытие», сделанное Н. Азаровым, выглядело несколько комичным: как бывший глава налогового ведомства, тем более используемого не только с фискальными, но и с политически-репрессивными целями, он не мог не знать масштабов «прихватизации». Впрочем, такой способ выражения мыслей был характерен для всего высшего эшелона власти — Л. Кучма периодически точно так же на публике «открывал» для себя неприятные вещи. Уже закончив свою политическую карьеру, он сам достаточно своеобразно подвел итог «большого передела». В одном из интервью зимой 2006 г. на вопрос, можно ли утверждать, что большинство объектов были приватизированы честно, экс- президент честно ответил: «Безусловно, нет! А в какой стране вы видели честную приватизацию?»[136].