Читать онлайн «История России с начала XVIII до конца XIX века». Страница 50

К числу специфических моментов исторической судьбы России Екатерина II отнесла неизбежность монархического устройства Российского государства. Это и есть основной «фундаментальный закон» России, ее «вечное право». Однако это положение привело императрицу к необходимости отстаивать и неограниченность власти самодержца. Монарх становился самим «источником всякой государственной власти», и здесь позиция Екатерины II полностью совпадала с позицией Петра I. «Просвещенный монарх» издает «наилучшие законы», направляет все действия «к получению самого большого ото всех добра». Правительство и «средние власти» (т.е. органы государственного управления) являются прямыми исполнителями воли монарха и изданных им законов. В трактовке Екатерины II «граждане» являются таковыми лишь в той мере, в какой они равны перед законами государства. Однако это не исключает их весьма различных ролей и функций в этом государстве. Все они делятся на тех, кто повелевает, и тех, кто повинуется. Отсюда разная роль сословий общества и разный их статус.

«Дух времени» имел существеннейшее влияние на формирование отношения государства к церкви, ибо духовному сословию в будущем устройстве практически уже не было места.

Стремление создать законопослушное сообщество выразилось в формулировке ряда принципов организации судебной власти. Это четкое ограничение судебной власти неукоснительным исполнением законов, исключающих самостоятельное правотворчество. Вторым важнейшим принципом должна быть строжайшая централизация и унификация судебной практики и судопроизводства. Императрица допускала при этом и практику «совестного суда», внимавшего к судьбам, вызванным исключительными ситуациями жизни, и выделение сословных судов. Важнейшей мыслью «Наказа» было исключение из практики суда присяги как метода доказательства (таковым может быть лишь свидетельство) и пытки как метода, «противного здравому естественному рассуждению».

«Наказ» пронизывает идея первенства дворянского сословия, перерастающая в идею создания дворянского государства. В целом «Наказ» вполне удовлетворял задачам создания политической доктрины дворянской крепостнической монархии, оснащенной вполне современными для той эпохи и наиболее подходящими для России постулатами Просвещения. Так была создана идейно-политическая основа модернизации России под эгидой «просвещенного абсолютизма». Разумеется, во всем этом была и изрядная доля пустой фразеологии.

Важной составной частью политики «просвещенного абсолютизма» была передача в государственное управление монастырских и церковных имений (так называемая секуляризация). Европейские буржуазные революции решительно расправлялись с церковными земельными владениями, конфискуя или национализируя их. Приобщались к этому и «просвещенные монархи», преследуя иезуитов, закрывая различные монашеские ордена, проводя секуляризацию церковных имуществ. В России, где совокупный прибавочный продукт едва достигал допустимого минимума, проблема прира-Щения доходов казны за счет церкви была особенно актуальна. Идея секуляризации церковных владений постоянно маячила в России чуть ли не с начала XVI столетия. Наиболее серьезные попытки к ее реализации предпринимал Петр I. Однако реальным актом секуляризация стала лишь в эпоху «просвещенного абсолютизма».

Подготовка секуляризации была начата в конце 50-х годов XVIII в., а при Петре III был издан и указ о передаче в ведомство Коллегии экономии монастырских и церковных владений. После переворота 28 июня 1762 г . Екатерина II поначалу приостановила реализацию этого указа. Заигрывая с духовенством, она открыла вновь домашние церкви, запечатанные при Петре III, способствовала возрождению влияния духовенства в вопросах цензуры и т.д. Однако отмена секуляризации вызвала огромную вспышку волнений монастырских крестьян. К тому же оплот монархии, дворянство весьма сочувственно относилось к идее секуляризации, видя в этом пополнение запаса казенных земель для новых пожалований.

Все это, вместе взятое, повлияло на принятие Екатериной II нового решения: в конце 1762 г . меры, останавливающие секуляризацию, были объявлены временными. Одновременно была создана комиссия для изучения вопроса.

К этому моменту новая императрица убедилась в слабом влиянии духовенства как политической силы. И действительно, хотя распоряжения Екатерины II вызвали в среде духовенства, особенно высших иерархов, сильный ропот и даже негодование, открыто выступить никто не решился. Исключением явился ростовский архиепископ Арсений Мацеевич, назвавший секуляризацию «игом мучительским, которое лютее ига турецкого», действия же императрицы сравнил с поступками Иуды Искариотского.

Весьма существенным звеном в екатерининской политике «просвещенного асболютизма» стал пересмотр обветшавшего средневекового кодекса законов, Соборного Уложения 1649 года.

Актуальность и важность сего дела были всем очевидны, так как над проектами нового Уложения в течение ряда лет трудились еще елизаветинские сановники. Но то была работа безвестная, в тиши кабинетов. Екатерина II же придала этому мероприятию всероссийский размах и с невероятной пышностью и шумихой поставила его в центр внутриполитической жизни России. Внешние формы, в которые она облекла разработку нового Уложения, напоминали что-то вроде созыва древних земских соборов. Центром работы должна была стать особая Уложенная комиссия, члены или депутаты которой выбирались от всей страны. Звание депутата давало небывалые привилегии. Депутаты были под «собственным охранением» императрицы, они освобождались пожизненно от смертной казни, пытки и телесного наказания, «в какое бы прегрешение не впали». Их личная безопасность обеспечивалась двойной карой покушавшемуся. Все это должно было придать работе Комиссии значение «великого дела».

Представительство в Уложенную комиссию внешне выглядело почти всесословным: тут были и дворяне, и горожане, и даже крестьяне, да и Екатерина II уверяла, что выборы организованы так, «дабы лучше нам узнать было можно нужды и чувствительные недостатки нашего народа». Однако это лишь первое впечатление. В Комиссии господствовало дворянство. Вместе с прочими дворянскими депутатами (от украинских полков и от государственных ведомств) дворянство в целом было представлено 228 депутатами (40% мест в Комиссии). Города избирали по одному депутату от каждого города. Всего от них было избрано 208 человек (из них 12 дворян). Таким образом, от дворянства и городов было избрано 424 депутата, хотя они представляли едва 4% от населения страны. Основное же население России было крестьянским (93%).

Помещичьи крестьяне (53% всего крестьянского населения) не имели права участвовать в работе Комиссии. Зато с большой шумихой было заявлено об участии в работе Комиссии представителей нерусских народов Поволжья, При-уралья и Сибири. Число депутатов от этих народов достигало 50. При максимальном внешнем эффекте участие депутатов от «инородцев» практически сводилось к нулю: ведь почти никто из них не знал русского языка.

Самой большой группой крестьянства, посылавшей своих депутатов, были черносошные крестьяне и однодворцы. Однодворцы имели 43 депутата, а черносошные с приписными крестьянами — 23. Но вместе взятые, они имели лишь около 12% всех депутатских мест.

Не участвовало в работе Комиссии ни дворцовое крестьянство, ни бывшие монастырские (теперь «экономические») крестьяне, ни крестьянство Прибалтики, Дона, Украины. 45 Депутатских мест имело лишь казачество.

Таким образом, в Комиссии подавляющее большинство составили представители господствующего класса дворян и горожане. Это определило и весь характер ее работы.

Процедура выборов депутатов предусматривала составление письменных наказов от их избирателей. В итоге в Комиссию было подано около 1,5 тыс. наказов от дворян, горожан (точнее, от купечества), от черносошных, ясачных, приписных крестьян, однодворцев, от пахотных солдат и т.д. Этот огромный материал практического применения в работе «Комиссии об Уложении» не нашел, хотя он в известной мере отражал требования и устремления многих сословий тогдашнего общества. Особенно важны наказы различных групп государственных крестьян — это живые свидетельства горестей и чаяний огромных масс сельских тружеников. Наказы крестьян полны жалоб на произвол и бесправие, гнет тяжелых налогов и повинностей, острое малоземелье, захваты земель дворянами, жесткие ограничения крестьянской торговли и др.

У помещиков тоже были свои «жалобы»: на побеги крестьян из вотчин, разбой и воровство, на недостатки в системе подушной подати. Дворяне требовали расширения своих привилегий в области торговли и промышленности, открытия банков, дворянского самоуправления, выборного дворянского суда, усиления и укрепления власти над крестьянами, сохранения жестоких пыток и наказаний и т.д. Городские же наказы отражали главным образом сословные требования купечества: предоставления им исключительных монопольных прав на торговлю и промышленность за счет ограничения в этой области прав дворянства и крестьян. Купечество требовало освобождения от многочисленных служб и повинностей, от телесных наказаний, рекрутчины и т.д. Наказы купцов пестрят требованиями разрешить им покупку крепостных.