Читать онлайн «Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917». Страница 63

К этому времени ситуация в социал-демократических верхах была такова, что требовалась изрядная дипломатичность даже в характере и тексте приглашения. Связано это было, в частности, с тем, что Троцкий серьезно отнесся к слухам, распространявшимся в эмигрантской среде, что социал-демократические школы организуются на средства, полученные от грабительских «эксов», по поводу чего Богданов писал позже, в октябре 1910 г.: «Мы полагаем, что Троцкий говорит глупости. Ну, какое нам дело до событий, которые имели место до возникновения нашей группы [«Вперед»], и тогда, когда уже была школа, с публичным, можно сказать, курсом лекций и всем известной программой?» [706] Богданов был в этом вопросе явно менее щепетилен, чем Троцкий [707] .

Проект письма Троцкому составил Горький, но предварительно послал его на консультацию Богданову. В своем ответе в апреле 1909 г. Богданов писал: «Опасен был бы приезд Троцкого раньше других лекторов, а в Вашем письме есть место, к[оторо]е может дать ему повод для этого; и он может нарочно им воспользоваться, чтобы приехать, разведать… Поэтому возвращаю пока и Ваше письмо к Тр[оцкому], чтобы немного изменить соответствующее место в конце; в остальном письмо подходит, ибо полемическую переписку с Тр[оцким] заводить незачем».

Умеренные большевики явно опасались и напора Троцкого, и реакции на него Ленина. От Ленина за «приезд» Троцкого могло очень даже влететь. В конце концов решили, что Троцкого пригласит в школу на Капри Богданов. Но ответ Троцкого Богданова не удовлетворил, ибо Троцкий смотрел на школу как на «кружок высшего типа», а не как на творческую лабораторию. В то же время Троцкий считал целесообразным объединить усилия своей газеты и Каприйской школы [708] .

В обширном письме Алексинскому, который был одним из инициаторов создания партшколы, Троцкий 20 июня 1909 г. более подробно высказывал свои сомнения. Касаясь педагогических задач, он полагал, что краеугольным вопросом является следующее: «Что хочет она дать ученикам-рабочим: известную сумму фактических и теоретических познаний или метод?» Следуя своей непререкаемо резкой и в то же время аргументированной манере полемики, он утверждал: «Фатальной ошибкой было бы задаться целью напитать учеников как можно большей суммой социалистических знаний. За три – за четыре месяца какие-то особенные познания можно преподать или усвоить? Самое же опасное в таких случаях – содействовать образованию самодовольных полузнаек. Отвратительная фигура – все равно: интеллигент или рабочий!.. Дайте рабочему метод – знание он найдет на полке».

Троцкий настаивал на том, чтобы школа содействовала преодолению раскола социал-демократического движения в России. В письмах Инициативной группе, а затем Исполнительной комиссии Каприйской школы Троцкий вновь и вновь подчеркивал необходимость «сбросить с себя раз и навсегда ветхого Адама «истинно-большевистского» и всякого иного интеллигентского сектантства». Он не возражал против приезда на Капри для выступлений в школе, но лишь в том случае, если будет учтена его критика [709] .

Ко времени создания второй партшколы в Болонье взаимоотношения между Горьким и Богдановым испортились (это было одной из причин образования Болонской школы без участия Горького). В документации Алексинского сохранилась следующая выписка из письма Горького Богданову: «Я очень ценю Ваши теоретические работы и считаю себя сторонником Ваших взглядов, но не могу хорошо относиться к Вам, как к человеку, ибо Вы сначала к своей сестре относились отрицательно, а потом, когда произошел инцидент между Вашей сестрою и моей женою, Вы встали на сторону своей сестры, изменив на нее свой первоначальный взгляд» [710] .

Так что на писателя, который вроде должен был стоять выше примитивных земных дел, решительным образом повлияла дамская склока – ссора между сестрой Богданова, являвшейся женой Луначарского, Анной Александровной Луначарской, и гражданской женой Горького Марией Федоровной Андреевой.

Невзирая на ленинские выпады и весьма осторожное поведение организаторов Болонской школы, Троцкий действительно поехал летом 1911 г. в Болонью, где при благосклонном содействии Горького, подыгрывавшего и нашим и вашим, прочитал несколько лекций [711] . Правда, скорее это была прогулочная поездка, позволившая Троцкому в какой-то степени отвлечься от текущих дел, развеяться, познакомиться с прекрасным итальянским средневековым городом, художественными памятниками этого центра провинции Эмилия-Романья, где он провел около месяца.

Вторая, переведенная с Капри социал-демократическая рабочая школа открылась в Болонье 8 (21) ноября 1910 г. К этому времени из России приехали 17 слушателей, которым начали преподавать 4 лектора (А.А. Богданов, А.В. Луначарский, М.Н. Лядов и М.А. Савельев), затем к ним присоединились Г.А. Алексинский и М.Н. Покровский. Позже других появился Троцкий. Несколько его лекций были посвящены истории рабочего движения и социализма на Западе [712] . Луначарский вспоминал, что Троцкий блестяще читал лекции и оставил самое лучшее впечатление у слушателей, которые тепло к нему отнеслись [713] . Луначарский рассказывал, что Троцкий внес большое оживление в работу школы, что он был «необыкновенно весел, блестящ, чрезвычайно лоялен по отношению к нам и оставил по себе самые лучшие впечатления», что он был одним из самых «сильных работников этой нашей второй школы» [714] .

Ленин на приглашение ответил отказом [715] , вполне естественным, имея в виду его отношение к пропагандистским начинаниям, на которые он не оказывал решающего воздействия.

Может быть, именно из-за этого успешного выступления Троцкого в школе, в которую в результате не приехал Ленин, в январе 1911 г. он в предельно возбужденном состоянии начал писать, но так и не завершил статью, которую собирался назвать «О краске стыда у Иудушки Троцкого». Этот текст был настолько грубым, беспочвенным, написанным в состоянии аффекта, почти явной истерии, часто свойственной психически неустойчивым политическим деятелям, что, слегка поостыв, Ильич забросил свой черновик, который в то время так и не был опубликован. Он сохранился, однако, в архиве и был в 1932 г. предан гласности услужливыми холопами Сталина как раз в годовщину смерти Ленина [716] , хотя текст этот скорее компрометировал Ленина, а не Троцкого [717] . Приведем его полностью: «Иудушка Троцкий распинался на пленуме против ликвидаторства и отзовизма. Клялся и божился, что он партиен. Получал субсидию. После пленума ослабел ЦК, усилились впередовцы – обзавелись деньгами. Укрепились ликвидаторы, плевавшие в «Нашей заре» перед Столыпиным в лицо нелегальной партии. Иудушка удалил из «Правды» представителя ЦК и стал писать в «Vorwärts» ликвидаторские статьи. Вопреки комиссии, которая постановила, что ни один партийный лектор не должен ехать во фракционную школу впередовцев [718] , Иудушка Троцкий туда поехал и обсуждал план конференции с впередовцами. План этот определен теперь группой «Вперед» в листке. И сей Иудушка бьет себя в грудь и кричит о своей партийности, уверяя, что он отнюдь перед впередовцами и ликвидаторами не пресмыкался. Такова краска стыда у Иудушки Троцкого» [719] .

Казалось, что после такого текста, хотя тогда и не опубликованного, Ленин никогда уже не сможет взглянуть в глаза Троцкому, тем более пожать ему руку. В доброе старое время после такого заявления должен был бы последовать вызов на дуэль. Но большевистская мораль была относительна и вне подобных «буржуазных предрассудков». Такой же постепенно становилась и этика Троцкого как политического деятеля. Пройдет немногим более шести лет, и Ленин встретится с Троцким в высшем руководстве одной партии, в одном правительстве в качестве единомышленников и практически ближайших сотрудников в деле установления тоталитарной системы в России. Прошлое им не будет мешать сотрудничать в настоящем.

Пока же Ленин продолжал свои нападки на Троцкого, чуть менее накаленные, нежели в тексте об «Иудушке», но не менее враждебные. На протяжении всего 1911 г. он буквально бомбардировал партийные органы и прессу, социал-демократических деятелей, причем не только большевиков, но и меньшевиков своими письмами, статьями, заявлениями, в которых стремился убедить их в опасности Троцкого и троцкизма.

Ленину крайне не нравились манеры Троцкого, его, как он полагал, вождистские замашки, его «надутые фразы» о РСДРП. Ленин пытался убедить не только большевистские группы, но и некоторые меньшевистские организации, которые не пошли за ликвидаторами, а сплачивались вокруг Плеханова, что Троцкий стремится «сделать карьеру на дешевенькой проповеди «соглашения» – со всеми, с кем угодно, вплоть до г. Потресова и отзовистов». При этом, как утверждал Ленин, Троцкий хранит полное молчание о политических условиях этого соглашения. Эта линия определялась как проповедь предстоявшей безусловной капитуляции перед «строителями столыпинской рабочей партии» [720] .