Читать онлайн «Лев Троцкий. Революционер. 1879–1917». Страница 49

Ленин, однако, признавал общее совпадение своих принципов с принципами, которые проповедовал Троцкий. В заключительном слове по докладу об отношении к буржуазным партиям 14 (27) мая Ленин вновь необычно терпимо отнесся к особой позиции Троцкого в вопросе о перманентной революции. Как и в выступлении 8 (21) мая, он произнес вступительные слова: «Несколько слов о Троцком…» А затем заявил, что останавливаться на разногласиях с ним ему некогда, и стал подчеркивать определенную близость взглядов, например признание экономической общности интересов пролетариата и крестьянства в революции в России; признание допустимости и целесообразности левого блока (без указания того, какие именно партии или течения должен был составить этот левый блок), направленного против либеральной буржуазии. «Для меня достаточно этих фактов, – продолжал Ленин, – чтобы признать приближение Троцкого к нашим взглядам. Независимо от вопроса о «непрерывной революции» здесь налицо солидарность в основных пунктах вопроса об отношении к буржуазным партиям» [522] .

Споры по поводу перманентной революции между Лениным и Троцким происходили главным образом в кулуарах съезда. Как-то возникла даже полушутливая дискуссия. Троцкий ссылался на авторитет Розы Люксембург, с которой он сблизился на съезде. Люксембург поддержала позицию Троцкого, считая ее подлинно революционной. Ленин шутя заметил, что Роза поддержала Льва, потому что недостаточно хорошо говорит по-русски. «Зато она хорошо говорит по-марксистски», – парировал Троцкий под смех делегатов, окружавших спорщиков [523] .

Во время съезда Троцкий набросал проект резолюции по профсоюзному вопросу, исходивший из автономности профорганизаций и их связи с социал-демократической партией. Рядом своих положений эта резолюция была созвучна тому тексту, который после дебатов утвердил съезд. Предусматривалось материальное и моральное содействие партии профсоюзам, привлечение представителей профсоюзов к обсуждению вопросов, волнующих пролетариат: «Избегая всяких шагов, которые могли бы внести раскол в политически неоформленную среду профессиональных союзов, члены партии должны направлять деятельность союзов по пути сознательной классовой борьбы и стремиться к признанию союзами идейного руководства соц[иал]-демократии» [524] .

На лондонском съезде Троцкий познакомился с Максимом Горьким и актрисой Московского Художественного театра Андреевой, являвшейся членом большевистской фракции. Инициатором знакомства был Горький, который как-то в коридоре остановил Троцкого словами: «Я – ваш почитатель». Горький имел в виду памфлеты, написанные Троцким в петербургских тюрьмах. Троцкий ответил, что он также является почитателем писателя. Результатом этой учтивой беседы стали новые встречи. Вместе с Горьким и Андреевой Троцкий вновь осматривал достопримечательности Лондона, в котором он был уже во второй раз, а Горький восторгался интеллектом своей спутницы: «На всех языках говорит». Сам же писатель говорил только по-русски, «но зато хорошо» [525] .

Трудно сказать, был ли Горький в действительности почитателем Троцкого, но то, что писатель проявлял интерес к публикациям и личности этого нефракционного социал-демократа, безусловно. 2 (15) июля 1907 г. Горький просил заведующего конторой издательского товарищества «Знание» в Санкт-Петербурге СП. Боголюбова прислать ему брошюру Троцкого «В защиту партии», а вскоре после этого, готовя сборник статей о Л.Н. Толстом, намечал включить в него статью Троцкого «Толстой и либерализм» [526] .

На V съезде с совещательным голосом присутствовал также представитель кавказских большевиков Ивано́вич, который на съезде совершенно не был заметен и ни разу не выступал. Это уже не был дебют, но все же один из первых выходов на общепартийную сцену Иосифа Джугашвили, которого в то время знали главным образом на Кавказе по псевдониму Коба. Будущий Сталин со сдержанным, завистливым и злобным любопытством наблюдал за тем, как свободно и непринужденно используют искусство полемики «старые» и «молодые» социал-демократы. Правда, «старым» подчас, как Ленину, не было еще и сорока, а к «молодым» в числе прочих относился ровесник Джугашвили 28-летний Троцкий. Французский биограф Сталина Борис Суварин [527] писал: «В Лондоне Сталин в первый раз видел Троцкого, но последний вряд ли заметил его; вождь Петербургского Совета не был человеком, который легко завязывает знакомства и сближается с кем-либо без действительного духовного родства» [528] . Троцкий же вспоминал, что о Сталине в тот период не знал тогда вообще ничего: «Факт таков, что только из книги Суварина я узнал о присутствии Кобы на Лондонском съезде и нашел затем подтверждение этого в официальных протоколах» [529] .

Правда, Троцкий все же слышал о Сталине во время лондонского съезда, так как в эти дни с будущим диктатором произошла серьезная неприятность, чуть было не приведшая к аресту его британскими властями, а это было бы уже неприятностью для всего съезда и для российской социал-демократии в целом. Оказавшись в британской столице, Коба, неравнодушный к крепким напиткам, стал регулярно посещать пивные заведения. В один из пабов он отправился вместе с другим делегатом Максимом Максимовичем Литвиновым, постоянно проживавшим в Лондоне. Ивано́вич-Коба относился к Литвинову как к своего рода поводырю, имея в виду знание им не только английского языка, но и нравов британской столицы. Изрядно напившись, грузин, проявивший несвойственный ему обычно темперамент, вступил в спор со столь же пьяным англичанином, и этот инцидент перерос в кулачную потасовку. Пострадало даже само заведение. Хозяин вызвал полицию. Только находчивость Литвинова, сохранившего трезвую голову и сумевшего убедить полицейских, что виновником схватки был не его «скромный товарищ», а столичный алкоголик, спасло Сталина от тюремной решетки [530] .

Об этом эпизоде говорили в кулуарах съезда, но, так как инцидент завершился благополучно, о нем быстро позабыли. Троцкий, безусловно участвовавший в кулуарных разговорах на эту тему, видимо, пропустил фамилию грузина мимо ушей. В то же время Ивано́вич с крайней недоброжелательностью следил за Троцким во время съезда. В опубликованном вскоре в бакинской газете отчете о лондонском форуме он обозвал Троцкого «красивой ненужностью», вложив в эту ремарку не только личную неприязнь, но и подспудное антисемитское чувство, которое он проявил в той же статье, обратив внимание на преобладание среди меньшевиков евреев и полуиронично, но с явно серьезным подтекстом приписав кому-то из делегатов желание «устроить в партии погром» [531] .

Свою первую встречу с Троцким Сталин запомнил очень хорошо. Через три с половиной десятилетия, в разгар Второй мировой войны, он помнил об этой встрече и рассказал о ней британскому премьер-министру Уинстону Черчиллю, чтобы выставить Троцкого беспомощным. Тот, по словам Сталина, «уехал разочарованный, не получив поддержку ни одной организации, которую он мог бы представлять, даже армии, на которую Троцкий так надеялся» [532] . Никакого отношения к действительности рассказ Сталина не имел. Но он был важным свидетельством недружелюбного отношения к красноречивому центристу, которое зародилось у кавказского большевистского провинциала уже в начале века.

Между тем после съезда Ленин не оставлял своих попыток привлечь Троцкого в большевистские ряды, начав с предложения ему участвовать в издаваемой им газете «Пролетарий». Не исключено, что Лев воспользовался бы случаем для расширения своих связей и возможности публиковаться, но Ленин зазывал Троцкого достаточно неуклюже. Вместо того чтобы обратиться лично и предложить «свободную трибуну» или хотя бы круг проблем для освещения, он подписал письмо сугубо официально – «Редакция «Пролетария» и предложил какую-то конкретную тему [533] . Ленин хорошо помнил свои столкновения с Троцким в 1903 – 1904 гг., даже ошибочно доводил до 1905 г., называя их «большой баталией, дракой», причем, то ли сознательно, то ли оговорившись, добавлял про Троцкого: «Когда он был марксистом», то есть теперь вроде бы и не считая Троцкого сторонником теории Маркса. Троцкий на предложение о сотрудничестве в газете Ленину сам не ответил, продемонстрировав этим своего рода паритет с Лениным, а прислал письмо, написанное «По поручению т. Троцкого». Письмо сообщало «Пролетарию», что он «писать отказывается, занят». «Это позерство, по-моему. И на Лондонском съезде он держался позером… – жаловался Ленин Горькому. – Не знаю уж, пойдет ли он с беками…» [534] С «беками», то есть большевиками, Троцкий на этом этапе не пошел. Более того, его взаимоотношения с Лениным вновь стали резко ухудшаться и дошли до стадии крайней враждебности.

Из Лондона Лев отправился в Берлин. Там была назначена встреча с женой, которая вместе с младшим Левой должна была приехать из Петербурга [535] . Об этой договоренности, да и о самой встрече Троцкий пишет в воспоминаниях как о совершенно ординарном событии. Однако можно поражаться тому, что Наталья совершенно свободно получила возможность выехать за границу к своему супругу, который бежал с этапа по дороге на вечное поселение.