Читать онлайн «История военно-окружной системы в России. 1862–1918». Страница 45

В связи с перегрузкой порта Одессы войсками и грузами для Дунайской армии часть недостающих Кавказскому корпусу предметов довольствия закупалась во внутренних районах России, прилегающих к нижнему течению Волги, Дону и Каспию. В частности, в Казанском округе в 1877 г. было приобретено с торгов 40 тыс. четвертей овса и 55 тыс. штук рогож, затем отправленных на Кавказ водным путем из Астрахани[341].

В своем итоговом отчете окружной интендант Кавказского военного округа генерал-лейтенант Н.Г. Шульман сообщал: «Находившиеся в руках у чиновников деньги и по складам – провиант и фураж сохранены в целости, и никаких растрат контрольными и интендантскими ревизиями не обнаружено. Со стороны войск не поступало в интендантство никаких жалоб или заявлений относительно качества отпускаемых продуктов и припасов»[342]. Конечно, такие выводы приукрашивали действительное положение дел, но в целом Военное министерство было довольно тем, что, по сравнению с Дунайской армией, хлопот по вопросам снабжения Кавказского корпуса у чиновников министерства было значительно меньше. В отличие от Аренса Шульман по окончании войны получил повышение по службе, став помощником (заместителем) начальника Главного интендантского управления Военного министерства.

Существенным был вклад военных округов в вопросы медицинского обеспечения войск в периоды подготовки и ведения войны. Еще в течение 1876 г. были сделаны приготовления по развертыванию сети военно-временных госпиталей. Оборудование для них сосредоточивалось на интендантских складах в Киеве, Одессе, Кременчуге, Варшаве, Динабурге, Москве и других городах с расчетом на развертывание 84 военно-временных госпиталей. В округах заблаговременно создавалась и материальная база для подвижных дивизионных лазаретов. В период сосредоточения войск в Одесском военном округе там было развернуто 30 военно-временных госпиталей, большая часть из которых двинулась в апреле 1877 г. с Дунайской армией через румынскую границу. В дальнейшем количество военно-временных госпиталей в Дунайской армии, действующем Кавказском корпусе и в округах Европейской России достигало 100[343].

При мобилизации войск в ноябре 1876 г. Главное и окружные военно-медицинские управления приняли энергичные меры по устранению некомплекта в полевых войсках медицинских работников (врачей, фельдшеров, фармацевтов, ветеринаров). Это было сделано за счет призыва медиков-запасников и привлечения в военно-врачебные учреждения гражданских специалистов. К концу года оставалась незамещенной лишь часть вакансий ротных, эскадронных и батарейных фельдшеров. В Кавказском корпусе за ноябрь – декабрь 1876 г. число фельдшеров возросло с 628 до 1805[344].

Многие проблемы пришлось решать военно-медицинскому управлению Одесского военного округа, принимавшего на своей территории массу мобилизованных войск. Поскольку полевое военно-медицинское управление только еще формировалось, большинство забот по проверке всей медицинской части прибывающих войск, санитарно-гигиеническому надзору, недопущению болезней, комплектации военно-временных госпиталей и т. д. выпало на долю медиков этого округа.

С началом военных действий были устроены специальные эвакуационные пункты в Одесском округе (в Одессе, Яссах, Кишиневе, Севастополе) и на Кавказе (во Владикавказе, Пятигорске), откуда раненые и больные переправлялись в военно-врачебные учреждения различных военных округов. Тяжело раненные на Балканском театре военных действий после эвакуации размещались в ближайших к этому театру госпиталях Одесского, Киевского и Харьковского округов, а с Кавказского театра направлялись в госпитали Кавказского, Одесского, Казанского округов. Имевшие более легкие повреждения и прооперированные распределялись по всем округам. Офицеры и нижние чины со сложными заболеваниями, требующими особого лечения, как правило, направлялись в Петербург, Москву, Киев, Варшаву. Принимались меры против рассеяния по разным госпиталям и лазаретам округа инфекционных больных с целью уменьшения опасности эпидемии.

Особенно много раненых и больных принимал Одесский военный округ. Его военно-временные и стационарные госпитали, дивизионные и полковые лазареты в течение 1877 г. приняли 34 312 человек[345]. Из них выздоровело 18 984, отправлены на дальнейшее излечение в другие округа – 14 570, умерло 1558 человек. Лечебные заведения Харьковского военного округа за 1877 г. приняли 2916 эвакуированных раненых и больных, из них выздоровело 2078, умерло 68 человек. Если в 8 округах – Одесском, Харьковском, Киевском, Варшавском, Московском, Виленском, Петербургском и Кавказском – до войны было 22 320 госпитальных и лазаретных мест, то к концу 1877 г. число этих мест увеличилось до 106 792[346].

Устраивались специальные санитарные заведения для эвакуированных больных: в Одесском округе – 6 санитарных станций (в Одессе, Николаеве, Керчи, близ Севастополя, в Кишиневе и близ Бендер) для воинских чинов из 10 армейских корпусов с глазными болезнями; в Виленском округе – санитарная станция в Либаве и 6 «санитарных стоянок» (пансионного типа) в других пунктах для восстановления истощенных больных, лечения «слабогрудых», больных цингой и т. д.; в Варшавском округе – 5 «санитарных стоянок», в Кавказском округе – санитарные станции на Кавказских Минеральных Водах и др.

Об общем числе раненых и больных, прибывавших из действующих войск для излечения в военно-врачебных учреждениях округов, можно приблизительно судить по данным полевого военно-медицинского управления Дунайской армии. По его отчетной документации, в 1877 г. в госпитали и лазареты армии поступило более 500 тыс. человек, из которых, согласно графе «переведено в другие лечебные заведения», убыли из армии на дальнейшее лечение 381 127 человек[347]. За исключением тех из них, которые в России могли быть помещены в гражданские лечебные заведения (число таких лиц, по практике мирного времени, вряд ли превышало 20 %), остальные были приняты военно-врачебными заведениями военных округов, что составляет около 300 тыс. человек. По аналогичному методу оценки, в 1878 г. число воинских чинов из Дунайской армии, принятых на лечение в военных округах, могло составлять около 500 тыс. больных[348].

Что касается военно-медицинского управления Кавказского военного округа, то в нем не велся раздельный учет воинских чинов, прибывавших на излечение в окружные военно-врачебные учреждения из действующего корпуса и из других войск. В 1877 г. в госпиталях и лазаретах округа находилось около 173 тыс. человек (из них выздоровело 136,9 тыс., умерло 9,4 тыс., переведено в другие военно-врачебные заведения 5,6 тыс., осталось 21,1 тыс.), а в 1878 г. состояло на лечении 202,1 тыс. воинских чинов (выздоровело 173,9 тыс., умерло 21 тыс., осталось 7,2 тыс.)[349]. Можно предположить, что в целом загруженность лечебных заведений Кавказского округа эвакуированными ранеными и больными была существенно выше, чем в округах Европейской России.

В заключение целесообразно привести данные о распределении военно-медицинских работников в войсках во время Русско-турецкой войны. По данным Главного военно-медицинского управления, в 1877 г. приходилось[350]:

Таблица 14

С учетом того, что медицинская обстановка в районах военных действий была значительно сложнее, чем внутри страны, видимо, следует сделать вывод о недостаточной концентрации медицинских работников в действующей армии.

Анализ, проведенный в настоящей главе, показал, что 1870-е гг. стали временем окончательного утверждения военно-окружной системы, а также проверки ее жизнеспособности в Русско-турецкой войне 1877–1878 гг. Деятельность военно-окружных управлений способствовала повышению качества подготовки войск в мирное время, а в годы войны достаточно эффективно обеспечивала комплектование и пополнение действующей армии, ее снабжение различными материальными средствами, медицинское обслуживание раненых и больных.

Убийство народовольцами-радикалами 1 марта 1881 г. Александра II имело весьма отрицательные последствия для последующего развития российской государственности. «Здесь обрывается взятый с реформами курс на мирное строительство правового государства», – говорится в одном из исследований деятельности российских самодержцев[351]. Александру II не удалось добиться стабильности реформируемого им общества, и к концу 1870-х гг. число его противников как «слева» (революционно мыслящая прослойка общества), так и «справа» (консерваторы) резко выросло. Вступивший на престол после смерти отца Александр III, испуганный развитием в стране «революционной крамолы», фактически отказался от политики дальнейших крупных реформ, поставив перед собой цель сохранения незыблемости самодержавного строя. Его первым политическим решением стал отказ от принятия уже разработанной Конституции (она создавала условия для развития выборной представительной власти, общественного управления и тем самым ограничивала самодержавие), которую, как считается, его отец хотел подписать в тот в день, когда был убит. Главное внимание в государственном управлении при Александре III уделялось репрессивно-полицейским мерам «успокоения общества». В развитии государственного, в том числе военного, строительства был взят курс на мелкие, частичные изменения, не всегда дававшие положительный эффект; в отношении просвещения, образования, духовной жизни на первое место вышли политическая цензура, подавление свободомыслия, «муштровка» подданных, усиление роли и влияния духовенства[352].