Читать онлайн «Россия входит в Европу: Императрица Елизавета Петровна и война за Австрийское наследство, 1740-1750». Страница 87

110

Впоследствии она изменила свои взгляды и сблизилась с Бестужевым, чтобы вместе с ним вести тайную борьбу против Петра Федоровича и за передачу престола их сыну Павлу Петровичу (родившемуся в 1754 году) — разумеется, при условии, что она сама будет при нем регентшей.

Нарисованный в «Записках» образ забитой, всеми обижаемой юной принцессы нуждается в некоторых уточнениях; см., напр.: Madariaga I. de. Op. cit. P. 21.

Великий князь, по сведениям английского дипломата, получил даже в подарок от императрицы 60 000 рублей.

Как говорил один датский дипломат, следовало устроить так, чтобы «частный интерес» не превалировал над «интересом общественным и естественным» (цит. но: Hübner E. Op. cit. S. 71).

По мнению Хюбнера (Hübner E. Op. cit. S.102 sq.), выказывая доверие Петру Федоровичу, Елизавета намеренно шла против своих советников; такая трактовка кажется нам чересчур резкой: употребляемые ею слова и сам избранный тонкий ход доказывают, па наш взгляд, что царица руководствовалась прежде всего своим пониманием чести, клановым чувством, а также определенными представлениями о чистоте и неподкупности.

«Чем дольше изучаешь язык и повадки русских и их союзников в север-ных делах, с тем большим трудом составить можешь твердое суждение об истинных их намерениях» (письмо Гольца от 4 апреля 1750 г. // GStA. Rep. XI. Russland 91. 60В. Fol. 26).

Слова, сказанные Фридрихом французскому посланнику в Берлине Валори; цит. но рукописи, перехваченной австрийцами 15 ноября 1749 г. // HHStA. Russland II. Berichte 33. Fol. 58 (ноябрь-декабрь 1749 г.).

Францию представляли Ланмари (1741–1749), Ла Файярди (1749), Авренкур (1749–1762); Пруссию — Линде (1741–1742), Дистель (1742–1744), Финкенштейн (1744–1746) и, наконец, Род (1746–1753).

Парламентский режим в Швеции был установлен рискдагом в 1723 г. «Колпаки» находились у власти до 1738 г., а затем их сместили «шляпы», которые продолжили политику Карла XII — франкофильскую и антирусскую. Между 1738 и 1772 г. «колпаки» (которые оказались ночными колпаками, ибо проспали русскую угрозу) последовательно выступали за сохранение мира па севере Европы за счет территориальных уступок России и за союз с Англией в ущерб Франции.

В письме к Дальону от 5/16 декабря 1746 г. (перехваченном австрийцами) Ланмари упоминает «скандалы, учиненные Корфом в борделе» (см.: HIIStA. Russland II. Berichte 28. Fol. 59. Март 1747).

Судя по донесениям французских дипломаток, версальский кабинет не чувствовал себя напрямую причастным к шведским делам, однако французы желали, чтобы шведский король вновь стал хозяином своего королевства и «возвратил ему прежнюю свободу» (письмо Дальона от 12 августа 1746 г.//ААЕ. С.Р. T. XL1X. Fol. 57–58).

Изначально этот союз был рассчитан па участие России, однако события 1746–1748 годов не позволили столь превосходному проекту осуществиться.

«…разжигать вражду между Швецией и Россией и смотреть, что из этого выйдет» (Хеусс, 14 сентября 1748 г.; цит. но: Danielson J. R. Op. cit. S. 263).

Сочинение Викфора «Посол и его обязанности» вышло первым изданием в 1680 г., то есть в ту пору, когда российские монархи еще не притязали на равенство с германскими императорами и французскими королями.

Фридрих долгое время полагал, что русские не двигаются с места оттого, что не получили субсидий. См. его письмо к Подевильсу от 25 февраля 1749 г. //PC. В. VI. S. 392.

Было ли это совпадение случайностью или же оно свидетельствует о сохранившихся контактах Дальона с Фокеродтом либо Финкенштейном?

По мнению д'Аржансона, человек тщеславный, корыстолюбивый и шумный, больше интересующийся внешними формами, нежели существом дела (D'Argenson. Op. cit. T. VIL P. 50, 79, 302, 305).

Большинство исследователей Семилетней войны датирует изменение союзнических отношений 1754–1755 годами. Однако «Denkschrifft» [Докладная записка] Кауница, опубликованная Райнером Поммерином (Zeitschrift für historische Forschung. Beiheft 2. 1986. S. 168–239), доказывает, что Австрия начала искать сближения с Францией почти сразу после окончания войны за Австрийское наследство.

«И вы в свой черед поймете, что невозможно мне долее давать вам указания, ибо обстоятельства изменяются беспрестанно, так что не остается мне ничего другого, кроме как позволить вам действовать по вашему разумению и положиться во всем на сноровку вашу» (Фридрих к Варендорфу, 13 июня 1750 г. //PC. В. VIL S. 397).

Впрочем, и царица со временем стала пускаться в рассуждения о дурном вкусе прусского монарха. См.: Претлак к Ульфельду, 5 мая 1746 г. // HHStA. Russland II. Berichte 27 (апрель -июль 1746 г.). Fol. 64; Ульфельд к императору, 30 августа 1746 г. //HHStA. Russland I. Russica 34 (1746). Fasc. 14a. Fol. 130–135.

Сказанное относится к Ла Шетарди и Ботте (до 1744 г.), затем к Гипдфорду, Гаю Диккенсу, Бернесу, Розспбергу, Хёпкспу, Барку, Берисдорфу, Хсуссу. Подробнее см. в «Хронологии» в конце книги.

См. послужные списки Гросса, Чернышева, Бестужева, Кейзерлинга. У русских имелись свои специалисты но скандинавским странам (Корф и Панин) — точно так же, как и у французов (Авренкур, Лаимари, Лемер, Сен-Северен); деталь эта лишний раз подтверждает наличие на континенте зон повышенной политической значимости.

В письме к Гольцу от 9 января 1751 г. Финкенштейн приводит фразу Фридриха, которая говорит сама за себя: «Только безумец или глупец может сейчас помышлять о развязывании войны» (GStA. Rep. XI. Russland 91. Bconv. 2 d. Fol. 25).

Копти еще в 1742 г. в письме к кардиналу Флери критиковал назначение Ла Шетарди на должность французского посланника в России (см: Сб. РИО. Т. 100. С. 62–63; письмо от 30 января 1742 г.).

«Служило сие часто камнем преткновения для многих переговорщиков, каковые не знали или не желали знать, что можно государю и отечеству служить, не прибегая ко лжи» (Pecquet A. Op. cit. P. XI–XII). Пеке советует дипломатам воздерживаться от вина и водки, дабы «не терять никогда разума своего» (Р. 27). См. также: Van Bynkershoek С. Traite du juge compétent des ambassadeurs, tant pour le civil que pour le criminel. La Haye, 1723. P. 266, 296).

Среди этих подарков имелась усыпанная брильянтами табакерка с портретом Елизаветы.

Указание было дано совершенно четко: «Избегать преждевременного употребления этой бумаги, льстящей тщеславию царицы».

В самом тексте инструкции Елизавета именуется исключительно «царицей».

Ла Шетарди лишился превосходной посуды и весьма ценных безделушек; и то, и другое он получил в подарок от императрицы.

Намек на отмену смертной казни. См. письмо Дальона от 6/17 января 1745 г. //ААЕ. С.Р. Russie. T. XLVI. Fol. 43.

То обстоятельство, что Карл VII, поддерживаемый Францией, признал за Елизаветой императорский титул, должно было, с точки зрения русских, вынудить Людовика XV поступить таким же образом. См.: Roussel de Missy J. Op. cit. P. 57.

Приведем в пример дело Ричковского: повздорив е кредитором на улице Шерш-Миди, он вытащил шпагу и ранил своего обидчика. Его бросили в Бастилию, несмотря па то, что он находился «под защитой международного права». Гросс протестовал так громко, что король отменил решение и в тюрьму вместо Ричковского отправился судебный исполнитель. См. письмо д'Аржансона от 16 февраля 1746 г. // ААЕ. С.Р. Russie. T. XLVIII. Fol. 79.

Доказательством тому служат инструкции, предназначенные Дальону; см.: Rambaud A. Op. cit. T. I. P. 460.

Двор пробыл в Москве весь 1749 год.

Так Фокеродт назвал Гросса в донесении от 11 апреля 1749 г. //GStA. Rep. XI. Russland 91. 58А. Fol. 122.

Между тем ее собственный отец поступил точно таким же образом и женился вторично при жизни первой жены. См.: Финкенштейн к королю, 31 августа 1748 г. //GStA. Rep. XL Russland 91. 56A. Fol. 282.

Гросс находился в Париже с апреля 1744 г. по февраль 1749 г., а в Берлине с марта 1749 по декабрь 1750 г. Позже он занимал пост русского полномочного министра в Саксонии (1752–1758), а затем в Нидерландах (1761–1762).