Читать онлайн «Почему евреи не любят Сталина». Страница 34

«Великие катастрофы средневековья, — констатирует еврейский историк Сесиль Рот, — охватывали в одно время лишь одну или две страны, эта же бушевала одновременно от Северного Ледовитого океана до южных берегов Средиземного моря, от Атлантики до Волги»[64].

Исторически сложилось так, что к началу Второй мировой войны евреи проживали почти во всех странах мира. По материалам секретариата Организации Объединенных Наций, только в составе вооруженных сил двенадцати стран антигитлеровской коалиции воевало около двух миллионов евреев[65]. «Почти половина евреев мира была одновременно затронута ею. В этой войне погибло по меньшей мере в двадцать раз больше евреев, чем в любой другой период еврейской истории»[66].

В Великую Отечественную войну среди советских войск и населения оккупированных территорий с помощью листовок, громкоговорящих установок и лазутчиков распространялись мифы о том, что евреи — плохие солдаты, что большинство евреев, проживающих в СССР, сумели под разными предлогами избежать призыва в армию. Те же, что находились в армии, представлялись как политруки, комиссары, снабженцы, которые сами не воюют, а лишь посылают на смерть русских. В пропаганде, адресованной фашистами советским солдатам, постоянно повторялись призывы убивать евреев-комиссаров и сдаваться в плен германской армии. Так, в одной из фашистских листовок, распространявшихся за линией фронта в ходе боев за Украину, был текст: «Бей жида-политрука, морда просит кирпича!», снабженный антисемитским рисунком. Без сомнения, эта пропаганда оказывала влияние на антисоветски или профашистски настроенных военнослужащих Красной армии. Насколько же она была эффективна — судить невозможно, поскольку в Советском Союзе это была закрытая тема. После смерти Сталина в ряде исторических работ в общей форме отмечалось, что у части населения оккупированных территорий и военнопленных фашистская «расистская» пропаганда (слово «антисемитская» авторы предпочитали не употреблять) имела определенный успех. По мере освобождения оккупированных территорий и мобилизации проживавших там граждан в армию стереотипы немецко-фашистской антисемитской агитации получали известное распространение на фронтах. Важнейшим среди этих стереотипов был миф о неучастии евреев в войне. Совершенно аналогичный миф уже через несколько месяцев войны начал формироваться непосредственно в советском тылу. Негласную поддержку ему оказали, как и всегда при возникновении антисемитских легенд в Российской и сталинской империях, правящие верхи.

Сталин, как подтверждают документы, проявлял пристальный интерес к методам пропаганды нацистов и устранения ими своих политических противников. В этом плане представляют интерес утверждения Лидии Норд — родственницы маршала М. Н. Тухачевского. Она, в частности, пересказала его суждения о Сталине: «Теперь я вижу, что он скрытый, но фанатичный поклонник Гитлера. Я не шучу. Это такая ненависть, от которой только один шаг до любви… Стоит только Гитлеру сделать шаг к Сталину, и наш вождь бросится с раскрытыми объятиями к фашистскому. Вчера, когда мы говорили частным порядком, Сталин оправдал репрессии Гитлера против евреев, сказав, что Гитлер убирает со своего пути то, что мешает ему идти к своей цели, и с точки зрения своей идеи Гитлер прав. Успехи Гитлера слишком импонируют Иосифу Виссарионовичу, и если внимательно приглядеться, то он многое копирует у фюрера».

Это важное свидетельство многое объясняет в политике и поведении Сталина по отношению к евреям, в том числе и его маниакальное стремление к физической ликвидации бывших вождей революции, часть из которых были евреями. Сталин закончил кампанию по их уничтожению летом 1940 г. убийством Троцкого. Данная акция, как свидетельствуют записи в дневнике Геббельса, вызвала радость нацистских главарей.

В беседе с главой польского эмигрантского правительства Сикорским в августе 1941 г. Сталин сказал: «Евреи плохие солдаты. Они хорошие военные врачи и военные инженеры, но солдаты плохие». Разговор носил обоюдно антисемитский характер. Сикорский, оправдываясь в затягивании военной подготовки польских солдат в СССР, пытался взвалить вину на солдат-евреев, которые якобы вместо изучения военного дела занимаются торговлей. Сталин не любил Сикорского, Сикорский ненавидел Сталина, но как антисемиты они друг друга стоили. Стенограмма беседы с Сикорским в СССР опубликована не была, но сталинские обвинения евреев в том, что они не участвуют или плохо участвуют в войне, были восприняты ближайшим окружением Сталина как сигнал к действию.

В 1991 г. в журнале «Диалог» были опубликованы материалы ряда иностранных дипломатов, в которых изложены суждения о положении на фронтах в октябре 1941 г. «Всеобщее чувство недовольства, — писал Джон Рассел о поездке из Куйбышева в Москву 26–31 октября 1941 г., — направлено большей частью против евреев и коммунистов, которых обвиняют в том, что 15 октября они, как крысы, покинули тонущий корабль, ища спасения на востоке»[67].

Илья Эренбург, занимавший в годы войны ведущее положение в советской военной пропаганде, вспоминал в мемуарах «Люди, годы, жизнь»:

«…работать, однако, стало труднее: что-то изменилось. Я это почувствовал на себе. Летом Совинформбюро попросило меня написать обращение к американским евреям о зверствах гитлеровцев, о необходимости как можно скорее разбить третий рейх. Один из помощников А. С. Щербакова (начальник Главного Политического Управления Красной армии) Кондаков забраковал мой текст, сказав, что незачем упоминать о подвигах евреев, солдат Красной армии: “Это бахвальство”. Я счел слова Кондакова далекими от того, что мы называем интернационализмом, и написал А. С. Щербакову. Александр Сергеевич меня принял в ПУРе. Разговор был длинным и тяжелым для обоих. Щербаков сказал, что Кондаков “переусердствовал” но в моей статье нужно кое-что снять — я должен понять ситуацию, “настроения русских людей” Я ответил, что русские бывали разными — Горький или Короленко рассуждали иначе, чем Пуришкевич. Щербаков рассердился, но перевел разговор на другую тему». Здесь же утверждается, что «в 1943 г. впервые появились те тучи, которые пять лет спустя нависли над нами (т. е. евреями)».

О том, что антисемитизм стал государственной политикой, свидетельствует установка Сталина в выступлении на идеологическом совещании в ЦК ВКП(б) осенью 1944 г. Он особо акцентировал внимание на том, что следует «более осторожно» подходить к назначению евреев на руководящие посты в партийном и государственном аппарате и в армии. Г. М. Маленков в своем выступлении указал на необходимость «повышения бдительности» по отношению к еврейским кадрам.

В директивном письме партийным комитетам, подписанном Маленковым, перечислялись должности, на которые назначение евреев запрещалось. Вводились ограничения по приему в высшие учебные заведения.

С 1943 г. цензоры Главного Политуправления армии начали вычеркивать еврейские фамилии из поступавших к ним текстов статей, листовок и других печатных материалов о героях-военных. В соответствующем духе были проинструктированы редакторы и цензоры всей советской печати и издательств. В последние два года войны о евреях-героях и вообще о евреях-фронтовиках упоминали все реже, а после победы практически перестали писать совсем.

Исключение представляли публикации все еще выходившей газеты «Эйникайт» (орган Еврейского антифашистского комитета), газеты «Биробиджанская звезда» («Биробиджанер штерн») и книги издательства «Дер Эмес» (почти все — на идиш). После роспуска в 1948 г. Еврейского антифашистского комитета и закрытия его издательства такие публикации были прекращены.

В 1948 г. еще вышла книга «Рассказы еврейских писателей», в которой было несколько новелл о евреях-фронтовиках. Больше подобных книг не было. Набирала силу антисемитская кампания, проводившаяся с государственным размахом под флагом борьбы с космополитизмом, и имена евреев-героев изымались из тех изданий, где они раньше были. До 1950 г. в учебнике истории СССР для десятого класса средней школы среди Героев Советского Союза был назван танкист, герой 1941 г. Соломон Горелик. В издании учебника 1951 г. его фамилию изъяли. Таким образом, официальная пропаганда всячески способствовала раздуванию мифа о том, что «евреи воевали в Ташкенте», «евреи не воевали» (или: «ни одного еврея на фронте не видел», «ни одного еврея в блокаду не видел» и т. п.).

С началом хрущевской «оттепели» положение стало понемногу меняться. В 1956 г. в Воениздате вышли записки прославленного подводника-североморца Израиля Фисановича «История “Малютки”», впервые изданные в Мурманске в 1945 г., уже после его гибели.