Читать онлайн «Дверь в стене». Страница 112

Макартур, как мы выяснили, был человеком военным, а потому он взял под козырёк и начал делать не то, что ему хотелось, а то, что ему приказали. Он сменил всю японскую элиту. В определённом смысле японцам повезло, то, чего в других местах добиваются посредством гражданской войны, у них прошло "тихо-мирно". Никто японскую имперскую элиту не расстреливал во рвах и в море не топил. Её просто "подвинули". Причём подвинули очень интересно, не всю поголовно, а сословно - со сцены американцы убрали элиту военную и политическую. В результате макартуровской чистки лишились своих постов и "кормления" около ста семидесяти тысяч армейских офицеров, их всех отправили не в распыл, а на улицу. То же самое случилось и с тридцатью пятью тысячами политических функционеров всех рангов. Для сравнения - связанных с политиками "людей бизнеса" пострадало менее двух тысяч. И пострадали они не в смысле лишения живота, а просто у них отняли старые заказы и не дали новых. "Наказали рублём." Японию лишили армии и создали "наверху" политический вакуум. Но ведь государством, пусть и оккупированным, нужно как-то управлять, верно? Нужна некая сила, на которую можно опереться. И американцы эту силу нашли.

Они опёрлись на национальную бюрократию. Они опёрлись на японского чиновника. На госслужащего.

Никто и пальцем не тронул полицию, пожарных и многочисленнейших муниципальных и почтовых работников. Более того, чиновничество среднего и нижнего уровня "под американцем" резко пошло в гору и это понятно, управленцы нужны всегда и всем. Кроме того, опёршись на чиновника американцы убили двух зайцев сразу - в условиях политического вакуума управленцев потянуло наверх, в политику, в партстроительство, на глазах начала формироваться новая политическая элита, которая самим своим наличием не давала вернуть представителям старой школы отнятые у них американцами позиции. Интересно ещё и то, что из США в Японию в состав SCAP было отправлено пять с половиной тысяч гражданских чиновников. Подчёркиваю, не военных, а гражданских и эти гражданские бюрократы на местах обучали бюрократов японских американским методам управления.

Своеобразно пододошли американцы и к вопросу идеологии. В делании карьеры преимущество получали не "классово им близкие", как можно было бы предположить, а японские госслужащие из числа либералов и социалистов. Делалось это из чисто прагматических соображений, так как не разделявшие "американских ценностей" либералы и социалисты были наиболее непримиримыми противниками японской "старины", а чем более глубоких перемен японского общества они хотели, тем больше это соответствовало стратегическим интересам американцев.

Ну и понятно, что все подобные преобразования нуждаются в документе, в "бумаге". И документ появился. Назывался он Конституцией Японии. Действует она до сих пор. Написали японскую конституцию американцы. И если вы думаете, что конституции пишутся богами, то вы ошибаетесь. Для написания японской конституции не понадобилась даже помощь яйцеголовых из Вашингтона, написана она была военными юристами, имевшимися в распоряжении Макартура, и написана она была за одну неделю. И написана она была на английском языке. Потом уже её перевели на японский. С тем, наверное, чтобы японцы понимали, что там у них в конституции написано. Что им можно, а чего нельзя.

А известные миру самураи, катаны, гейши, суши и прочие, как выражаются японолюбивые россияне, фенечки это японская старина, пропущенная через Голливуд.

Это так же, как с пиццей. Что такое пицца когда-то знали только в Неаполе. Ну и как знали, так бы и забыли. Но пицца не забыта, сегодня даже в Неаполе знают, что такое Пицца-Хат, да и как не знать, попробуй, забудь, когда её рекламируют живые генсеки умершего СССР.

Вцепившись в Японию, не будем её отпускать, а, напротив, запустив в неё ещё один коготочек, подтянем её к себе и подтянемся к ней сами, сфокусируем глаз и вглядимся в Японию повнимательнее, интересно же что там было и что там стало. Как с культурой, так и вообще со всем, каковое "вообще всё" в понятие "культура" входит целиком, да ещё и место остаётся.

Так вот если рассуждать в терминах "было/стало", то нам никуда не деться от того, что японское "стало" от японского же "было" отличается гораздо больше, чем небо отличается от нашей грешной земной поверхности.

И дело даже не в том, что вся видимая нами внешняя оболочка современного японского государства состоит из прямых или косвенных заимствований американских реалий вроде политических партий, архитектуры, планировки городов, сети дорог, кино-телевидения, рекламы, системы образования, научных учреждений, моды, одежды, гольфа, бейсбола, молодёжного слэнга, популярной музыки и комиксов. Главное в другом - в смене гораздо более глубокого культурного "слоя".

До 1945 года Япония была государством, хотя и бывшим в состоянии построить линкор или подводную лодку, но при этом в социально-политическом смысле Япония представляла собою чрезвычайно примитивно устроенное феодальное общество, которое можно было отнести к монархии только по чисто формальным признакам, в реальности Япония была тем, что каким-то острословом метко обозначено "паханатом".

В Японии имелся император, совершенно официально считавшийся полубогом, витающим в неких высших сферах и освящающим своей божественной властью существующий в государстве порядок вещей, а порядок вещей складывался таким образом, что в реальности в монархической якобы Японии всем заправляла не аристократия, а так называемые Zaibatsu. В облагороженном русском произношении это слово звучит как Дзайбацу, в японской же приземлённой реальности Дзайбацу произносится немножко по-другому, что понятно, так как Дзайбацу для кого - Дзайбацу, а для кого, как выражаются японцы, - Заибатсу. Но не будем выражаться и воспарять, а вернёмся к культурным японским делам.

Дзайбацу это финансово-промышленный конгломерат, обладающий монополией на ту или иную сферу производственной жизни государства. Организационно каждое Дзайбацу было выстроено в то, что опять же вам хорошо знакомо и в русских реалиях называется "властной вертикалью". Каждое Дзайбацу контролировалось одной определённой семьёй (семьёй в самом буквальном смысле - папа, мама, сын и дочка) и была предприятием автономным примерно так же, как автономен вышедший в море ледокол. Автономность достигалась тем, что каждое Дзайбацу помимо собственных индустриальных и производственных мощностей обладало ещё и собственным банком. Само монопольно что хотело, то монопольно и производило, и само себя как хотело, так монопольно и финансировало. Ну и понятно, что какую цену на монопольно производимую продукцию хотело, ту монопольно и устанавливало. Не жизнь, а японская малина. И малина тем более, что закон "семьям" был неписан.

С законом в Японии было вообще не очень хорошо. По европейским меркам японское общество было обществом откровенно варварским. И совершенно непонятно (или наоборот очень хорошо понятно) каким образом японцы собирались отстроить, а потом удерживать японскую Империю, так как вместо того, чтобы завоёвывать "умы и сердца" новых подданных, они на захваченных территориях давали волю своим инстинктам, а они у японцев были такие, что азиаты, а особенно тоже не отличающиеся особым человеколюбием корейцы и китайцы, как вспомнят о древней японской культуре, так и вздрогнут. Очень многое о японцах говорит такой штрих - подписав акт капитуляции, они, мысленно поставив себя на место победителей, встретили американцев тем, что ожидали в побеждённых странах для себя - ещё до того, как нога интервента ступила на озаряемую великой богиней Аматэрасу священную японскую землю, японцы организовали несколько сот (!) публичных домов на потребу дорогим победителям. Этакие "хлеб-соль" по-японски. Делалось это с целью обезопасить японок, так как японское государство ожидало, что высадившиеся американцы немедленно начнут ловить разбегающихся с визгом гражданок японской национальности и насиловать их всех подряд. Кроме создания сети публичных домов была организована ещё и раздача пилюль с цианистым калием, чтобы те из японок, кто не пожелает подвергнуться надругательству, могли без промедления отправиться в лучший мир. Американцы же азиатским подарком пренебрегли и немедленно публичные дома разогнали, не так по морально-этическим соображениям, как потому, что эти вертепы были рассадником венерических заболеваний.

Но мораль моралью, а жизнь жизнью. А жизнь требовала с Японией что-то сделать. С Японией воевали, Японию победили и… Дальше-то что?

Весь мир и вы в том числе, заслышав упомянутые в одном смысловом ряду слова "Япония" и "Америка" немедленно вспоминаете об атомной бомбе, после чего от этого яркого образа вы отделаться уже не можете, как не можете и ни о чём другом думать. Самое интересное тут то, что американская пропагандистская машина, которая применительно к Японии могла бы рассказать вам всякое разное и очень интересное, тоже предпочитает дальше бомбы не ходить. Происходит это оттого, что образ "Бомбы" позволяет спрятать за собою цветущую сложность тогдашних событий, а события эти таковы, что могут кому-то показаться слишком уж привлекательными, а кого-то, напротив, "вспугнуть". Охотнику же ни то, ни другое совершенно ни к чему. Он не хочет раньше времени добычу спугивать, как не хочет и поневоле приманивать тех, кого он приманивать не хочет.