Читать онлайн «Кавказская война.». Страница 70

Этот обширный стратегический театр распадается по очертанию страны на три сферы, соответствующие очень верно ее политическому делению. Кавказская армия может действовать в трех направлениях: к западу в Азиатской Турции, к югу — в Персии, к востоку — в Закаспийской Азии, в Туркестане[69].

По мере отдаления с запада к востоку действие нашей политики может становиться все более самостоятельным, иметь более инициативы. Таким образом, наши отношения к Турции как к признанному европейскому государству зависят от общей политической системы, не могут быть от нее отделены; далее дела с дружественной Персией представляют уже гораздо более простора, позволяют развивать национальные виды скорее и шире, так как на этом театре мы сталкивались уже не со всей Европой, как на Босфоре и в Анатолии, а только с одним европейским могуществом — Англией. В третьей сфере, наконец, в Закаспийском крае у нас совершенно развязаны руки, мы не встречаем там никакого соперничества, кроме того глухого и постоянного антагонизма, не имеющего прямого влияния на дипломатические сношения, который сопровождает наше сожительство с англичанами в Азии; этот антагонизм будет продолжаться всегда, что бы мы ни делали, и потому из-за него одного нам невозможно себя связывать. К счастью, важность этих трех групп для русских интересов идет в обратном направлении — обстоятельства более вызывают нашу инициативу в восточной группе, где мы пользуемся полной свободой действий, чем в средней, где эта свобода уже несколько ограничена, и в средней более, чем в западной, представляющей вопросы только в общеевропейском смысле. Первая наша потребность — оградить навеки неприкосновенность внутренних азиатских морей — заключает наши ближайшие цели в пределах Закаспийского края, где мы покуда еще можем действовать без контроля; утверждение русского владычества на восточном берегу Каспийского моря и на южном Аральского, поставит нас в положение, в котором нам можно будет, без опасения, встретить всякие обстоятельства. Конечно, время несомненного, навеки утвержденного владычества на Каспийском море наступит для нас только лишь, когда всякое политическое соперничество в Персии устранится и это государство будет привлечено в сферу русской политической системы до такой степени, что персидский или русский берег будет значить одно и то же; но как Персия, каково бы ни было ее внутреннее состояние, имеет все-таки регулярное и признанное правительство, поддерживающее внешние сношения, то русские интересы могут считаться с этой стороны более огражденными, чем в земле без хозяина, каков Закаспийский край, и не требуют от нас особенно спешной, усиленной деятельности. Все же, что относится к западной части Азии, находится в такой тесной связи с общеевропейскими интересами, что составляет с ними одно и то же и потому подлежит действию кавказской армии только в случае большой войны, но не иначе.

Во всех этих трех направлениях, обнимающих собою массу мусульманской Азии, свобода действий открылась для России только с покорением Кавказа. Кавказская армия, по своим силам, особенностям и местному положению, есть не только главный, но единственный рычаг, которым Россия может поворотить сумму азиатских дел сообразно со своими интересами. Наши остальные войска в Азии, к востоку от Кавказа, слишком малочисленны для сколько-нибудь значительных предприятий; увеличивать их значило бы создавать вторую азийскую армию и возвышать военный бюджет, и так достаточно высокий, без всякой надобности, так как кавказская армия по своей численности и центральному положению достаточна для охранения русских интересов на всем пространстве мусульманской Азии; тем более что ее и без того нельзя значительно ослабить. Как неоднократно доказал опыт, расстояние не позволяет укомплектовать кавказские полки, при каких-либо неожиданных событиях, одновременно с другими войсками империи; они должны быть достаточно сильны, чтоб отразить первый натиск собственными средствами. Оставаясь в такой численности, кавказская армия может легко отделить силы, достаточные для серьезных предприятий в своей естественной сфере действия, к которой прямо принадлежат внутренние моря; силы эти, требующие одинакового расхода на том или другом берегу, будут находиться в прямой связи с массою, которая останется столь же грозною на Черном море, на пределах Турции или Персии. Силы эти состоят из самых закаленных, самых привычных к походам людей в свете. Удалая горская молодежь, тысячи абреков, живших только оружием и доведенных миром до нищеты, составляющих в своей земле причину беспорядков и опасности для нас, все воины, прирожденные, всегда верные под знаменем, привыкшие жить недели в походе парою кукурузных лепешек, составляют сами по себе силу, на которую столько же можно положиться на войне, сколько желательно дать ей занятие вне края. Шестидесятилетняя война нагромоздила на Кавказе военные запасы всякого рода, устаревшие для европейских действий, но вполне пригодные для Азии. В лице главнокомандующего кавказской армией сосредоточена власть, без которой нельзя обойтись в серьезном предприятии, власть, которой не лишены другие местные начальники на наших пределах; управление его обставлено опытными людьми, искусившимися в сношении с азиатцами. Без такой власти и такого опыта местное управление восточными делами, требующими совсем особенных приемов, не может быть плодовито. На кавказском перешейке, омываемом Каспийским бассейном, готовы все средства для внушительного действия за морем и во все стороны. Без достаточных сил под рукою в Азии невозможно систематическое преследование целей. Сила вещей указала уже России центр ее действия, создавая азиатскую армию и господствующее географическое положение на кавказском перешейке. С другой стороны, хоть азиатские дела и находятся в связи с общей политикой государства, но они имеют столько своеобразности, что для ближайшего вполне сознательного заправления ими нужен особый орган. Главнокомандующий кавказской армией может по своему положению ближе, вернее, чем кто-нибудь, оценить все прикосновенное к азиатским делам, в этом звании сосредоточиваются естественно все условия, чтобы быть главным органом русско-азийской политики.

Разрозненность действий на наших южных пределах непременно должна отзываться бессвязностью результатов. Для России азиатский вопрос один, свитый из многоразличных нитей, по крайней мере, во всем, что касается до мусульманского мира, и потому система политики должна быть для нас одна, как бы ни было разнообразно ее приложение по местностям. В восточных делах, где постоянно надобно следить за самыми мелочными событиями, где решения туземных правительств основываются не на сознании государственной нужды, а на минутных, всегда личных побуждениях, колеблются вместе с ними; где положение дел меняется внезапно и часто без видимой причины; где обстоятельствами надобно пользоваться немедленно, иначе все дело выскользает из рук, — там необходима, в лице пограничного начальника, обширная власть, какой, кроме наместника кавказского, лишены необходимо другие местные распорядители.

Страны, над которыми, в стратегическом отношении, господствует кавказская армия, входят естественным образом в круг прямого или косвенного действия наместника кавказского. Круг этот определяется сам собою. Везде, где наши интересы не сталкиваются с интересами общеевропейскими, где специальное знание Востока, составляющего совершенно особенный мир, столь чуждое, даже недоступное дипломатам, взросшим на европейской почве, может быть приложено к ведению дел с некоторой самостоятельностью, там для хорошего успеха, должен действовать преимущественно тот правительственный орган, которому эти дела всего известнее. Наместник же кавказский, по своему личному положению, вынужден изучить восточный люд, управлять им разумно, сохраняя спокойствие в крае; в ежедневной практике дел это знание приходит к нему само собою. Круг, в котором наша азиатская политика может действовать с достаточной самостоятельностью, не возбуждая тем общеевропейских столкновений, начинается только с восточных пределов Турции, — он обнимает Персию и Закаспийский край. Отношения к Персии имеют для нас огромную важность потому лишь, что мы занимаем кавказский перешеек и владычествуем на Каспийском море, составляющем как бы продолжение наместничества; персидские дела могут сильно интересовать Россию, только по значению своему для Кавказа и для обладания этим морем; и только с Кавказа можно зорко наблюдать за ними, следить за событиями день за днем. Закаспийская Азия лежит столько же в сфере действия кавказской армии и кавказского начальства. Разрыв в ведении дел по сю и по ту сторону Каспийского моря происходит только от неполноты нашего владычества на море, неполноты, которая сама по себе должна быть устранена, чтобы предупредить всякие случайности будущего. Кавказское начальство указывало на этот недостаток еще в 1857 году; тогда еще предлагались меры, чтоб установить прочное сообщение Каспийского моря с Аральским, в которое вливаются главнейшие судоходные реки Средней Азии. Если б восточный берег Каспия был занят и сообщение с Аралом устроено, что не потребует ни больших хлопот, ни больших издержек, то этим самым весь Туркестан был бы вдвинут в сферу прямого Действия кавказской армии и наши дела в Азии получили бы столь желательное объединение, которого они покуда вовсе лишены. Нет сомнения, что исполнение столь естественного и столь немногосложного проекта 1857 года дало бы нам разом и без войны преобладающее положение на огромном протяжении азиатского материка; внушительный вид силы решает на востоке все вопросы скорее и полнее, чем самые действия со средствами не вполне достаточными. В то же время такое объединение покончило бы навсегда с возможностью вопроса о внутренних морях, укрепляя прочным образом все протяжение их берегов, за Россией. По моему убеждению, в этом шаге заключается задача текущего времени.