Читать онлайн «Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в.». Страница 57

Источники содержат сведения о том, что Владимир Святой, «создавше церковь матери божии архиепископью, и подаваша грады, погосты, села, винограды, земле, борти, озера, рекы, волости с всеми прибыткы, и десятое изо всего царства и княжения»{85}.

Политику раздач земель и получаемой от населения ренты церквам и монастырям проводили и другие великие и удельные князья. Известно, что Ярослав Мудрый «церкви ставиша по градом и местом, поставляя попы и дая им от именья своего урок»{86}. Сыновья Ярослава — Изяслав и Святослав — дважды отводили Киево-Печерскому монастырю земли под постройки{87}. Князь Изяслав Ярославич выделил земли для постройки Дмитровского монастыря в Киеве, а его брат Всеволод пожертвовал земли для создания киевских Выдубицкого и Андреевского монастырей{88}.

В грамоте киевского князя Мстислава Владимировича и его сына Всеволода говорится о пожаловании новгородского Георгиевского монастыря селом Буицы с данями, вирами и продажами, а также осенним полюдьем{89}.

Примерно в то же время новгородский князь Всеволод Мстиславич подарил Георгиевскому монастырю рель по Волхову, а также погост Ляховичи с прилегающими землями, лесами, бортями, ловищами, людьми и конями{90}.

Особый интерес представляет церковный устав 1136 г. смоленского князя Ростислава Мстиславича, возникший в связи с основанием смоленской епископии. Я. Н. Щапов, детально проанализировавший данный памятник, справедливо заметил, что создание такого устава делало Смоленское княжество независимым в церковном отношении от переяславского епископа{91}.

Князь Ростислав Мстиславич решил создать в своей земле церковную организацию, которая бы полностью от него зависела. С этой целью он пригласил в Смоленск епископа и выделил ему и его людям содержание с земель, доходы с которых поступали до появления данного документа только в княжескую казну. Как показал Я. Н. Щапов, эти доходы складывались из разнообразных платежей: полюдья, гостиной дани, перевоза, торгового, передмера, собираемого с истужников, мыта, «корчмиты», вир, продаж и т. д.{92}.

В грамоте 1136 г. обозначены земли, приносившие доходы князю: 9 вержавлявских погостов, Врочницкая, Торопецкая, Жижицкая, Касплийская, Хотшинская, Жибачевская, Воторовичская, Шуйская, Дешнянская, Ветская, Былевская, Бортницкая, Битринская, Жидицкая, Басейская, Мирятичская, Добрятинская, Доброчковская, Бобровницкая, Дедогостичская, Зарубская, Женийская, Пацинская, Солодовницкая, Путтинская, Беницкая, Дедицкая, Копыская, Прупойская, Кречютская, Лучинская, Обловская, Ископская, Лодейницкая волости{93}.

Из этого перечисления видно, какими огромными земельными ресурсами располагали смоленские князья в первой половине XII в. Земли давали им возможность быть независимыми в политическом отношении и успешно бороться за киевский великокняжеский стол.

Некоторые из упомянутых в грамоте населенных пунктов впоследствии стали собственностью различных князей — потомков Ростислава Мстиславича. Так, например, Торопцом и Торопецкой волостью владели последовательно его сын Мстислав Храбрый и внук Мстислав Удатный. Лучин принадлежал Рюрику Ростиславичу, а затем он подарил его сыну Ростиславу.

Согласно уставу Ростислава Мстиславича, смоленскому епископу полагалась 1/10 часть «от всех даней смоленских (собираемых в пользу смоленского князя. — О.Р.), что ся в них сходит истых кун, кроме продажи и кроме виры и кроме полюдья»{94}.

В дополнение к этому князь дал смоленской епископии: прощеников «с медом, и с кунами, и с вирою, и с продажами», село Дросенское, населенное изгоями, село Ясенское «з бортником, и з землею, и с изгои»; землю Мошнинскую в Погоновичах; озера Нимикорские с сеножатями; сеножати на Сверковых луках; озеро Колодарское. Со своего двора князь дал кафедральному собору Богородицы и епископу 8 капий воску{95}.

Епископу же переходил и «на горе огород с капустником и с женою и з детми, за рекою, тетеревник с женою и з детми»{96}.

Епископ получал право суда «тяж» морально-бытового порядка («роспуст», «аж водить кто две жоне», «кто поиметься через закон», «аже кто уволочет девку» и т. д.){97}.

Из подтвердительной грамоты смоленского епископа Мануила, датированной 30 сентября 1151 г., видно, что кафедральный собор Богородицы еще во времена княжения в Смоленске Владимира Мономаха получил от него какой-то холм, чтобы «строити наряд церковный и утверженье»{98}.

Отдавая церковникам существенную часть своих доходов, смоленские князья в то же время прочно привязывали их к себе. Практически они создавали внутри Смоленского княжества церковное землевладение. Церковная организация облегчала князьям проведение в жизнь их внутренней и до некоторой степени внешпей политики.

В грамоте киевского князя Изяслава Мстиславича (правил в Киеве в 1146–1154 гг.) говорится о передаче новгородскому Пантелеймонову монастырю села Витославцы со смердами, а также Ушкова поля и других угодий. Эта грамота полностью обеспечивала монастырский иммунитет и ограждала имущество Пантелеймонова монастыря от посягательств не только светских, но и духовных феодалов самого высокого ранга{99}.

В Никоновской летописи подробно рассказывается под 1160 г. о создании Андреем Боголюбским церкви Успения Богородицы во Владимире на Клязьме: «…и многим имением и стяжанием изобильствова, и села, и слободы, и власти и из дани дал есми, и в торгех десятина недели, и в житех, и в страдех и во всем десятое, и с пуды и с весы, и мерила…»{100}.

В некрологе Всеволода Большое Гнездо летописец отметил, что князь создал во Владимире на Клязьме монастырь св. Дмитрия, а «в нем же церковь Рожество пречистыя Богородици, и всем удовли: „седы, и бортми, и озеры, и реками, и многим имением…“»{101}.

Но князья не только раздавали свои домениальные земли церквам и монастырям, но иногда и отбирали у них земельные богатства. Так, после убийства Андрея Боголюбского его враги-бояре, передавшие Северо-Восточпую Русь в руки Мстислава и Ярополка Ростиславичей, посоветовали им секуляризировать церковное имущество, принадлежавшее храму Богородицы во Владимире: «А князь Ярополк Ростиславичь подъучеп от них зле окаянне, яко пречистыя Богородицы Володимирскиа отъять грады и власти, и села, и дани, и пошлины, церковныа…»{102}. Так ростовские и суздальские бояре пытались мстить церковникам за поддержку ими внутренней политики великого князя, направленной на искоренение оппозиционного ему боярства.

Сила каждого феодала зависела от того, какое число воинов он мог выставить. Великие и удельные князья расплачивались со своими воинами по-разному: одним они давали в держание земельные наделы, других (придворных дружинников и наемников) содержали за счет средств, получаемых с подвластных им территорий, и в первую очередь с домениальных земель. Домениальные земли были главным источником существования всех феодалов. Доходы, поступавшие с них в «скотницы» землевладельцев, представляли собой прибавочный продукт, созданный производительным населением и изъятый у него хозяйственными агентами собственников земли. За счет этого прибавочного продукта существовали сам князь, его семья, придворная челядь, управленческий аппарат и войско. С помощью двух последних институтов князья могли проводить самостоятельную внешнюю и внутреннюю политику, осуществлять внеэкономическое принуждение и эксплуатацию феодально-зависимых крестьян и ремесленников.

Как видно из источников, в X в. в состав великокняжеского домена входили земли, расположенные в различных уголках Руси. Великокняжеские владения имелись в Киевской, Древлянской, Новгородской, Ростово-Суздальской, Черниговской («перевесища по Десне») землях. Вполне вероятно, что они существовали также и в других областях. Однако практика раздач населенных территорий родственникам, боярам, мужам, церквам и монастырям привела к резкому сокращению размеров великокняжеской земельной собственности. В 30—40-х годах XII в. великие князья уже не владели землями, лежавшими за пределами Киевщины. А во второй половине XII в. многие киевские города стали центрами самостоятельных княжеств. Все это способствовало упадку власти князей, занимавших, киевский великокняжеский стол.

Анализ исторических источников показывает, что княжеское землевладение стало складываться в Восточной Европе не позже IX–X вв. Его появление было подготовлено социально-экономическим развитием восточнославянского общества, и в частности переходом от родовой общины к общине территориальной, а также возникновением княжеских дружин и наследственной княжеской власти.