Читать онлайн «Загадки истории России». Страница 13

Бытует легенда, что Невьянская башня покосилась именно от «злодеяний демидовских». Акинфий Демидов, прослышав как-то, что на завод с правительственной комиссией прибудет князь Вяземский, распорядился затопить вместе с людьми подвальные помещения башни. Вода размыла фундамент, и сооружение наклонилось.

И если это легенда, то имеется достоверный факт, как все тот же Акинфий своими доносами и жалобами, отправляемыми в Петербург, затерроризировал начальника уральских горных заводов В.Н. Татищева. Последний был неосмотрительным и пытался проникнуть в тайны «благородного семейства», за что и поплатился должностью (хорошо, что не жизнью!).

Сохранились свидетельства невьянских старожилов, которые спускались в подземелья Демидовых. Путешествуя по лабиринтам, они находили небольшие комнатки с деревянными нарами, возле которых валялись глиняные чашки. А к стенам были прибиты цепи с оковами. Иногда попадались человеческие кости.

А еще в подвальных помещениях люди обнаруживали плавильные печи. Для чего они нужны были Демидовым и почему находились под землей?

Акинфий Демидов был всегда рад гостям, но только тем, кто совсем не интересовался «железным делом». В картишки любил перекинуться. Азартным был игроком и все на деньги играл.

Приехал к нему как-то ревизор из Петербурга. Человеком оказался сговорчивым. Работу свою сделал, как Акинфий велел, ну и всю командировку с хозяином в карты резался. В один из вечеров Демидов проигрался до нитки. Играли они в Невьянской башне. Зарычал тогда Акинфий, не любил он проигрывать, стукнул кулаком по столу да выскочил из комнаты. Не прошло и нескольких минут, как снова вернулся и, хитро глядя на соперника, высыпал на стол кучу серебряных монет. Каждая монетка была новенькой, блестящей и еще теплой…

Куда же бегал Демидов? Есть основания полагать, что он спускался в те самые подвалы, в которых отливали серебро и чеканили монеты. Чтобы это заключение было убедительным, приведем свидетельство исследователя В.П. Доброхотова. Он рассказывал, что в Невьянске в 1890 году в одном из заводских зданий была обнаружена подземная мастерская с несколькими плавильными горнами. Только вот что приготовлялось на том огне?

В 1970 году исследователи решили сделать анализ сажи. Они соскоблили образцы с дымоходов Невьянской башни, расположенных на уровне четвертого этажа, и выявили, что в саже содержится серебро.

Пожалуй, именно это свидетельство дает ответ на вопрос, выплавлялось ли серебро в подземельях Демидовых. Еще императрица русская, гостившая в вотчине Акинфия Демидова, вдруг спросила его, увидев серебряные монеты: «Чьей работы, моей или твоей?» Демидов, прищурив один глаз и хитро улыбаясь, тут же нашелся: «Все твое, матушка…»

Конечно же, великий промышленник Урала лицемерил. Ведь не для казны государственной чеканил он «деньгу», а ради собственного благополучия.

«Угодно было Вашему императорскому величеству повелеть доставить называемую принцессу Елизавету, которая находилась в Рагузах; я со всеподданническою рабскою моею должностью, чтоб повеление Вашего величества исполнить, употребляя все возможные мои силы и старания, и счастливым себя почитаю, что мог я оную злодейку захватить со всею ее свитою на корабли, которая теперь со всеми ними содержится на кораблях…»

Это — цитата из письма графа Алексея Орлова, командующего морскими силами России в Средиземном море, императрице Екатерине II. Письмо написано в 20-х числах февраля 1775 года; в нем граф рассказывает российской самодержице о том, как, выполняя ее поручение, выследил и захватил загадочную женщину, называвшую себя дочерью императрицы Елизаветы и претендующую на российский престол. В историю она вошла под именем «княжны Таракановой».

Эта глава могла бы заключать наши очерки, поскольку в ней подводится итог пятилетней удивительной истории «княжны», завершившейся ее арестом в итальянском городе Ливорно, но, по некоторому размышлению, автор поставил ее в начало повествования — чтобы сразу ввести читателей в курс дела и придать необходимую динамичность последующему рассказу, — говорит писатель Б. Воробьев. Вот его рассказ.

Итак, Ливорно, 21 февраля 1775 года.

С утра жители этого небольшого города, отложив все дела, собрались на набережной. При одном только взгляде на толпу, зная характер и привычки итальянцев, можно было догадаться, что их собрало здесь ожидание какого-то красочного зрелища, чего-то наподобие карнавала, шум и веселость которого так любимы итальянцами.

Проницательный наблюдатель оказался бы прав: зрелище действительно готовилось. И хотя никакого карнавала не предвиделось, спектакль обещал быть не менее эффектным — ведь, по слухам, в этот день русскую эскадру, стоявшую на рейде в Ливорно, должны были посетить великая русская княжна и ее сопровождающий, командующий морскими силами России в Средиземном море граф Алексей Орлов-Чесменский. Приезд столь высоких гостей не мог не сопровождаться торжествами, и толпы людей, заполнивших набережную, с нетерпением ожидали прибытия принцессы и графа.

Наконец они появились и были встречены приветственными криками, под которые принцесса, бережно поддерживаемая Орловым, пересела из кареты в шлюпку, доставившую ее к борту линейного корабля «Исидор», на котором держал свой флаг командир эскадры контр-адмирал Самуил Грейг. С него спустили кресло, и через минуту принцесса оказалась на палубе. Над рейдом разносилась музыка корабельных оркестров, а матросы, стоя на реях, украшенных флагами расцвечивания, кричали «ура!».

Встреченная Самуилом Грейгом, принцесса, под руку с графом Орловым, обошла корабль, приветствуя выстроившихся в шеренги офицеров и матросов. После этого избранное общество направилось в адмиральскую каюту, где уже был накрыт роскошный стол. Последовали многочисленные тосты, кубки едва успевали наполнять. Затем все снова вышли на палубу, поскольку начались маневры кораблей. Они дефилировали по рейду, пушки палили, и великая княжна была в совершеннейшем восторге от увиденного. Полностью захваченная зрелищем, она потеряла ощущение времени и очнулась лишь после того, как почувствовала какое-то движение у себя за спиной. Великая княжна оглянулась и увидела гвардейский караул во главе с капитаном. Ни графа Орлова, ни адмирала Грейга, которые только что стояли рядом, нигде не было.

— Что сие означает? — спросила великая княжна.

Начальник караула выступил вперед:

— По именному повелению ее императорского величества вы арестованы!

— Немедленно позовите графа Орлова! — приказала великая княжна.

— Граф, как заговорщик, арестован по приказанию адмирала, — последовал ответ.

Это был заведомый обман, но женщина, называвшая себя великой русской княжной, не знала, что стала его жертвой, и, потрясенная, лишилась чувств. Ее отнесли в каюту и заперли там вместе с камердинером и служанкой.

Особа, чей арест мы только что описали, была одной из знаменитейших самозванок всех времен и народов (во всяком случае, так до сих пор считает большинство исследователей. — Б.В.) и носила множество имен: дочь гетмана Разумовского, принцесса Волдомир, внучка шаха Надира, персидская княжна Али-Эмете, Азовская принцесса, фрау Шолль, г-жа Франк, мадам де Тремуйль, княжна Радзивилл, графиня Пинненберг, пани Зелинская, «последняя из дома Романовых княжна Елизавета»! И хотя она НИКОГДА не называла себя княжной Таракановой, именно это имя навсегда пристало к ней и прославило ее в истории.

Выдавая себя за дочь императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского, она так ловко распускала слухи о себе, что общественное мнение тех лет было уверено: княжна Тараканова — действительно царское дитя. Об этом говорили и писали и ее современники, и писатели позднего времени, а известный русский художник, академик живописи К.Д. Флавицкий, создал знаменитую картину, изображающую смерть Таракановой в Петропавловской крепости. На картине запечатлена молодая женщина, камеру которой заполняет врывающаяся через окна и двери вода. В ней плавают крысы, и женщина с ужасом смотрит на них, бессильная вырваться из темницы.

Так, согласно распространенной легенде, погибла претендентка на русский престол. Случилось это якобы в 1777 году во время сильнейшего наводнения в Петербурге, когда княжну забыли (по другой версии — не захотели) вывести из камеры.

Но это, повторяем, легенда. Самозванка (в официальных бумагах она проходит как «всклепавшая на себя имя») действительно содержалась в Петропавловской крепости, но не утонула во время наводнения, а умерла за два года до этого от чахотки.