Читать онлайн «Русская революция. Большевики в борьбе за власть. 1917-1918». Страница 59

До середины 1919 года в партии сохранялась неформальная структура, сложившаяся в годы подполья, но с ростом численности в ней закрепились и получили обоснование антидемократические принципы. Центральный Комитет все еще осуществлял верховное руководство, но на деле, поскольку его члены постоянно находились в разъездах по стране со специальными поручениями, решения принимали те несколько человек, которые случались на месте. Ленин был бессменным председателем заседаний, так как никогда не путешествовал, опасаясь покушений на свою жизнь. Широко используя насилие и террор в масштабах страны, в своем узком кругу он предпочитал действовать убеждением. Он почти никогда не требовал исключения из партии своих противников: если не удавалось собрать большинства голосов по важному вопросу, ему достаточно было пригрозить собственной отставкой, чтобы привести соратников к послушанию. Раз или два он оказывался на грани унизительного поражения, и лишь вмешательство Троцкого спасло его. Иногда ему приходилось принимать политические решения, с которыми он был не согласен. Однако к концу 1918 года авторитет Ленина вырос настолько, что никто не решался выступить против него. Каменев, до того часто вступавший с Лениным в принципиальные споры, выразил мнение многих большевиков, когда осенью 1918 года сказал Суханову: «А я чем дальше, тем больше убеждаюсь, что Ильич никогда не ошибается. В конце концов он всегда прав... Сколько раз казалось, что он сорвался — в прогнозе или в политическом курсе, и всегда в конечном счете оправдывались и его прогноз, и курс»12.

К дискуссиям, даже в кругу своих самых приближенных соратников, Ленин относился нетерпимо; во время заседаний Совнаркома он обычно листал книгу, а в обсуждение включался, только чтобы сформулировать политический курс. С октября 1917-го по первые месяцы 1919 года он вынес много решений, касающихся партии и правительства, вместе со своим бессменным помощником Яковом Свердловым. Свердлов отличался упорядоченно-кабинетным складом ума и снабжал Ленина именами, фактами и любой другой необходимой информацией. После его болезни и смерти в марте 1919 года потребовалось внести изменения в структуру Центрального комитета, прибавив к Секретариату, созданному в 1917 году, Политбюро для осуществления политического руководства, а для выполнения административных функций — Оргбюро.

Совнарком состоял из высокопоставленных партийных чиновников, имевших двойные полномочия. Так, Ленин, бывший главой Центрального Комитета, являлся также председателем Совнаркома, что равносильно должности премьер-министра. Важные решения принимались, как правило, сначала в Центральном Комитете или на Политбюро, а затем передавались в Совнарком для обсуждения и реализации (в этом принимали участие и беспартийные специалисты).

Конечно, невозможно было «сокрушить» до основания социальный, политический и экономический уклад, создававшийся веками, в стране с более чем стомиллионным населением, опираясь только на партийцев. Необходимо было впрячь в это дело «массы», но, поскольку рабочие и крестьяне в массе своей ничего не знали о социализме и диктатуре пролетариата, их следовало побудить к действию, поставив перед ними цель понятную и привлекательную.

* * *

В «Сатириконе» Петрония, этом уникальном описании повседневной жизни Древнего Рима, есть отрывок, прекрасно проецирующийся на политику, проводимую большевиками в первые месяцы после прихода к власти: «Как ухитрится мошенник или воришка подцепить на крючок свою жертву, если не с помощью блестящей наживки? Бессловесных животных ловят в капкан на приманку, и человека нельзя поймать, не подбросив ему чего-нибудь на зуб». Ленин инстинктивно понял этот принцип. Захватив власть, он немедленно отдал Россию на разграбление населению под лозунгом «Грабь награбленное». Пока народ занимался грабежами, вождь методично избавлялся от своих политических противников.

В русском языке есть слово «дуван», заимствованное казаками из турецкого. Оно означает дележ добычи, которым занимались казаки после набегов на турецкие и персидские поселения. Осенью и зимой 1917/1918 годов предметом «дувана» стала вся Россия. Особенно вожделенной добычей были пахотные земли, отданные для перераспределения крестьянским общинам Декретом о земле от 26 октября, разделом земель между крестьянскими дворами в соответствии с нормами, которые каждая община сама для себя устанавливала, крестьянство было поглощено вплоть до весны 1918 года. На этот период оно утратило последний интерес к политике.

Сходные процессы наблюдались и в промышленности, и в армии. Вначале большевики передали управление промышленными предприятиями фабрично-заводским комитетам, члены которых, рабочие и рядовые конторские служащие, находились под влиянием синдикалистских идей. Комитеты эти прежде всего отстранили от управления владельцев предприятий и их представителей, и взяли его в свои руки. Но одновременно они воспользовались представившейся возможностью и присвоили имущество заводов, поделив между собою доходы и оборудование. По словам современника, на деле «рабочий контроль» сводился к «распределению доходов данного промышленного предприятия между рабочими этого предприятия»13. Солдаты-фронтовики, прежде чем отправиться по домам, взламывали арсеналы и склады, забирая себе все, что могли унести, а остальное продавая местным жителям. В одной из большевистских газет приводится описание такого армейского «дувана». По словам корреспондента, на проходившем 1 февраля 1918 года (н. ст.) совещании в солдатской секции Петроградского Совета выяснилось, что во многих воинских частях солдаты затребовали в свою собственность содержимое полковых складов; увозить домой военную форму и оружие, добытые со складов, стало обычной практикой14.

Таким образом, вместе с понятием частной собственности исчезли понятия государственной и народной собственности, и произошло это с благословения нового правительства. Ленин как бы повторял опыт крестьянского восстания под предводительством Емельяна Пугачева, который захватил в 1770-х годах обширные области на востоке России, опираясь на анархистские и антипомещичьи инстинкты крестьян. Пугачев призывал крестьян убивать помещиков и захватывать принадлежавшие помещикам и государству земли. Он обещал отменить подати и рекрутчину, раздавал повстанцам отобранные у помещиков зерно и деньги. Он сулил упразднить правительство и заменить его казацкой «вольницей». Если бы Пугачева не разбила армия Екатерины II, он вполне бы мог разрушить русское государство15.

Зимой 1918 года население бывшей Российской империи занималось не только дележом материальных ценностей. Предметом «дувана» сделалась сама государственная власть: на части растаскивалось Русское государство, складывавшееся и развивавшееся в течение шестисот лет. К весне 1918 года огромнейшее государство мира распалось на бесчисленное множество требующих суверенности частей, больших и малых, не связанных между собой ни установленными законами, ни сознанием общей судьбы. Всего за несколько месяцев Россия регрессировала политически до уровня раннего средневековья, когда она состояла из удельных княжеств.

Первыми отделились нерусские народы окраинных районов. После большевистского переворота национальные меньшинства одно за другим стали объявлять о своей независимости от России, отчасти следуя своим национальным устремлениям, отчасти торопясь оградиться от большевизма и нарождающейся гражданской войны. В этом они могли опереться на Декларацию прав народов России, изданную большевиками за подписью Ленина и Сталина 2 ноября 1917 года. Опубликованная без предварительного утверждения органами советской власти, декларация эта давала народам России «свободу самоопределения вплоть до полного отделения и создания независимого государства». Первой о своей независимости объявила 6 декабря 1917 г. Финляндия; за ней последовали Литва (11 декабря), Латвия (12 января 1918 г.), Украина (22 января), Эстония (24 февраля), Закавказье (22 апреля) и Польша (3 ноября) (все даты по новому стилю). В результате под контролем коммунистов остались земли, населенные великороссами, — то есть территория России середины XVII века.

Процесс распада затронул не только окраинные территории: центробежные силы возникали и в центральных районах России, где губерния за губернией проявляли непокорность и объявляли о своей независимости от центрального правительства. Этому способствовал официально принятый лозунг «Вся власть Советам», позволяющий региональным Советам различных уровней — областным, губернским и уездным, даже волостным и сельским — претендовать на статус независимого правительства. Наступил хаос: «Советы были: городские, деревенские, сельские, посадские. Никого они, кроме себя, не признавали, а если и признавали, то только постольку, поскольку это было им выгодно. Каждый Совет жил и боролся так, как диктовала ему непосредственная окружающая обстановка, и так, как он умел и хотел. Никаких, или, вернее, почти никаких (они были в самом зачаточном состоянии), административных советских построек — губернских, уездных, волостных, областных советов, исполкомов — не существовало»16.