Читать онлайн «Буржуа». Страница 71

И потом мы должны вспомнить об искусной системе привилегий, посредством которой меркантилистическое государство поощряло наличные капиталистические интересы, пробуждало стремящиеся к жизни, но еще дремлющие в зародыше или, наконец, закладывало зародыши таких интересов. Весь смысл этих государственных «привилегий» (в самом широком значении) находит прекрасное выражение в одном письме Генриха II французского от 13 июня 1568 г., где он в сухих словах высказывает, что его «привилегии и благодеяния» должны побуждать «добродетельных и трудолюбивых» промышленников к доходным предприятиям (353).

«Привилегии», которые, таким образом, все покоятся на одной и той же основной идее — путем обещаний материальных или идеальных выгод возбудить к деятельности предпринимательский дух, — принимали весьма различные формы: они являются в виде монополий, т. е. как бы отрицательных привилегий, когда тут предоставляется монополия производства, там — торговая монополия, а здесь — транспортная монополия; они выступают в виде торгово-политических мероприятий защиты или благоприятствования; они принимают, наконец, форму прямых премий. В своем Dictionnaire Савари перечисляет все премии, которыми пытались подстрекать предприимчивость: наделение наследственным. дворянством, разрешение натурализации, сложение ввозных пошлин, беспроцентные ссуды, годичные пенсии, свободная варка пива, предоставление мест для построек, освобождение от промыслового надзора, поддержка наличными деньгами и многое другое. «Всем изобретениям приходили на помощь привилегиями и покровительством; королевская казна как бы стояла на рынках и проезжих дорогах и ждала тех, в чьем распоряжении имелось хоть какое-нибудь изобретение, чтобы пограбить их» (Генрих Лаубе). Итак, поддержка и способствование тому «прожектерству», о котором я так пространно рассказывал, со стороны государства!

Оживление предпринимательского духа государство имело в виду и, пожалуй, достигло его в известной мере (не очень большой, ибо в то время, когда событие, о котором я сейчас хочу напомнить, произошло, предпринимательский дух уже был достаточно силен, чтобы обойтись без поддержки государства, которое он скорее, наоборот, принудил к перемене фронта) путем ломки меркантилистическо-цеховой системы и введения «промышленной свободы» в новом хозяйственном праве XIX столетия.

Наконец, государство сделалось сознательным пособником капиталистического духа посредством культивирования школьного дела во всех его различных ступенях. Мы использовали возникновение учебных заведений в ранее изложенных отделах этого труда в качестве симптома наличности, отличающегося по размерам или по характеру капиталистического духа; здесь должно быть подчеркнуто их значение в качестве источника этого духа. Начиная со счетных школ, которые во Флоренции были основаны уже в XIV столетии, и кончая коммерческими школами и высшими коммерческими учебными заведениями наших дней, вызванные к жизни публичными корпорациями учреждения для распространения и углубления коммерческих знаний сделались в той же мере рассадниками капиталистического духа: здесь главным образом вырабатывалась отчетность, здесь учили правилам хорошей деловой организации и т. д.

Но я думаю, что те формы воздействия, которые государство оказывало, не желая этого, имели еще большее значение для развития капиталистического духа, чем те, которые оно имело в виду (и которые довольно часто совершенно не осуществлялись).

Мы не должны забывать, что государство приобретало в важных случаях большое значение для расцвета капитализма прежде всего своим несуществованием. Или, выражаясь иначе, — если бояться этого парадокса, приписывающего государству способность воздействия и в то же время утверждающего, что оно не существует, — своеобразие государственных отношений порою тем вызывало более высокое и быстрое развитие капиталистического духа, что оно не давало или лишь позднее давало известному государственному образованию возможность превращения в могущественную великую державу. Я имею в виду такие государства, как Швейцария или Германия до 1870 г. В них определенные стороны капиталистического духа вырабатывались безусловно благодаря тому, что их подданным недоставало или недостает опоры в могущественном государстве. Этим самым члены таких наций принуждаются за границей более приспособляться к потребностям рынка, так как они никогда не могут силой, добыть себе сбыта, а должны завоевать его путем искусства убеждения и хорошего исполнения: они должны больше напрягать свое остроумие и иметь гибкую спину. Торгашеский элемент в капиталистическом духе развивается благодаря этому, но и деловая энергия может быть усилена. Мы ознакомились с характерными особенностями немецкого буржуазного духа, которые ясно отличают его от английского; одно из оснований этого различия составляет, без сомнения, долгая раздробленность Германии, которая и воспрепятствовала тому, чтобы мы обладали обеспеченными рынками и большой колониальной империей, и которая принудила наших купцов и промышленников добывать себе достойное положение за границей, «место под солнцем» без военных кораблей в виде прикрытия тыла (354).

Затем государство оказало мощное содействие капиталистическому духу своим существованием и особенностями своего развития. Я обозначил само современное государство в качестве одной из основных форм предприятия, каковым оно, несомненно, является. Этим самым оно подавало в своей общей организации, в своей должностной иерархии, в отдаленности своих целей и постоянстве их преследования и во многом другом лучший пример крупным капиталистическим предприятиям, действовало, следовательно, возбуждающе и поучающе на организаторский дух, усиливало организаторские способности руководителей этих хозяйственных единиц.

Отдельные ветви государственного управления, которые преимущественно, по-видимому, оказывали влияние на выработку капиталистического духа, суть следующие:

1. Военное дело, формы воздействия которого многочисленны. Быть может, важнейшее социальное событие новой истории есть возникновение профессионального войска: в средние века — рыцарского войска; в Новое время — войска наемников. Большое значение этого события я усматриваю в том, что оно дифференцировало требования, предъявлявшиеся к действиям подданных государства; чтобы удержаться в борьбе за существование, человек требовался более не целиком, человек, обладавший как воинскими, так и хозяйственными способностями и познаниями, — но требовался уже только половинный человек: такой, который годился либо к войне, либо к хозяйствованию. Благодаря этому специфические мещанские добродетели могли сильнее воспитываться; лучшие мещане подвергались отбору, «мещанство» без всякого элемента воинской природы могло выработаться. Что бы сталось, должны мы спросить, например, с флорентийским торговым духом, если бы граждане Флоренции уже столь рано — с XIII столетия — не держали бы для себя наемников, но все были бы обязаны, как германские крестьяне, каждое мгновение хвататься за оружие, чтобы защитить свою родную землю? Альберта, всегда ясно оценивающий положение вещей, хочет видеть объяснение выдающихся коммерческих способностей своих земляков прямо в том обстоятельстве, что в его родном городе не было повода (и нужды) культивировать воинское ремесло. Благодаря этому, полагает он, главным образом и создалось сильное побуждение доставить себе положение в государстве путем приобретения денежного богатства посредством коммерческой деятельности (355).

Если евреи представляют собой законченный тип народа торгашей, то в этом, несомненно, не в последней степени повинна их судьба, заставившая их в течение двух тысяч лет прожить без воинской деятельности, благодаря чему все воинственные натуры постепенно изгонялись из их национального тела.

На другое соотношение между военным делом и развитием капиталистического духа я уже указывал в других местах (356): я имею в виду поощрение, оказанное дисциплине, с одной стороны, организаторским способностям — с другой, выработкой современного воинского корпуса.

Если мы рассмотрим специфические военные добродетели, начиная с XVII столетия, то мы очень легко заметим, что они по существу те же самые, с какими мы познакомились как с капиталистическими добродетелями. И если мы примем во внимание, что современные военные организации вступили в жизнь задолго до крупных капиталистических предприятий, то мы не сможем и здесь отрицать их влияния на развитие определенных сторон капиталистического духа. Вследствие этого не случайность, что те стороны этого духа, которые обязаны своим существованием хорошей военной выправке, сильнее всего развиты у народов, обладающих особенно блестящей военной организацией, т. е. прежде всего в Германии. Ныне, когда капиталистические предприятия приобретают все большие размеры и все более принимают характер гигантских военных ополчений, эти особенные способности и навыки получают еще большее значение. Ныне беспристрастные иностранцы вполне ясно видят превосходство немецких предпринимателей в этом отношении, и мы слышим также, что это превосходство хорошими наблюдателями ставится в связь с военной выправкой. Так, один понимающий англичанин выражает свое мнение об этих соотношениях в следующих словах: