Читать онлайн «Крымская война 1853-1856 гг.». Страница 33

Штурм Карса начался на рассвете 29 сентября. Турки встретили атакующих, которым пришлось взбираться на обрывистые высоты, убийственным огнем. До турецких укреплений добралась едва половина людей, остальные были убиты или ранены. Остатки отрядов Ковалевского и Гагарина, потеряв убитыми или ранеными почти всех офицеров (в том числе и самих командующих), отошли на исходные позиции. Отряд же Майделя, более многочисленный, выбил противника из передовых траншей, но остановился перед линией редутов, взять которые с оставшимися силами оказалось невозможно, а резервов не было, так как Муравьев не наладил связи с атакующими частями и не знал о сложившейся обстановке. Резервы к русским прибыли лишь тогда, когда турки успели получить крупные подкрепления, и поэтому атаки на редуты снова были отбиты. Прибывший к месту боя генерал Бриммер счел бесполезным продолжать атаки и приказал начать отход. Штурм не удался.

А в это время отряды Базина и Бакланова сравнительно легко приблизились к турецким укреплениям на другом направлении и внезапной атакой захватили три вражеских редута. Но у них не хватило сил для продолжения наступления, а резервов им не полагалось, так как их действия, считались вспомогательными. Они перешли к обороне, а получив известие о неудаче своих главных сил, отступили на исходные позиции, отбив несколько контратак противника.

Порочность николаевской военной системы, не совместимой с гибким маневрированием войск на поле боя, стоила русским при штурме Карса около семи с половиной тысяч человек, выбывших из строя. Это было втрое больше, чем у оборонявшихся. Но, несмотря на неудачу штурма, боевой дух русских солдат и офицеров, по свидетельству самого Муравьева, был «отлично хорош», и это, несомненно, повлияло на решение русского главнокомандующего продолжать блокаду до конца. Такое решение, как показали дальнейшие события, было вполне целесообразно.

Действительно, сосредоточение корпуса Омер-паши в Сухуме проходило, по вине командования союзников, очень медленно. Оно продолжалось почти месяц, и только в середине октября турки двинулись, наконец, к Кутаису, с целью пробиться через Сурамский перевал в Тифлис и отвлечь тем самым войска Муравьева от Карса. 4 ноября авангард турецкого корпуса подошел к реке Ингур, за которой заняли оборону части Гурийского отряда русских, и попытался с хода форсировать этот водный рубеж, но был отброшен и туркам пришлось два дня потерять на подтягивание резервов и перегруппировку сил. 6 ноября Омер-паша двинул в атаку почти все свои наличные силы — свыше 36 тысяч человек. Командир Гурийского отряда генерал Багратион-Мухранский мог противопоставить им всего около 9 тысяч человек, так как остальные его силы должны были сдерживать продвижение Батумского корпуса турок. Целый день русские пехотинцы, казаки и грузинские милиционеры совместными усилиями успешно отражали натиск врага, так и не допустив его совершить переправу на направлении главного удара. Только подавляющее превосходство в силах позволило Омер-паше к концу дня обойти русский отряд с обоих флангов и тем принудить его к отступлению.

Но отступление оборонявшихся не перешло в бегство, как ожидал турецкий командующий. Отойдя на 50 км, русские войска вновь заняли сильную оборонительную позицию за рекой Цхенис-Цхали, так что туркам предстоял еще один упорный бой, а под Кутаисом — снова такой же бой на Рионе — одной из крупнейших рек Закавказья. Становилось ясным, что дальнейшее наступление войск Омер-паши будет сопряжено с тяжелыми боями и потребует от них крайнего напряжения сил. Между тем в захваченных турками районах Грузии разгорелась против них партизанская война.

Следует отметить, что грузинская милиция ни на один день не прекращала борьбы против турок, нанося им серьезные удары даже зимой, когда бездорожье сковывало действия регулярных войск. Так, например, 31 января 1855 г. милиция совершила налет на лагерь противника под Батумом и полностью разгромила вражеский отряд, насчитывавший до трех тысяч человек, а в начале мая того же года произвела еще один успешный налет на расположение Батумского корпуса неприятеля. Но подлинно всенародный размах получила эта борьба после вторжения захватчиков на территорию Грузии. На грабежи, убийства и массовый угон в рабство мирных жителей грузинский народ ответил массовым партизанским движением. «В Мингрелии, — сообщал Омер-паша, — часть населения выступила (против турок. — И. Б.) с оружием в руках, а остальная часть бежала, бросив дома и имущество… Гурия ополчилась почти поголовно».

Непрерывные набеги партизан изматывали захватчиков и причиняли им большие потери. Дело дошло до того, что партизаны разгромили штаб турецкого корпуса и едва не захватили в плен самого Омер-пашу. Понятно, что при такой обстановке нельзя было и думать о продолжении наступления. Турецкие войска оставались в бездействии перед русской позицией до тех пор, пока не стало известно о сдаче Карса на милость победителя, — выдержка русских войск дала, наконец, свои результаты.

Гарнизон Карса долго надеялся, что с приближением зимы русские отойдут, как обычно, в свои пограничные крепости. Но, вместо этого, войска Муравьева соорудили неподалеку от Карса большой укрепленный лагерь, названный Владикарсом, и снова стянули кольцо блокады вокруг турецкой крепости. Обещанная Вильямсу помощь со стороны корпуса Омер-паши явно запаздывала. Между тем в Карсе начался голод, от которого умирало ежедневно до 100 человек, а все попытки провезти продовольствие в крепость горными дорогами попрежнему кончались провалами. В этих условиях, осознав, что продолжать сопротивление бессмысленно, Вильямс принял решение о капитуляции. 28 ноября остатки гарнизона Карса — 10 генералов и свыше 18 тысяч солдат и офицеров сложили оружие перед русскими войсками. Анатолийская армия турок перестала существовать.

Падение Карса ставило корпус Омер-паши, в случае прибытия к Гурийскому отряду крупных подкреплений, под угрозу разгрома. Поэтому Омер-паша поспешил отвести свои войска обратно за Ингур, но вместе с тем попытался закрепиться на территории Грузии, используя наступившее зимнее бездорожье. Однако грузинские партизаны своими ударами сорвали и этот расчет захватчиков. 14 декабря, например, один из партизанских отрядов внезапным налетом почти полностью уничтожил турецкий гарнизон в городе Зугдиди. Спустя несколько дней были разгромлены еще два крупных турецких отряда. В конце концов турки оказались вынужденными отступить к Черноморскому побережью, а затем, в связи с наступлением общего перемирия, и вовсе покинуть территорию Грузии. Третий по счету в Крымской войне поход на Тифлис окончился новым сокрушительным поражением захватчиков.

«Этим заканчивается третья удачная кампания русских в Азии, — указывали К. Маркс и Ф. Энгельс, — Карс и его округ завоеваны; Мингрелия освобождена от неприятеля; последний еще оставшийся боеспособным отряд турецких войск — армия Омер-паши — значительно обессилен численно и морально. Это немаловажные результаты в стране, подобной юго-западному Кавказу, где все операции неизбежно замедляются характером местности и недостатком дорог»[84].

Но, несмотря на все эти успехи, оплаченные кровью десятков тысяч русских солдат и офицеров, крепостная Россия была не в состоянии продолжать далее борьбу с коалицией, в которую входили две сильнейшие капиталистические державы Западной Европы и к которой могли со дня на день примкнуть еще несколько крупных государств.

Прежде всего выяснилось, что экономика отсталой феодально-крепостнической России оказалась неспособной выдержать тяжесть продолжительной войны большого масштаба.

Война потребовала, во-первых, неслыханного ранее количества войск. За два года военных действий в армию и флот было призвано дополнительно около миллиона человек, а война требовала все новых и новых людских контингентов. Кроме того, из хозяйства страны было изъято для армии около 150 тысяч лошадей. На крепостническом хозяйстве с его низкой производительностью труда выкачивание в армию рабочей силы сказывалось самым катастрофическим образом, тем более, что на крестьян, помимо этого, давили еще непомерно возросшие налоги и множество повинностей. В результате происходило массовое разорение крестьянства, а это подрывало основные устои экономики аграрной страны; дальнейшее увеличение численности армии угрожало полным экономическим крахом. «Силы наши уже не могут возрастать, а, напротив того, должны неизбежно ослабевать», — констатировал Д. А. Милютин этот факт в записке, озаглавленной им «Об опасности продолжения в 1856 г. военных действий»[85]. Таким образом, у России не было людских ресурсов для продолжения войны.

Война потребовала, во-первых, колоссального количества оружия и боеприпасов, а производить их в достаточном количестве отсталая военная промышленность крепостной России не могла. «Мы должны сознаться в том, — продолжал Милютин в той же записке, — что нам трудно в этом отношении меряться с неистощимым обилием средств западной промышленной Европы… При всей усиленной деятельности наших оружейных заводов не было никакой возможности снабдить в столь короткое время всю массу наших армий таким же усовершенствованным оружием, какое имеют враждебные нам армии»[86]. В результате снабжение русской армии и флота всем необходимым происходило главным образом за счет накопленных до войны запасов. Но к 1856 г. запасы эти начали иссякать: из более чем полумиллиона ружей, хранившихся на складах, осталось лишь 90 тысяч, из 1656 артиллерийских орудий — 253 и т. д. Пороху и свинцу в стране выпускалось почти вдвое меньше, чем требовалось для успешного ведения боевых действий. Столь же плохо обстояло дело и с обмундированием войск. Таким образом, у России не хватало оружия, боеприпасов и снаряжения для продолжения войны.