Читать онлайн «Римская история в лицах». Страница 79

Упорная и кровопролитная битва началась в тот же вечер и длилась всю ночь. Был момент, когда левое крыло римского войска, хотя им командовал сам Сулла, вынуждено было отступить. Однако на правом фланге молодой офицер Марк Красс (будущий партнер Помпея и Цезаря по триумвирату 60-го года) обратил неприятеля в бегство, так что вскоре и левое крыло перешло в контратаку К утру следующего дня армия самнитов была разбита, окружена и практически полностью уничтожена. Рим был спасен.

Сопротивление в Италии было сломлено. Защитники Пренесте, узнав о разгроме самнитов и армии в Этрурии, капитулировали. Гай Марий-сын покончил с собой. Некоторые города на севере держались еще около двух лет, но это уже не имело значения. В Сицилию и Африку вслед за Карбоном отправился Помпей. Он действовал настолько успешно, что к концу 80-го года полностью разгромил местные силы популяров и их африканских союзников. Карбона он захватил и казнил еще раньше. К этому времени сенатское правление в Риме стараниями Суллы было уже полностью восстановлено. Сенат предписал Помпею распустить войско. Это означало отказ в предоставлении триумфа, на каковой Помпей формально по закону не имел права, так как не был ни консулом, ни претором. Однако африканская армия готова была взбунтоваться, и Помпей ее распустить не пожелал. А когда он вернулся в Рим, то Сулла предпочел не ссориться с ним, простил неповиновение сенату, дерзкие речи, адресованные ему самому, и распорядился удостоить Помпея вожделенного триумфа. Впервые в римской истории триумфатором стал молодой человек, еще не бывший сенатором. Но это уже значительно позже. А пока, в конце 82-го года, Сулла готовился вернуться во главе своего победоносного войска в Рим.

Теперь он мог расправиться со своими гонителями-популярами и восстановить правление олигархии. Но сделать это он хотел по своему усмотрению, отнюдь не путем передачи государственного руля недееспособному и коррумпированному сенату. В руках Суллы была неограниченная власть. Однако приверженность староримской республиканской традиции заставила его искать хотя бы псевдодемократического ее оформления. Он направил сенату письмо, в котором объявил, что для восстановления порядка в государстве требует предоставления ему неограниченных диктаторских полномочий.

Уже более столетия в Риме не практиковалось назначение на пост диктатора. Ранее это назначение, согласно закону, по решению сената производил один из консулов на срок не более полугода, а полномочия диктатора были хотя и велики, но в определенной степени ограничены. Консулов в Риме не было (оба погибли), и по поручению сената его принцепс Луций Валерий предложил Народному собранию закон, предоставлявший Сулле власть, далеко выходящую за рамки прежней диктатуры. Помимо утверждения всех его распоряжений и действий, совершенных ранее в качестве консула и проконсула в Азии, Сулле на будущее время предоставлялось единоличное право решать все дела, касающиеся жизни и имущества граждан, без возможности апелляции граждан к народу, распоряжаться по своему усмотрению государственными землями, провинциями и зависимыми от Рима государствами, назначать проконсулов, пропреторов и главнокомандующих в войске, а также путем чрезвычайных законов устанавливать новый порядок в государстве. Полномочия эти предоставлялись на неопределенное время — до тех пор, пока Сулла не сочтет свою задачу выполненной и пожелает сложить их с себя. Сохранять ли на время диктатуры под своим началом прежние магистратуры, он вправе был решать сам. Эта фактически царская власть именовалась «диктатурой для издания законов и введения порядка в государстве». Народное собрание в присутствии солдат Суллы безропотно одобрило закон Валерия. Вряд ли кто-нибудь при этом полагал, что эта «супердиктатура» будет действительно временной. Сулле было только 56 лет, и его честолюбие было общеизвестно.

Только после утверждения своих неограниченных полномочий он вернулся в Рим. Тогда-то и начались события, окрасившие зловещим светом злодейства облик Суллы в исторической памяти цивилизованных народов. На первом же собрании граждан он объявил, что намерен жестоко наказать своих врагов и тех, кто им помогал. По свидетельству Аппиана:

«Он заявил, что улучшит положение народа, если его будут слушаться, зато по отношению к своим врагам он не будет знать никакой пощады вплоть до причинения им самых крайних бедствий. Точно так же он жестоко расправится со всеми преторами, квесторами, военными трибунами, со всеми прочими, кто помогал его врагам с того дня, когда консул Сципион не сдержал заключенного с Суллой соглашения». (Там же. I, 95)

Памятуя о происходившей без всяких границ кровавой расправе, учиненной в Риме солдатами Мария старшего, сенат, согласно Плутарху, стал просить Суллу назвать имена тех, кого он намеревался покарать:

«Ведь мы просим у тебя, — умоляли сенаторы, — не избавления от кары для тех, кого ты решил уничтожить, но избавления от неизвестности для тех, кого ты решил оставить в живых». (Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Сулла. XXXI)

Тогда Сулла, по данным того же Плутарха, назвал 80 имен, спустя день — еще 220 и на третий день — столько же. При этом он предупредил, что список остается открытым и по ходу расследований может пополняться в течение полугода, до 1 июня 81-го года. Этот список, или, точнее, списки именовались «проскрипциями». Внесенные в них люди приговаривались к смерти и объявлялись вне закона. Любой человек мог их безнаказанно убить. Разные древние авторы называют разное число «проскрибированных» и разную динамику пополнения зловещих списков. Так, например, Аппиан утверждает, что уже в первом списке содержались имена 40 сенаторов и 1600 всадников.

«Сулла, — пишет он далее, — кажется, первый составил списки приговоренных к смерти и назначил при этом подарки тем, кто их убьет, деньги — кто донесет, наказание — кто приговоренных укроет. Немного спустя он к проскрибированным сенаторам прибавил еще других. Все они, будучи захвачены, неожиданно погибали там, где их настигли, — в домах, в закоулках, в храмах. Некоторые в страхе бросались к Сулле и их избивали до смерти у ног его, других оттаскивали от него и топтали. Страх был так велик, что никто из видевших эти ужасы даже пикнуть не смел. Некоторых постигло изгнание, других — конфискация имущества. Бежавших из города всюду разыскивали сыщики и кого хотели предавали смерти. Были убиты, подверглись изгнанию, конфискации имущества многие из числа тех италийцев, которые повиновались Карбону, Норбану, Марию или их подначальным командирам. По всей Италии учреждены были над этими лицами жестокие суды...» (Аппиан. Гражданские войны. I, 95)

Проскрипционные списки пополнялись именами командиров Мария и Цинны, всадников, участвовавших в судах над сенаторами, просто крупных коммерсантов и банкиров. У Аппиана есть замечание, что «всего более свирепствовали против богатых». Другой древний автор, Валерий Максим, называет общее число жертв сулланского террора в 4700 человек. Можно не сомневаться, что погибло значительно большее число людей, чем было занесено в проскрипционные списки. Вспомним, что солдаты Суллы были приучены к грабежу; надо полагать, что они воспользовались благоприятной обстановкой для ограбления и тех, кто не попал в список, и что для сокрытия следов своих преступлений не останавливались перед убийством. Тем более что смертью могло караться и укрывательство проскрибированных, а доказательства сего вряд ли кто-нибудь требовал от убийц. Даже если бы Сулла захотел их обуздать, он вряд ли смог бы это сделать. Во-первых, накопившиеся в связи с неожиданно враждебным приемом на родине обида, злоба и желание отомстить за гибель товарищей должны были получить выход. Во-вторых, он обязан был своим солдатам за то, что они остались ему верны, когда Рим пытался отнять у него войско. Пришло время расплатиться за эту рискованную верность. И, наконец, на попустительстве войску были построены все военные кампании Суллы — уклониться от этого в одночасье было невозможно. Кое-кто, пользуясь таким попустительством, и сам дополнял проскрипционные списки. Известно, например, что один из военачальников Суллы, некий Катилина, отпетый негодяй, убил своего брата и для прикрытия этого гнусного преступления упросил диктатора внести его в роковой список задним числом.

Если солдаты Суллы заняты были прямым грабежом, то его офицеры баснословно наживались на дешевых распродажах имущества, конфискованного в пользу государства у жертв. Для распродажи назначались аукционы, но вряд ли кто-либо посторонний осмеливался конкурировать на них с приближенными диктатора. Впрочем, некоторых видных граждан Сулла понуждал к участию в аукционах, что возлагало и на них долю ответственности за все происходившее. Именно на этих распродажах составил себе огромное состояние один из высших военачальников Суллы Марк Красс, что впоследствии определило его своеобразную роль в политической жизни Рима. Многие конфискованные дома и имения не поступали в продажу а раздаривались Суллой своим любимцам, женщинам, актерам и вольноотпущенникам.