Читать онлайн «Арабы и Халифат». Страница 59

Сотрудничество османов и мамлюков в войне с португальцами было непродолжительным. Ситуация изменилась, когда на смену осторожному политику Баязиду II пришел его воинственный сын Селим I Грозный (1512 –1520). Еще в начале XVI века в Азербайджане курдом по происхождению и тюрком по языку Исмаилом I (1501 –1524) было основано шиитское государство Сефевидов (1501 –1786). Объявив себя очередным перевоплощением шиитских имамов, Исмаил I основал в Ардабиле особый суфийский орден «сафавия» и, сделав этот город своей базой, стал постепенно расширять свои владения. В 1508 году он сумел присоединить к ним Ирак с Багдадом и почти весь Иран. Основанное им государство сразу же оказалось во враждебных отношениях с суннитским османским султаном. Кризис разрешился, когда в 1514 году Селим I вторгся на территорию Сефевидов и нанес поражение Исмаилу I в самом Азербайджане.

Кансух аль-Гаури был весьма обеспокоен усилением своего османского соседа. Он решил поддержать Сефевидов и под предлогом посредничества между воюющими сторонами, покинув Каир, перебрался в Алеппо, где сконцентрировал большую, но находившуюся в весьма беспорядочном состоянии армию. Селим I, планировавший новый поход против Исмаила, решил не оставлять своего потенциального противника на фланге и не подвергать свою армию опасности. Поэтому он предпочел сначала нанести удар по мамлюкскому войску. В августе 1516 года к северу от Алеппо, при Мардж Дабике состоялось сражение, сыгравшее решающую роль в судьбе мамлюкского государства. Армия мамлюков была разгромлена, а Кансух аль-Гаури умер во время боя. Мамлюки обратились в бегство, а Селим I вступил в Дамаск и за месяц овладел всей Сирией.

Покидая Каир, Кансух аль-Гаури назначил своим заместителем Туман-бая, который прославился не столько ратными подвигами, сколько умением собирать в Верхнем Египте налоги. Теперь на его долю выпало осуществление гораздо более серьезной задачи. Потерпевшие поражение мамлюкские эмиры настаивали на том, чтобы он принял на себя должность султана, но перед лицом возникших трудностей прежде рвавшийся к власти Туман-бай согласился занять этот пост весьма неохотно. Возведение его на трон состоялось без обычной торжественности по сокращенному ритуалу, ибо халиф альМутаваккил III в это время находился в плену у османов.

Разбив мамлюков в Сирии и обеспечив тем самым безопасность своих флангов в войне с Сефевидами, Селим I собирался этим ограничиться. Он вовсе не стремился к завоеванию Египта. Но мамлюкские перебежчики, исходя из своих корыстных интересов, всячески побуждали его вторгнуться в Египет и добились своего. Совершив тяжелый переход через Синайскую пустыню, войско Селима I подошло к Каиру. Сражение состоялось 23 января 1517 года, и мамлюкское войско в очередной раз было разбито. Селим I вступил в Каир, а уже на следующий день в хутбе, в главной каирской мечети, было произнесено его имя. Туман-бай бежал на юг Египта и собрал там армию из остатков мамлюкского войска и бедуинов. В апреле 1517 года произошло последнее сражение в районе Гизы, в котором мамлюки опять потерпели поражение. Туман-бай был выдан османам и казнен. Египет вошел в состав Османской империи.

Оценка роли мамлюков в истории Египта весьма противоречива. С одной стороны, эти чуждые коренному населению страны властители жестоко угнетали жителей и, по мнению современных египетских историков, затормозили ее экономическое и культурное развитие. С другой стороны, в то время как исламские общины Месопотамии и Сирии, а также восточных областей исламского мира страдали от варварских нашествий и подвергались страшным разрушениям, египетские мамлюки сумели защитить Египет и спасти долину Нила от завоевателей и тем уберечь страну от страшного опустошения.

На определенном этапе средневековой истории, особенно в эпоху, когда все мусульманские народы входили в состав единого государственного образования – Халифата, – сложилась и получила развитие арабо-мусульманская культура, на формирование которой решающее влияние оказали исламская религия и арабский язык. Всякий мусульманин был в первую очередь членом общемусульманской общины, а уже потом – жителем того или иного города, провинции, выходцем из той или иной этнической группы. Единство разросшейся до огромных размеров уммы скреплялось общностью религиозных законов, обрядов и норм поведения, основанной на Коране и мусульманских преданиях (хадисах).

Весьма важным фактором, способствовавшим широкому и сравнительно быстрому распространению арабского языка, было отсутствие языкового единства в вошедших в состав Халифата странах. Литературный арабский язык как бы «денационализировался», стал восприниматься не только как язык завоевателей, но в первую очередь как элемент общей культуры. Всякий образованный мусульманин – иранец или тюрок, житель далекой Андалусии или Индии – стремился овладеть языком священного Корана и обширной богословской литературы. Безукоризненное владение арабским языком стало обязательным не только для духовенства, но и для служилой интеллигенции – чиновников и юристов – и, разумеется, для литераторов. Распространение арабского языка благоприятно сказывалось на развитии арабо-мусульманской науки, помогало общению между учеными. Языковое единство облегчало освоение образованными людьми античного культурного наследия, ставшего благодаря деятельности переводчиков культурным достоянием всех образованных мусульман.

Средневековая арабская культура создавалась многими населявшими Халифат народами и впитала традиции чрезвычайно пестрой в этническом отношении среды. Этим в значительной степени был обусловлен ее расцвет в VIII – XII веках. Разумеется, политический распад Халифата, начавшийся еще во второй половине VIII века, повлек за собой известную культурную дезинтеграцию. Под влиянием местных доисламских верований складывались секты и ереси, в отдельных, отдаленных от центра государства провинциях все больше давали о себе знать местные культурные традиции, возрождение которых в конечном итоге привело к формированию местных национальных культур. Развитие словесности на местных языках в ираноязычных, а позднее и в тюркоязычных областях мусульманского мира в известной мере обескровило арабоязычную культуру. И тем не менее язык священной книги и после распада Халифата не утратил своего значения в качестве орудия культурного творчества, на нем продолжали писать свои труды богословы, ученые и философы вне зависимости от того, к какой этнической группе они принадлежали.

Особенно плодотворно повлияли на развитие арабской светской научной и философской мысли переводы на арабский язык античных, иранских и индийских текстов, – это была одна из самых продуктивных в истории человечества попыток усвоения чужого научно-философского наследия. Нам уже приходилось касаться деятельности переводчиков при дворе халифа аль-Мамуна (см. главу 4). Это были образованные сирийцы, греки и персы, познакомившие арабов с трудами Архимеда и Птолемея, Гиппократа и Галена, Платона и Аристотеля по математике, астрономии, медицине и философии, с индийским медицинскими трактами и персидскими историческими и дидактическими сочинениями. Работа по переводу научных и философских трудов в Халифате велась гораздо масштабнее, чем в средневековой Европе, предназначалась для гораздо более широкой аудитории мусульманской «интеллигенции» и носила светский характер. В отличие от переводчиков, трудившихся в Европе под руководством и контролем христианского духовенства, деятельность арабских переводчиков не была продиктована религиозно-дидактическими целями. Они в первую очередь переводили греческие и индийские сочинения, содержавшие практически полезные знания. Их интересовали сочинения по астрологии и астрономии, алхимии и медицине, ибо их «заказчиков» прельщала возможность при помощи астрологии – узнать будущее, при помощи алхимии – обрести власть над природой и людьми, при помощи медицины – сохранить здоровье и продлить жизнь. Труды по астрономии использовались также для нужд мореплавания. Даже труды по умозрительным предметам привлекали внимание в какой-то мере из практических соображений. Так, соперничество между сектами в исламе, а также между исламом и другими вероучениями стимулировало перевод трудов по философии и логике, воспринимавшихся как могучее средство в религиозной полемике.

В силу ориентации на практически полезные знания переводчики игнорировали почти все, что выходило за пределы науки (как они ее понимали в Средние века) и философии. Поэтому греческое влияние, столь плодотворное в области точных и естественных наук и философии, почти не коснулось арабской поэзии и художественной прозы. Традиционная исламская идеология не могла мириться с языческим духом греческой литературы и мифологии. Арабы в Средние века так и не познакомились ни с Гомером, ни с великими драматургами Греции, ни с древнегреческими лириками.