Читать онлайн «Война с готами. О постройках». Страница 63

Узнав, что Тотила идет на него, Иоанн не счел возможным оставаться в Апулии, он быстро двинулся к Дриунту (Гидрунту). Из патрициев те, которые были отправлены в Кампанию, послав в Луканию некоторых доверенных людей, согласно желанию Тотилы, велели своим крестьянам не принимать участия в том, что там делается, и возделывать поля, как они привыкли. Они объявили, что за это им будут все блага от хозяев (Другое чтение (у Диндорфа): «что они снова станут их хозяевами».). Тогда они ушли из римского войска и спокойно сидели на своих полях. Туллиан бежал, а триста антов решили удалиться к Иоанну. Таким образом, все места по [276] Ионийскому заливу, кроме Дриунта (Гидрунта), опять оказались во власти готов и Тотилы. Варвары осмелели и разбившись на маленькие отряды кругом обходили все эти места. Узнав об этом, Иоанн послал на них многих из своих воинов. Напав неожиданно на врагов, они многих из них убили. Испугавшись этого, Тотила собрал всех бывших с ним вместе и оставался спокойным, став лагерем у горы Гарганы, находящейся посредине Апулии, в бывшем укрепленном лагере Ганнибала, вождя ливийцев.

23. В это время один из тех, кто вместе с Кононом бежали из Рима, когда город был взят, по имени Мартиниан, родом из Византии, придя к Велизарию, просил у него разрешения отправиться тайно под видом перебежчика, к врагам, обещая, что он сделает много хорошего для римлян. Когда Велизарий дал ему на это согласие, он ушел к готам. Увидав его, Тотила очень обрадовался. Он и слыхал, и сам часто видел, что молодой человек отличается удивительным искусством в единоборстве. В числе пленных была его жена и двое детей. Жену и одного ребенка Тотила тотчас отдал ему, второго же оставил в качестве заложника и вместе с несколькими другими отправил его в Сполеций. Когда Геродиан сдался и готы взяли Сполеций, все укрепления города они снесли до самого основания; здание для травли зверей, которое обычно называют амфитеатром, находящееся перед городом, тщательно заложив все входы, они заняли гарнизоном из готов и римских перебежчиков с тем, чтобы они охраняли здешние места. Придя в Сполеций и привлекши на свою сторону человек пятнадцать воинов, Мартиниан стал убеждать их совершить какой-нибудь славный подвиг против варваров и таким образом вернуться в римский лагерь. Послав нескольких своих доверенных лиц также и к начальнику гарнизона в Перузии, он велел ему возможно скорее послать свое войско к Сполецию, открыв ему весь свой замысел. Начальником в Перузии был в это время гунн Одолган, так как Киприан, как мною рассказано выше (гл. 12, 20), одним из своих телохранителей был предательски [277] убит. Он сейчас же двинулся войском к Сполецию. Когда Мартиниан заметил, что это войско находится близко, то вместе с пятнадцатью воинами [столько их он смог привлечь на свою сторону] он внезапно убивает начальника гарнизона и, раскрыв ворота, принимает всех римлян в укрепленное место. Они избивают большинство врагов, а некоторых; взятых живыми, отводят к Велизарию.

Немного времени спустя у Велизария явилась мысль отправиться в Рим и самому посмотреть, до какого разрушения он дошел. Отобрав тысячу воинов, он пошел туда. Тогда какой-то римлянин, бросившись бегом к врагам, которые стояли лагерем в Алгедоне, объявил им, что явилось войско Велизария. Варвары устроили засаду недалеко от Рима и, когда увидали близко от себя Велизария и его воинов, выскочили из засады и набросились на них. Произошел упорный бой, но со своей обычной доблестью римляне обратили в бегство неприятеля я, убив очень многих, тотчас ушли в Порт. Вот что там происходило тогда.

В Калабрии есть приморский город, по имени Тарент, отстоящий от Дриунта (Гидрунта) приблизительно на два дня пути по дороге, которая ведет и Фуриям и к Регию. По приглашению тарентинцев туда прибыл Иоанн с небольшим отрядом, оставив остальных в Дриунте (Гидрунте) в качестве сторожевого отряда. Увидя, что город очень велик, но совершенно не укреплен, он решил, что охранять его весь он никоим образом не может. Но он заметил, что в северной части города вокруг очень узкого места с двух сторон море образует залив, который для тарентинцев является гаванью, и что перешеек, занимающий середину между заливами, в ширину имеет не меньше двадцати стадий. Тогда Иоанн придумал следующее, Отрезав от остального города часть, образующую этот перешеек, он укрепил его стеной, идущей от одного берега моря до другого, и перед укреплением вырыл глубокий ров. Сюда он собрал не только одних тарентинцев, но и всех тех, которые жили в этой местности, и оставил им, таким [278] образом, значительный гарнизон. Благодаря этому все калабрийцы, оказавшись в безопасности, решились отделиться от готов. Вот как шли дела здесь. Тотила, взяв в области луканов очень сильное укрепление, находящееся недалеко от границ Калабрии, которое римляне называют Ахеронтидою, и поставив там гарнизон не менее чем из четырехсот человек, сам с другим войском двинулся на Равенну, оставив несколько небольших отрядов варваров в местностях Кампании, на которых было возложено поручение сторожить римлян, бывших там из числа римских сенаторов.

24. Тут у Велизария явился смелый план, акт прозорливой мудрости, который сначала показался безумным для тех, которые в первый раз услыхали о нем и увидали приготовления к его осуществлению; в результате это оказалось делом высокой доблести и имело чрезвычайно важное значение. Оставив несколько немногочисленных отрядов воинов для охраны Порта, сам он с остальным войском двинулся в Рим, всеми силами стремясь опять завладеть им, Так как он в короткое время не был в состоянии вновь выстроить то, что из укреплений разрушил Тотила, то он сделал следующее. Камни, которые были поблизости, он свез вместе и навалил одни на другие в беспорядке, без всякой внутренней связи; ведь у него не было под рукой ни извести, ни чего-либо подобного; но для того, чтобы придать всему этому вид крепкого сооружения, он с внешней стороны набил большое количество кольев. Там оставались еще и глубокие рвы вокруг всех стен, которые он вырыл раньше, как это мною было рассказано в предшествующих книгах. После того как все войско с большим рвением проработало над этим в продолжение двадцати пяти дней, оно таким образом заделало все места в стенах, которые были разрушены. Из римлян, которые жили по окружным местам, многие собрались сюда, как руководимые желанием жить в Риме, так и потому, что, страдая до сих нор от недостатка в продовольствии, они нашли там большие запасы, которые [279] сумел сделать Велизарий, доставив в город по реке очень много судов, наполненных всем необходимым.

Когда Тотила услыхал об этом, то тотчас же поднявшись всем войском, он пошел на Велизария и на Рим. Велизарий к этому времени еще не сумел приделать ворот к укреплениям; их все уничтожил Тотила, и Велизарий в виду недостатка в мастерах не успел их сделать. Когда войско варваров подошло близко, то они провели ночь, став лагерем на берегу реки Тибр, а на следующий день, с восходом солнца, охваченные воодушевлением, с большим шумом двинулись к стене. Выбрав самых храбрых и воинственных, Велизарий поставил их у ворот, а остальным велел отражать наступление врагов сверху, со стен. Таким образом, произошел упорный бой. Вначале варвары надеялись, что возьмут город при первом же натиске, одним, можно сказать, криком; когда же все оказалось наоборот и римляне защищались мужественно, то охваченные гневом, готы стали напирать на неприятелей: самый гнев толкал их на смелые действия, превышавшие их силы. Римляне, вопреки всякому ожиданию, твердо выдерживали их нападение, так как самая опасность естественно внушала им решимость. В конце концов произошло огромное избиение варваров, поражаемых сверху; и та и другая сторона были охвачены утомлением от продолжительной и тяжкой битвы, которая, начавшись рано утром, закончилась только к ночи. После этого варвары, уйдя в свой лагерь, провели там ночь, залечивая полученные раны, из римлян же одни несли караул на укреплениях, другие же, наиболее выдающиеся но своей храбрости, посменно сторожили ворота, положив перед собой много триболов (капканов), чтобы враги не могли напасть на них неожиданно. Эти триболы были следующего вида – Соединив края четырех остроконечных кольев, по возможности одинаковой длины, их со всех сторон делают в виде прямоугольного треугольника и разбрасывают повсюду по земле. Таким образом, три кола очень крепко лежат на земле, а один, поднимаясь кверху, является всегда помехой и для людей [280] и для коней. Если кто-либо покатит такой трибол, то кол, торчащий кверху, ложится на землю, а другой, вместо него поднявшись кверху, мешает двигаться. Такого-то вида эти триболы. Так каждая сторона проводила ночь после битвы.

На следующий день Тотила вновь со всем войском решил сделать нападение на стены Рима, римляне же защищались так же, как было указано раньше. Оказавшись победителями в этом столкновении, они осмелились выйти против врагов за стены. Варвары стали уступать; некоторые из римлян в пылу преследования оказались далеко от стен. Варвары собирались окружить их, чтобы не дать им возможности вернуться в город. Но Велизарий – он уже заметил, что делается, – послав большой отряд из числа окружавших его, смог спасти этих людей. Так отбитые и на этот раз от стен Рима, варвары удалились, потеряв многих храбрейших убитыми, а многих уведя к себе в лагерь ранеными. Там они оставались несколько дней спокойно, залечивая свои раны, приводя в порядок оружие (у них уже много было попорчено) и заготовляя другое. Через много дней они опять двинулись, собираясь штурмовать стены, Римляне вышли им навстречу и вступили в рукопашный бой. Знаменосец Тотилы, получив смертельную рану, упал с коня и уронил знамя. Те римляне, которые сражались в первых рядах, бросились, чтобы унести знамя и труп знаменосца. Но наиболее храбрые из варваров успели схватить знамя и, отрубив у убитого левую руку, унесли с собой – Дело в том, что убитый носил на этой руке очень ценный золотой браслет, варвары совсем не хотели, чтобы их враги хвалились им; конечно, для варваров было бы позором такое дело. Таким образом, войско варваров беспорядочно стало отступать, римляне же сняли доспехи с тела знаменосца и, преследуя усиленно врагов, многих убили, сами же возвратились в город, не понеся ни малейшего урона.