Читать онлайн «Половцы». Страница 36

Можно проследить лукоморских половцев и по каменным статуям, которые были обнаружены в районе нижнего Днепра. Как правило, относятся они к развитому периоду половецкой скульптуры, а именно ко второй половине XII – началу XIII в. Видимо, это может быть косвенным подтверждением того, что лукоморские половцы оформились в относительно крепкое объединение нескольких орд примерно в 60-70-х годах XII в.

Вполне возможно, что в лукоморское объединение входили и крымские кочевья. Во всяком случае, стилистическое единство статуй лукоморских и крымских половцев очевидно.

Характерно, что Лукоморцы набегали и даже на мир в 1193 г. приходили на Русь (в основном в Поросье) по правому берегу Днепра – по пути, пролегавшему между рекой и мощным лесным массивом, который защищал от степняков Поросье с юга.

Традиция такого передвижения сложилась, видимо, не случайно: по левому берегу между Лукоморцами и русской границей кочевали половцы другого объединения, которое летописец неоднократно называл в XII в. «приднепровским». В одной из предыдущих глав мы уже говорили, что на степном левобережье Днепра, по берегам Волчьей и Самары, кочевала орда Бурчевичей. Поскольку известность этой орды, не только расширившей к концу XII в. территорию кочевания, но и объединившей, возможно, вокруг себя несколько менее крупных орд, особенно стала выявляться в летописи в последние два десятилетия XII в., попытаемся рассмотреть сведения о ней не хронологически, а ретроспективно. Итак, выше уже говорилось, что Бурчевичи, возглавляемые Осолуком и Изаем, приходили по левой стороне Днепра к Каневу на мир в 1193 г. По тому, что оба хана вели себя крайне дерзко, можно с уверенностью говорить, что Бурчевичи переживали в эти годы время наибольшей своей силы и не очень боялись русского удара (его и не последовало).

Оба хана упоминались и ранее – под 1184 г., они попали в плен к русским после неудачной битвы у Ерели (устья Орел и). Поход русских был направлен тогда на Лукоморцев, но на обратном пути русские полки проходили по землям Бурчевичей и к тому же раскинули стан на их земле. Это, видимо, и было причиной участия ханов Бурчевичей Осолука и Изая Билюковича в бою у Ерели.

В записи 1168 г. летописец кратко рассказывает о том, что в лютую зиму два Ольговича – князья Олег и Ярослав – ходили на половцев: «…взя Олег веже Козины и жену, и дети, и злато, и сребро, а Ярослав Беглюковы веже взя» (ПСРЛ, II, с. 532). По-видимому, Беглюк из этой записи – отец Изая, а это значит, что вежи его находились в Приднепровье. Что касается веж Козы, то они размещались, по-видимому, где-то поблизости от Беглюковых – поход Ольговичей был совместным, хотя князья и разделили между собой объекты грабежа. Надо сказать, что Ольговичи, княжившие в основном на Черниговщине, и в добре, и в зле (в мире, браках, военных союзах и битвах) были более связаны с восточным крылом половцев. Поэтому, если бы не упоминание имени Беглюка, мы бы скорее поместили вежи обоих ханов где-нибудь в Заосколье – поближе к черниговским границам. Однако летописью зафиксирован еще один факт набега из Черниговского княжества в Приднепровье в 1167 г. - князя Олега Святославича, видимо, убившего тогда хана Боняка. Еще при жизни Боняка Беглюк (Белук) был довольно влиятельным ханом, поскольку именно с ним князь Ростислав заключил в 1163 г. мир и взял у него дочь замуж за своего сына Рюрика. Характерно, что сын Рюрика и Белуковны князь Ростислав Рюрикович ни разу не ходил в набеги на правый берег Днепра, хотя был лихим воином и охотно возглавлял стремительные грабительские броски черных клобуков на лукоморские зимние вежи (1190, 1192, 1193 гг.). Хан Коза, очевидно, также был знатным аристократом и влиятельным лицом в степях. Недаром летописец, сообщая под 1180 г. о гибели этого хана, особо выделяет его из остальных убитых и плененных половецких аристократов: «И тогда убиша половецкого князя Козла Сотановича, и Елтука, Кончакова брата, и два Кончаковича яша, и Тотура, и Бякобу, и Кунячюка багатого, и Чюгая…» (ПСРЛ, II, с. 623). Из этого сообщения следует, что, как и Беглюк, Козел Сотанович после потери веж отнюдь не утратил своего веса в степях – целых 11 лет он оставался одним из самых видных владетелей приднепровских половцев.

Под 1187 г. в летописи помещен рассказ о походе нескольких русских князей на Приднепровцев. Зима была «зла вельми» и к тому же очень снежная, из-за чего русским пришлось идти на юг единственной дорогой – по льду Днепра. Так дошли они до Самары, там взяли «сторожи половецкие» и выведали у них, что вежи и стада половецкие стоят на полдня пути – в месте, называемом Голубой лес, расположенном где-то при слиянии Самары с Волчьей (Кудряшов, 1948, с. 100-101). Таким образом, мы знаем месторасположения зимовищ приднепровских половцев – они находились на территории, которую мы, видимо, можем считать исконной землей Бурчевичей. Здесь было сосредоточено огромное количество половецких святилищ. До нашего времени каменные статуи половцев встречаются в этом регионе не только в музеях и школьных дворах, но и разбросаны в большом числе по селам и полям вокруг них. Это был центр Приднепровцев. Мы можем также наметить расположения самой крайней (пограничной с Русью) орды этого объединения. В 1183 г. Новгород-Северский князь Игорь Святославич с братом и племянником решили воспользоваться тем, что великие князья Святослав и Рюрик отправились в степь на половцев и все половецкие воины «оборотилися противу русским князем». В окраинных вежах фактически не осталось дееспособных воинов, и новгород-северские князья ударили по периферийной орельской орде – по вежам, стоявшим за Мерлом (левый приток Ворсклы). Половцы были побеждены, но полон, видимо, был невелик: летописец не счел нужным упомянуть о нем.

Приднепровские половцы не только были ближайшими соседями Руси, подкочевывавшими почти к самым ее границам, но в их руках находился также степной участок важнейшего торгового пути «из варяг в греки». У днепровских порогов (на волоках) купцы, ходившие с товарами по Днепру, становились особенно беспомощными. Там и грабили их Приднепровцы, поскольку волоки находились, видимо, на их земле. Помимо водного днепровского пути, вдоль великой реки тянулся Солоный путь, по которому везли с юга соль на Русь, – он использовался украинскими «чумаками» вплоть до конца XIX в. Кроме того, по Днепро-Донскому водоразделу, по границе между донскими и приднепровскими кочевьями, проходил еще один сухопутный путь – Залозный.

Надо сказать, что половцы обычно беспрепятственно, вероятно, за сравнительно небольшую пошлину пропускали торговые караваны: это было им выгодно. Кроме того, купцы находились под покровительством русских князей, ссориться с которыми половцам также не всегда было выгодно и необходимо. Однако же в годы, когда на Руси усиливались междоусобные смуты и, главное, когда и в степях не было крепкой руки, которая держала бы относительный порядок в ордах и регулировала бы их внутренние и внешние отношения, отдельные половецкие группировки совершали разбойные нападения на караваны. Первое сообщение об этом помещено под 1167 г. Половцы, узнав, что русские князья «не в любви живуть шедше в пороты начата пакостити гречником» (ПСРЛ, II, с. 526), т.е. купцам, идущим из Византии, «из греков». Пришлось киевскому князю посылать навстречу каравану отряд, который благополучно доставил купцов до Киева. Второй раз о грабежах на путях говорится под 1170 г. в речи князя Мстислава Изяславича, призывавшего князей в большой поход на половцев. Он говорил: «Братье! Пожальте си о Рускои земли и о своей отцине ж и дедине… а уже у нас и Гречьскии путь изъотимають, и Солоныи, и Залозныи; а лепо ны было, братье… поискати отець своих и дедь своих пути и своей чести» (ПСРЛ, II, с. 538). Князья откликнулись на этот призыв, собрали большое войско (в летописи перечислено 14 князей с полками и добавлено: «и инии мнози») и 2 марта 1170 г. вышли из Киева. Далее не указано, по какой стороне Днепра шли русские полки, но судя по тому, что в походе участвовали преимущественно князья левобережных днепровских княжеств, все они, выйдя из Киева, поворотили в Переяславское княжество, к Суле, и, перейдя через нее, оказывались уже в степи. Правда, между Сулой и Ворсклой территория была «нейтральной», однако отдельные кочевья-зимники располагались и там, так как на десятый день похода, не дойдя до Орел и, русские натолкнулись на первые вежи и взяли их. Случилось так, что половцы этих веж узнали от пленного «кощея» о наступлении русских князей, и воины отступили в глубь степи, оставив жен, детей и вежи. Князья взяли добычу, оставили сторожить ее Ярослава Всеволодовича с полком, а сами двинулись дальше – на реку Углу (Орель) и еще южнее – на Самару и на берегах обеих рек снова захватили вежи, но самих половецких воинов, пытавшихся избежать сражения с целью собрать силы, русские настигли только у Черного леса, «притиснувше к лесу избиша е, а ины руками изоимаша» (ПСРЛ, II, с. 539-540). Часть половцев все-таки вырвалась из окружения и, преследуемая бастиями, ушла на Оскол. Упоминание Оскола помогает хотя бы примерно наметить местоположение Черного леса. Большой лесной массив, состоявший из смешанных пород леса, производящий и в наши дни впечатление «черного», находится на правом берегу Донца, напротив устья Оскола. Это были уже владения донских половцев. Русские князья не захотели продолжать свой поход, вероятно, потому, что тогда пришлось бы, находясь в центре враждебной степи, столкнуться со свежими силами восточной группировки.