Читать онлайн «Японский резидент против Российской империи. Полковник Акаси Мотодзиро и его миссия 1904-1905 гг.». Страница 16

Однако в Генштабе и военном министерстве Японии рассуждали иначе. В течение 19 дней, с 19 февраля по 10 марта 1905 г., происходило Мукденское сражение — величайшая на тот момент битва в новейшей истории человечества. С обеих сторон в ней приняло участие свыше 560 тысяч солдат и офицеров. Русская армия вновь потерпела поражение, 10 марта японские войска триумфально вступили в Мукден, однако на преследование в беспорядке отступающего противника у них уже не оставалось ни физических, ни моральных сил. К тому времени резервы Японии были исчерпаны, тогда как пополнение русской маньчжурской группировки продолжалось. Было очевидно, что в обозримой перспективе оборонительная линия, возведенная японцами вокруг Мукдена, не удержит пополненную свежими силами российскую армию от контрнаступления. Перед японским командованием со всей остротой встал вопрос о необходимости заключения мира.

Мысль о выработке стратегического плана, направленного на скорейшее начало мирных переговоров, практически одновременно возникла у начальника Генштаба маршала Ямагата и главы штаба Маньчжурской армии генерала Кодама. Получив меморандум Кодама, Ямагата обсудил его с военным министром, и, заручившись поддержкой Тэраучи, представил его на рассмотрение министров иностранных дел и финансов, а затем и премьер-министра графа Кацура Таро. Высшее японское командование полагало, что в сложившихся условиях полный военный разгром России невозможен, а потому Токио следует добиваться скорейшего окончания войны другими, преимущественно дипломатическими, методами. Поскольку военные выражали готовность параллельно предпринять усилия со своей стороны, меморандум Кодама-Ямагата получил название «Очерка правительственной стратегии»{70}. Начинания Акаси упоминались в «Очерке» мельком — в качестве второстепенного обстоятельства, способного склонить Петербург к миру. Однако в действительности на русскую революцию военное руководство Японии теперь стало возлагать особенно большие надежды.

28 марта 1905 г. Генштаб тайно вызвал Кодама в Токио, где генерал в условиях строжайшей секретности с головой погрузился в составление нового плана действий. Одновременно была проведена массированная «атака» на бывших противников начинаний Акаси из состава высшего генералитета. Уже в конце марта маршал Ямагата и министр Тэраучи согласились финансировать русских революционеров, а 8 апреля этот план, несмотря на противодействие со стороны Комура, получил окончательное одобрение премьер-министра и кабинета министров{71}. Таким образом, мощный финансовый поток в адрес русских революционеров получил правительственную санкцию.

Как и было договорено на парижской встрече начала февраля 1905 г., эсеры обратились к Гапону с просьбой помочь организовать новую межпартийную конференцию с непременным участием в ней социал-демократов. Гапон откликнулся упомянутым «открытым письмом» ко всем революционным партиям. Большевики устами Ленина, который специально встречался с мятежным попом в середине февраля, с готовностью поддержали новое межпартийное начинание. В принципе, против практического сотрудничества с эсерами не стали возражать и меньшевики.

Обсуждение конкретных сроков и состава участников новой межпартийной конференции началось уже в конце февраля в Лондоне. Первоначально в этих переговорах приняли участие Акаси, Циллиакус, Чайковский и Волховский, затем к ним (но уже в отсутствие Акаси) были привлечены член ЦК ПСР Азеф и Гапон вместе с рабочим Н.П. Петровым, который представлял гапоновское Собрание русских фабрично-заводских рабочих С.-Петербурга. Роли было решено распределить так: официальным организатором объединительной конференции должен был выступить Гапон, но практическая подготовка форума возлагалась на ЦК ПСР; финансирование конференции и будущих закупок оружия для революционеров брал на себя Циллиакус (из чего, между прочим, становилось ясно, кто в действительности стоит за официальными организаторами межпартийного форума). Как показали последующие события, Циллиакус и компания передоверились Гапону, переоценив организаторские таланты его самого и возможности его рабочей организации. Сами же гапоновцы не уставали повторять, что восстание столичных рабочих якобы начнется сразу, как только те будут вооружены — рабочие-де только и ждут «Гапонова приказа».

К идее новой объединительной и преимущественно «левой» по составу участников конференции сочувственно отнеслись и западные социалисты — только что прошедший конгресс II Интернационала в Амстердаме принял резолюцию против расколов и высказался за создание единых национальных социалистических организаций. Вместе с тем инициатива видного немецкого марксиста Карла Каутского (Karl Kautsky) о слиянии двух фракций РСДРП на этой почве не нашла поддержки у большевиков. Ленин и его сторонники последовательно добивались самостоятельного и отдельного от меньшевиков представительства на будущем форуме.

В десятых числах марта за подписью Гапона в партийные «штабы» были разосланы официальные приглашения на конференцию. Их получили эсеры, РСДРП-большевики (редакция газеты «Вперед!») и меньшевики (редакция газеты «Искра»), все фракции ППС, СДКПиЛ, Латвийская СДРП, Бунд, Армянская с.-д. рабочая организация, Дрошак, Белорусская громада, Латышский с.-д. союз, Финляндская партия активного сопротивления, Финляндская рабочая партия, Грузинская партия с.-р.-федералистов, Украинская революционная партия, Литовская с.-д. партия и Украинская социалистическая партия, всего — 18 партий. Сразу дали согласие эсеры и близкие им национальные партии, а большевики — после некоторых колебаний, связанных, по словам Ленина, с «огромным преобладанием» на будущей конференции эсеров. Но меньшевики отказались, сославшись на предпочтительность прямых межпартийных контактов. «Совет партии находит конференцию желательной, — говорилось в ответном письме редакции «Искры», — но она должна состояться в результате соглашения между организованными партиями, а не в результате личной инициативы нового и малоизвестного в революционном движении человека»{72}. То, что ответ на имя Гапона по смыслу направлялся через его голову, свидетельствует, что меньшевистское руководство отлично понимало его подлинную (декоративную) роль в организации конференции. Ленин, однако, усмотрел в этом шаге редакции «Искры» не более, чем очередной антибольшевистский демарш меньшевиков. Как бы там ни было, борьба за лидерство в РСДРП вносила в российское революционное движение большую сумятицу. Вслед за Советом РСДРП свое участие в конференции отклонили социал-демократы Польши и Литвы, обе революционные украинские партии, ППС-«Пролетариат», а также финские и латышские марксисты. Бунд согласился, но потребовал ограничиться обсуждением чисто технических вопросов межпартийного сотрудничества. В общем, конференция еще не открылась, а над идеей российского «единого революционного фронта» вновь сгустились тучи.

Подтвердили свое участие в конференции 11 революционных и оппозиционных организаций, а именно:

1) ПСР (2 делегата — Е.К. Брешко-Брешковская и В.М. Чернов),

2) ППС (3 делегата во главе с В. Иодко-Наркевичем),

3) Финляндская партия активного сопротивления (2 делегата — Виктор Фурухельм [Victor Furu-hjelm] и Йоханнес Гуммерус [Johannes Gummerus]),

4) Латвийский с.-д. союз (2 делегата во главе с Эрнестом Ролавсом [Ernests Rolavs]),

5) Белорусская социалистическая громада (1 делегат),

6) Грузинская партия с.-р.-федералистов (Г. Деканозов),

7) Армянская революционная федерация (Дро-шак) (3 делегата во главе с князем X. Лорис-Меликовым),

8) РСДРП-большевики (редакция «Вперед!») (2 делегата — В.И. Ленин и А.А. Богданов),

9) Бунд (2 делегата — В.Д. Медем и И. Айзенштадт),

10) Латвийская СДРП (Ф.А. Розиньш [Розин]) и

11) Армянская с.-д. рабочая организация (Г. Тер-Газарян).

Таким образом, эсеры могли рассчитывать на поддержку делегатов семи партий, тогда как большевики — не более четырех. Гапон вместе с секретарем, публицистом С.А. Раппопортом («Анским»), присутствовал на конференции как частное лицо без права решающего голоса. Циллиакус все время находился в Женеве, но из соображений конспирации в зале заседаний не появлялся. Поддерживая в то же время постоянный контакт с Акаси, он пытался руководить работой конференции из-за кулис, с помощью денежных приманок из Токио. На подготовку и проведение самой конференции еще в середине марта Акаси передал финну 2 тыс. фунтов стерлингов{73}. Конференция, которая работала в женевском Кооперативном клубе со 2 по 8/9 апреля 1905 г., открылась острыми дебатами. Для начала латыш Розиньш, а вслед за ним оба делегата-большевика, бундисты и армянский социал-демократ ультимативно потребовали удаления представителей Латвийского с.-д. союза, ссылаясь на то, что эта организация существует лишь на бумаге. Подоплекой демарша марксистов являлось то, что социал-демократическим этот «союз» был только по названию, а на деле примыкал к ПСР. Однако, под давлением эсеров, протест был отклонен на том основании, что законность существования этой организации в свое время подтвердил секретариат II Интернационала. Затем Ленин придрался к отсутствию на конференции представителей ряда с.-д. партий — СДКПиЛ, финляндской рабочей и других, сделав вид, что не знает, что на приглашение об участии те ответили отказом. Следующим объектом атаки социал-демократов стала Финляндская партия активного сопротивления. Ленин публично усомнился в ее праве на участие, указав на ее несоциалистический характер, но получил отповедь председателя, «бабушки русской революции», 60-летней Е.К. Брешко-Брешковской — делегаты самих финляндских активистов по-русски не понимали.