Читать онлайн «Безвременье и временщики. Воспоминания об «эпохе дворцовых переворотов» (1720-е — 1760-е годы)». Страница 26

Но деньги французские предупредили российские, и Станислав склонил уже на свою сторону примаса государства и многих иных знатных особ. А которые держались еще российской стороны, те объявили, что они без подкрепления армиею ничего произвесть не могут. Граф Левенвольде обещал им сию помощь и вскоре потом уехал. По возвращении своем в Петербург, лишь токмо представил он о состоянии дел в Польше, как неукоснительно послан к стоящим на границе войскам указ вступить в Литву и прямым путем поход свой направить в Польшу. Главная команда над сею армиею, естественно, долженствовала достаться отцу моему, поелику он был фельдмаршалом, но происходившее между им, обер-камергером, обер-шталмейстером и графом Остерманом несогласие было причиною, что его обошли, и во оскорбление его препоручена главная команда тогдашнему генерал-аншефу Лассию. Однако упомянутый корпус лишь токмо половину дороги к Варшаве совершил, как пришло известие, что Станислав от французской партии избран и объявлен королем.

В то же самое время спроведали, что при сем случае произошел раздор, и к российской стороне приверженные, по учиненном формальном на то возражении, перешли в Прагу на ту сторону Вислы, где ожидали прибытия российских войск, дабы под покровом их новый предпринять выбор короля.

Причем можно было предвидеть, что на сем сейме больше согласия и меньше шуму, нежели на первом происходило, поелику не токмо при императорских дворах об избираемом кандидате условленность совершенно, но также толпа диссидентов давно склонна была тому же самому доставить корону. Сей кандидат был курфюрст саксонской, сын покойного короля, избранию которого император римский сначала прекословил потому токмо, что он дотоле не хотел признавать Прагматической санкции[47], но как после он на то согласился и обещал обер-камергеру стараться препятствовать разделению Курляндии на воеводства, то сделался отныне единственным искателем, которого упомянутый двор желал видеть на польском троне.

Между тем приближение российских войск столько уже подействовало, что Станислав для избежания опасности принужден был обще с примасом, французским посланником и многими вельможами спастись в Гданьск, под прикрытием полка коронной гвардии. Из прочих его сообщников в Варшаве остались токмо Потоцкий, воевода Киевский; Тарло, воевода Люблинский и кастеллан Терский, коих вся сила состояла из некоторых так названных польских знамен, с коими разъезжали они около и внутри Варшавы.

Как скоро генерал Лассий достиг берегов Вислы, то явилися к нему начальники противной Станиславу партии и объявили, что готовы выполнить по желанию российской императрицы в рассуждении выбора короля. Настоящее выборное место, называемое Вола, находилось на той стороне реки, где Варшава лежит. Но как другая партия вскоре после ухода Станислава все мосты сняла и времени терять не можно было, то обряд избрания совершен на том самом по сию сторону Вислы находящемся поле, на котором в шестнадцатом столетии Генрих де Валуа был избран, и тут в пятый день октября нового стиля единогласно утверждена за вышеупомянутым курфюрстом польская корона.

Во время сего происшествия оставшиеся в Варшаве конфедераты известили российского и саксонского министров, дабы они из города выехали, и как сии того не сделали, то по прошествии назначенного срока разграбили дом первого, а к квартире другого, подвезши пушки, стреляли ядрами. Но когда на сем приступе убито у них от тридцати до сорока человек, то ярость их укротилась и находящиеся в доме саксонского посланника люди истребовали капитуляцию, по силе которой предоставлена им свобода перебраться в дом императорскаго посланника Вельцега, где за несколько дней пред сим оба вышеупомянутые министры прибежище свое имели.

По объявлении королем польским Августа III и по построении новых мостов, приказал генерал Лассий армии своей переправиться чрез Вислу, оставя несколько полков в городе, из которого поляки в самой скорости убежали.

Дабы скорее восстановить тишину, императрица повелела, чтобы другой знатный корпус из Украины вступил в Польшу. С другой стороны вошла туда саксонская армия, и когда сия овладела Краковым, то новоизбранный король тамо и коронован.

При всем том состояние дел приходило час от часу в большее замешательство: неприятельская сторона все еще полагалась на помощь Франции и о другом короле, кроме Станислава, слышать не хотела. Причем весьма трудно было сию кочующую и все места опустошающую толпу усмирить, ибо она нигде на одном месте не останавливалась и прежде рассеяна, нежели побита быть могла.

Для лучшей в сем деле успешности необходимо требовалось, чтобы паче всего стеснить и заключить самого Станислава и его сообщников, почему к генералу Лассию прислан указ, оставя токмо гарнизон в Варшаве, приступить с остальными войсками к упомянутому городу. Он поспел туда уже поздно в осени, содержал его некоторым образом в блокаде, но, за недостатком в сильнейших понудительных пособиях, не мог ничего больше предпринять.

Между тем прошла зима и наступил уже февраль месяц 1734 года, а Гданьск ни на какие предложения не соглашался. Обер-камергеру показалось сие весьма медлительно. Он изведал расторопность и предприимчивость отца моего во многих случаях, и так ненависть принуждена была уступить необходимости и отец мой сверх ожидания получил главную команду над армиею в Польше, равно как и управление над осадою Гданьска. Он отправлен был весьма поспешно и скрытно, и в двенадцать дней приехал под прусским прикрытием в лагерь, расположенный под означенным городом. Тут нашел он корпус, состоящий из двенадцати тысяч человек регулярного войска, из которых, однакож, едва восемь тысяч человек в состоянии были службу свою нести. Потребной для осады тяжелой артиллерии совсем там не находилось, а притом и нельзя было ожидать оной из российских гаваней прежде как в июне месяце.

Город Гданьск укреплен регулярно, снабжен хорошею внешнею фортификациею и многими вокруг лежащими шанцами, с одной стороны был он неприступен по причине потопленной земли; гарнизон в городе, к которому польская коронная гвардия и новоучрежденной маркизом де Монти драгунский полк принадлежали, состоял по крайней мере из десяти тысяч человек регулярного войска. Все укрепления прикрывались достаточным количеством исправных пушек. В военной амуниции не имелось никакого недостатка, а хлеба в купеческих анбарах находилось столько, что жители купно и с гарнизоном несколько лет продовольствие иметь могли. Если при сем взять еще во уважение присутствие короля, знатнейших особ государства и французскаго посланника, который именем своего государя обещивал городу не токмо скорую помощь, но также полное за убытки возмездие, то не может показаться странным, что магистрат и граждане расположены были охотнее все вытерпеть, нежели оставить дарованное покровительство от такого государя, который доверие свое возложил на их верность.

На другой день по приезде отца моего послал он во Гданьск письменное объяснение такого содержания, что он имеет повеление огнем и мечом разорить город, если обыватели оного чрез одни сутки не решатся признать Августа своим королем и Станислава купно с его сообщниками выдать. Но ответ на сие гласил, что они почитают Станислава законным королем своим и до последней крайности обороняться станут.

По получении сего отзыва неприятельские действия начались неукоснительно. Наступление сделано на первое предместие, Шотландом именуемое, где находились городские войска, и, по сильном сражении, на котором около ста человек с неприятельской стороны убито, россияне овладели оным. Очередь вскоре дошла потом до некоторых шанцев, которые тож российскими войсками заняты, но к городу еще нельзя было приступить формально, за недостатком в потребной для осады артиллерии.

Невеликий понесенный в людях урон при завладении упомянутых шанцев возбудил в отце моем желание отнять у неприятеля один известный укрепленный пригорок, с которого весь город под пушечным стоял выстрелом. Сей пригорок называется Гагельсберг, который имеет столь выгодное положение, что если б удалось его взять, то бы всеконечно вскоре за сим и сдача Гданьска воспоследовала. В ночи на 28 число апреля старого стиля все нужные к тому приготовления были сделаны. План атаки был такой, чтобы три тысячи человек, к которым в подкрепление присоединены еще пять тысяч человек, наступили на означенный пригорок со слабейшей стороны. Назначенные для приступа войска скрытно и в наилучшем порядке подведены уже были почти к подошве укреплений, и нападение одной колонны с столь хорошим произведено успехом, что некоторые гренадеры вошли уже на вал и завладели одною батареею. Но как по несчастию предводители двух других колонн убиты неприятелем, войска пришли в беспорядок и чрез то атаку по предписанному плану произвесть было невозможно, то по сей причине предприятие сие не имело надлежащего успеха, и с нашей стороны убито великое множество людей потому наиболее, что ожесточенные солдаты лучше желали погибнуть на месте, где сильнейший огонь производился, нежели отступить и жизнь свою спасать; даже оставшиеся в живых послушалися не прежде, пока подоспевший туда генерал Лассий их не уговорил.