Читать онлайн «Сталин против Великой Депрессии. Антикризисная политика СССР». Страница 74

Надо сказать, что осужденные инженеры с блеском справились со своей работой. В январе 1931 года заказ на первый блюминг был размещен на Ижорском судостроительном заводе. На отливке станины для этого огромного агрегата присутствовали Орджоникидзе и писатель Алексей Толстой. Он писал об этом событии:

«Тяжелые мостовые краны доставили к дышащим жаром мартеновским печам разливочные ковши, и в них потекла расплавленная сталь. Потом ковши медленно и осторожно двинулись к месту заливки, к горловинам форм. Ослепительный блеск освещал цех – это сталь заполняла форму. Прошло несколько минут – и все было закончено»[318].

На заводе не нашлось подходящего станка для обработки станины. Его пришлось привезти с завода «Русский дизель».

Блюминг был установлен на Магнитогорском заводе в начале марта 1932 года и пущен в строй 18 марта 1932 года. В том же 1931 году Ижорский завод изготовил еще пять однотипных блюмингов. Советский Союз за год стал обладателем половины всех блюмингов в мире. За разработку проекта блюминга группа инженеров была помилована. Зиле стал главным инженером Ново-Краматорского завода тяжелого машиностроения.

Первые советские блюминги работали до конца 1970-х годов. Возможно, некоторые работают даже и сейчас. 18 марта 1967 года первый блюминг Магнитогорского завода справил небольшой юбилей – 35 лет работы. За это время он прокатал свыше 50 млн. тонн проката и превзошел свою проектную мощность в 3,5 раза[319].

Развитие нового для советских заводов производства шло вместе с внедрением новейших, самых передовых методов организации производства. В 1931 году хозрасчет стали внедрять на уровне цеха. На «Электрозаводе» был проделан такой эксперимент: каждый цех, каждый производственный отдел завода стал хозрасчетной единицей. Каждый цех закупал материалы и сырье в снабженческом отделе и продавал свою продукцию заводоуправлению по твердым ценам, которые устанавливались на весь год. Финансовый отдел завода выполняет функции банка, поддерживая внутризаводской оборот. Производственные отделы поставлены в такие условия, чтобы их работа обеспечивала им оборотные средства на конец и начало планируемого периода. В противном случае будет невозможно взять материалы и зарплату.

На других заводах таких радикальных экспериментов не проводилось, но зато внедрялась в достаточно широких масштабах система «Стандарт-кост». Эта система обеспечивала точное соблюдение себестоимости продукта и постепенное снижение цены его производства. В основе «Стандарт-кост» лежала точная плановая калькуляция производственных операций, основанная на технических нормах для каждой операции. Во время процесса проводилась проверка себестоимости, регистрировались все отклонения от плановых цифр, которые впоследствии устранялись. На Сталинском металлургическом заводе такие калькуляции производились по каждой плавке[320].

Такие нововведения в организацию производства приводили к постепенному понижению себестоимости продукции. Это уже, в свою очередь, высвобождало очень большие суммы для других целей, например для вложений в народное хозяйство или для удовлетворения материальных, социальных и культурных нужд трудящихся.

23 февраля 1928 года Политбюро ЦК рассмотрело вопрос о заказах оборудования за границей. После рассмотрения стало ясно, что система заказов построена нерационально. Каждый трест самостоятельно направлял заявки в Наркомат внешней торговли на закупку за границей нужного ему оборудования. Политбюро ЦК постановило это дело упорядочить, поставило задачу перед Президиумом ВСНХ централизовать закупки и провести линию на то, чтобы закупалось только то оборудование, которое не может быть произведено в Советском Союзе.

Политбюро потребовало покупать только самые новые, наиболее производительные, наиболее мощные станки и агрегаты. Если же оборудование подобного типа, подобной производительности или подобной мощности производилось в СССР, то от закупки нужно было отказаться. Этот порядок Политбюро поставило главным принципом в импорте техники. Как только в СССР осваивался новый вид оборудования, то его заграничный аналог тут же снимался с импорта.

В 1929 году начались поездки за границу комиссий от разных ведомств и строек для закупок за рубежом оборудования. Двумя главными странами, с которыми велись наиболее интенсивные закупочные операции, стали США и Германия. Это были страны с наиболее передовыми, с наиболее развитыми отраслями машиностроения, и особенно точного и сложного. Прессы, молоты, карусельные станки, автоматы и полуавтоматы, всевозможное специальное оборудование – все это можно было найти там и купить.

Первой крупной закупочной акцией по промышленному оборудованию было приобретение станков для Сталинградского тракторного завода. Нужно было купить, привезти в СССР и установить в только что построенных цехах около четырех тысяч станков, в том числе и сложнейшие по тем временам агрегаты для обточки коленвалов, обработки поршней и цилиндров двигателей, для сварки тракторных рам. Советские инженеры брали самое новейшее и самое производительное оборудование. Закупками руководил главный инженер Тракторстроя, а потом и завода, П.С. Каган.

По данным справочника «Внешняя торговля СССР 1918–1940 годы» в 1929 году из США было ввезено машин и оборудования на сумму 262,5 млн. рублей. Это 42 % всего импорта из Соединенных Штатов в тот год, составившего 617 млн. рублей[321]. На какие деньги купили эти машины?

В том же году в США продали 224 тысячи тонн угля на сумму 8,8 млн. рублей, марганцевой руды 410,7 тысячи тонн на сумму 32,5 млн. рублей, растительного и животного сырья 126,1 тысячи тонн на сумму 85,2 млн. рублей. Всего, получается, доход от торговли в 1929 году составил 148,8 млн. рублей[322]. В закупки промышленного оборудования, тракторов и автомобилей в Соединенных Штатах Наркомат внешней торговли в 1929 году вложил 468 млн. рублей.

В Германии в 1929 году станки не покупались. Приобреталось только электротехническое оборудование, оптические приборы, лабораторное оборудование. Главной статьей ввоза из Германии стали черные металлы: сталь, чугун и металлопрокат, а также продукты химии. В 1929 году там было куплено 118,5 тысячи тонн черных металлов на сумму 87,8 млн. рублей и химических продуктов 113,5 тысячи тонн на сумму 87,5 млн. рублей[323].

На время первой пятилетки, пока не вошли в строй металлургические гиганты, Германия стала для Советского Союза поставщиком продукции черной металлургии. Чем больше разворачивалась пятилетка, тем более возрастали закупки.

Нужно сделать некоторое отступление от темы. В России стали ходить модные идеи о том, что мы, мол, не в состоянии войти в мировой рынок и нам нужно от него закрыться, и как можно быстрее. Однако это ошибочная идея. Просто обращение к истории индустриализации показывает, что провернуть крупномасштабный переворот в экономике отдельной страны, опираясь только на собственные силы, абсолютно без опоры хотя бы в какой-то части на поставки из-за рубежа, невозможно. Хоть год, хоть два, хоть три, но строительство и растущее производство будут нуждаться в заграничных поставках. Вот, например, размах строительства оказался не по силам советской черной металлургии, которая должна была обеспечить стройки металлоконструкциями. Пришлось в прокатный цех советской индустриализации превратить германские заводы.

Например, пока не вступили в строй и не были освоены автомобильные и тракторные заводы, Советский Союз в больших количествах закупал в США трактора и автомобили. Пока не было развито хлопководство в Средней Азии, Советский Союз закупал в огромных количествах американский хлопок для текстильной промышленности. В 1926/27 году СССР закупил в США хлопка на 329,5 млн. рублей, и это составило 64 % всего импорта из Соединенных Штатов[324]. При таких закупках капиталисты наценили свой хлопок на 70 %, и тогда он шел почти что на вес золота. Пока не была поставлена на ноги советская цветная металлургия, самые нужные цветные металлы тоже покупали в США. В 1929 году купили ни много ни мало, а 15,4 тысячи тонн меди[325] – годовую продукцию всех работавших тогда советских медеплавильных заводов. Закупки цветных металлов прекратились только в 1932 году.

Максимум торговой активности Советского Союза на внешнем рынке пришелся на 1931–1932 годы, когда достигли своего максимума и экспортные, и импортные операции. Потом, когда заработала новостроечная промышленность, когда нужда в опоре на заграничные поставки отпала, торговая активность резко пошла вниз. И коренным образом изменилась структура торговли. Если раньше экспортировалось сырье, то в 1934 году Советский Союз стал экспортировать машины и оборудование.

Без этой временной опоры на капиталистов невозможно было бы выдержать темп первой пятилетки. Индустриализация вообще бы тогда не состоялась. Были бы построены коробки новых заводов, но в них бы не было станков и оборудования. Заводы бы не заработали, и вся эта затея обернулась бы колоссальным банкротством и крахом Советской власти. Вот почему советские хозяйственники 1930-х годов такое значение придавали закупкам за рубежом, освоению импортной техники и не жалели для этого никаких средств.