Читать онлайн «Дорогой славы и утрат. Казачьи войска в период войн и революций». Страница 33

Аграрное крестьянское движение в ряде мест поддерживало и станичное казачество, например на Дону [142] и в других казачьих областях. В феврале 1906 года в Забайкальском казачьем войске были проведены дознания и следствия по фактам самовольного захвата «кабинетских» земель казаками станицы Титовской, по поводу беспорядков в 1-м военном отделе, привлечен к ответственности атаман станицы Сретенской, допустивший принятие на станичном сборе «приговоров», содержавших антиправительственные высказывания. По некоторым из приведенных фактов были возбуждены уголовные дела [143]. Летом-осенью этого же года донские казаки станиц Старочеркасской, Хомутовской, Котельниковской поддержали требования крестьян о разделе помещичьих земель [144].

Не ослабевали и требования станичного казачества об освобождении казачьих частей и подразделений от выполнения полицейских функций. Настоятельные просьбы по исполнению этих требований содержались в многочисленных «приговорах» и «наказах» станичных обществ, многие из которых направлялись в адрес Государственной думы. На сходе казаков терской станицы Незлобной был принят «приговор», в котором помимо политических требований имело место и положение об отмене полицейской службы казаков. При этом особо отмечалось единодушное мнение станичников: «Выразить чувство глубокой скорби по поводу вынужденной роли казаков в усмирении забастовщиков» [145]. Схожие по содержанию «приговоры» были приняты в станицах Ессентукской и Прохладной Терского казачьего войска [146]. «Наказы» с решительными требованиями освобождения казаков от полицейской службы в разное время были приняты и во многих донских станицах (Глазуновской, Егеревской и др.).

Драматические события, получившие большую известность и вызвавшие значительный общественно-политический резонанс как на Дону, так и далеко за его пределами, произошли в окружной станице Усть-Медведицкой. 17 мая 1906 года станичным атаманом был собран сход, на котором в соответствии с поступившими указаниями войсковых властей планировалось составить «приговор» об имущественном и семейном положении мобилизованных казаков льготных очередей. По сути дела, данный документ должен был одобрить призыв этих казаков в армию для несения «внутренней» службы. Однако в ходе станичного схода многие казаки выступили категорически против этого. Большое воздействие на собравшихся оказали страстные речи подъесаула Ф.К. Миронова и дьякона Н. Бурыкина. Сход практически единогласно отказался от навязываемого ему официального «приговора» и постановил не пускать находившихся на льготе казаков на службу. Более того, был составлен совершенно иной по содержанию «Наказ Усть-Медведицкой станицы Донским казакам», в котором говорилось о том, что полицейская служба недостойна звания казака, охрана помещичьих имений и интересов фабрикантов противны казачьим взглядам. Содержалось также требование «... казаков на службу не только не отдавать, но и возвратить уже забранных в полки 2-й и 3-й очереди» [147]. Этот так называемый «Усть-Медведицкий приговор», а тогдашняя печать и современники именно так называли «Наказ Усть-Медведицкой станицы Донским казакам», получил довольно большую известность и вызвал соответствующую реакцию и у казаков, и официальных лиц, и в различных слоях в целом.

Аналогичный по содержанию «наказ» был принят и на сходе казаков еще одной донской станицы – Усть-Быстрянской. В нем даже содержались более радикальные политические требования: провозглашение конституционной монархии и провозглашение Думы высшим законодательным органом. Отличались большой «левизной» и требования в социально-экономической области, особенно в аграрной сфере [148]. Однако данный «наказ» в силу ряда причин не получил столь широкой известности, как Усть-Медведицкий.

Настоятельные пожелания об освобождении от полицейской службы и роспуске казачьих льготных частей по домам выражались и в пяти «приговорах» кубанских казачьих станиц [149].

Такие же положения присутствовали и в «наказах» и «приговорах» многих станичных обществ, направленных во II Государственную думу уже в 1907 году. При этом, правда, общее количество обращений казачества к депутатам 2-й Думы было значительно меньше, чем к депутатам 1-й Думы. Данное обстоятельство можно объяснить двумя факторами. Во-первых, во время работы 2-й Государственной думы (20 февраля – 3 июня 1907 года) революционное движение в стране явно пошло на спад и, как следствие, существенно сократилось использование казачьих частей в качестве жандармско-полицейской силы. Характерно, что ряд депутатов от казачества (10 донцов и 7 кубанцев), объединившихся во 2-й Думе в так называемую «Казачью группу», свое основное внимание сосредоточили на попытках постановки и разрешения внутренних казачьих проблем, имевших, по их мнению, первостепенное значение. Это были вопросы аграрный и внутреннего войскового управления. В частности, этими депутатами даже был разработан особый проект переустройства войскового управления, предусматривавший значительное увеличение прав и функций местного казачьего самоуправления [150]. Во-вторых, для подавляющего большинства казаков к этому времени становится очевидным, что, несмотря на направленные в Думу просьбы и требования, ее депутаты оказались не в состоянии решить практически ни один из казачьих Заказов. Как следствие, наступает разочарование казачества в Думе как авторитетном и влиятельном представительном государственном органе, обращения к ней стали считаться бесплодными. Но даже, несмотря на все это, в Думу продолжали поступать разного рода «наказы» и требования. Так, в своем «напутствии» избранным депутатам 2-й Государственной думы от Области Войска Донского участники частного совещания выборщиков партии «народной свободы» (кадетов), выражая доминировавшие настроения донского казачества, особо отмечали, что «согласно закону 1874 года (имелся в виду „Устав о воинской повинности Донского казачьего войска“ 1874 г. – В. Т.) не допускать вывода с Дона второй и третьей очередей в мирное время, а употреблять их только для внешней войны, полицейская служба всех донских полков во внутренних губерниях должна быть отменена» [151]. Данное положение было включено в текст этого, носившего название программно-установочного, «напутствия» далеко не случайно. И обстоятельство, связанное с массовым недовольством казаков по поводу использования их в качестве полицейской силы, учитывали как депутаты Думы от казачьей курии, так и представители различных политических партий и организаций и их члены в Думе, стремившиеся привлечь широкие слои казачества на свою сторону.

Относительно общего количества выступления и проявлений тех или иных недовольств станичного и армейского казачества в целом по всем казачьим войскам страны и в каждом отдельном в период революции 1905–1907 годов существуют различные точки зрения, а приводимые конкретные данные являются далеко не полными [152].

Наиболее аргументированные и научно обоснованные сведения по этому вопросу на сегодняшний день имеются по Кубанскому, Забайкальскому и Амурскому казачьим войскам. Всего за годы революции на Кубани официально было зарегистрировано 119 проявлений различных брожений и открытого недовольства, 50 из которых были акциями исключительно казаков, а 69 – совместные с крестьянами. В них приняло участие казачество 58 кубанских казачьих станиц [153]. В местах нахождения кубанских и терских казачьих частей только на территории Северного Кавказа произошло более 20 выступлений армейского казачества [154]. В Забайкальском казачьем войске разного рода оппозиционные выступления охватили 15 казачьих станиц, т.е. 24% всех забайкальских станиц, и 7 казачьих поселков [155]. Третья часть станиц войска выступила с различными революционными «приговорами» [156]. Помимо этого в Забайкальском и Амурском казачьих войсках во время революции произошло 28 серьезных открытых антиправительственных выступлений как армейского, так и станичного казачества [157]. Приведенные данные свидетельствуют о весьма значительном влиянии революционных бурь 1905—1907 годов на самые разные социальные категории казаков. Конечно, по сравнению, скажем, с крестьянским движением в эти годы они выглядят весьма скромно. Но ведь и социальный статус, и мировоззрение, и социально-политические воззрения, и конкретные устремления казаков и крестьян в то время сильно различались.

В среде казачества доминировали тогдашние официальные политико-идеологические постулаты и вытекавшие из них конкретные установки. Воздействие на казаков в целом и на их отдельные социальные слои или группы каких-либо оппозиционных политических партий или организаций и их программных положений было крайне незначительным. Исключение составляла лишь небольшая часть казачьей интеллигенции, разделявшая далеко не все положения кадетской политической программы. Встречающиеся же в эмигрантской литературе утверждения о том, что «большинство казачьей интеллигенции пошло к кадетам» [158], представляются гиперболизированными. Возникавшие благодаря деятельности отдельных радикально настроенных представителей казачьей интеллигенции накануне и в период рассматриваемых событий общественно-неполитические группы, например, такие как «Казачья Воля», «Казачий Союз», «Донская казачья организация» и ряд других, были более чем немногочисленными по своему составу, окончательно неоформившимися по организационному принципу и неопределившимися по основным программным установкам, целям, формам и направлениям деятельности. С очень большой долей условности их можно определить как организации народнического типа. Их влияние на казачество, на его мировоззренческие установки, общие политико-идеологические взгляды и конкретные позиции были практически неощутимыми. В то же время сам факт их возникновения свидетельствовал о начале кризиса господствовавшей официальной идеологии в отдельных группах казачьей среды. В общем и целом революционные события периода 1905—1907 годов и участие в них казачества не прошли для него бесследно. Помимо довольно серьезного воздействия, оказанного революцией на устоявшиеся взгляды и представления казаков, их общие идейно-политические приоритеты и конкретные позиции, она породила и оппозиционные настроения в казачьей среде, носившие как скрытый характер брожений в казачьих воинских частях и станицах, так и открытые антиправительственные выступления, имевшие более радикальный характер.