Читать онлайн «Казаки: традиции, обычаи, культура (краткое руководство настоящего казака)». Страница 6

• транслировать успешный опыт – инициативно культивировать реальную успешную деятельность казачьих формирований;

• подготовить проверенный личный состав (его часть) для качественного обеспечения задачи;

• опубликовать в открытом доступе пресс-релизы на тему туристической деятельности казачьего подразделения – в логике «казачий регион».

Если казак погибал на войне, его шапку везли домой и клали перед образами в знак того, что теперь защита этой семьи поручается Богу. Если женщина вторично выходила замуж, то ее новый супруг брал шапку прежнего хозяина, нес к реке и опускал в воду, обещая позаботиться о семье.

Сбитая или сорванная с головы шапка означала для казака оскорбление.

У кубанцев, терцев и донцов был такой обычай. На глазах у любимой девушки казак бросал шапку ей во двор или в окно. Если девушка тут же не выбрасывала ее на улицу, вечером казак приходил свататься – искать шапку. Родители невесты, не желавшие такого зятя, показывали, где лежит потерянное – забирай.

Но сват, пришедший с женихом, мог возразить, что шапка чужая, и они станут свою искать. Это означало, что между девушкой и парнем есть сговор, и, несмотря на то, что родители против, жених попытается ее украсть. В таком случае отец невесты велел принести шапку и передавал ее дочери. Если та клала шапку донышком вниз, это означало, что она согласна идти за парня, и родители рискуют опозориться, когда невесту украдут. Если же шапка ложилась на стол донышком вверх, сговора между девушкой и парнем не было. Тогда сват просил жениха забрать потерянное, а отец девушки радостно советовал больше ничего не терять, а то «таки ныне казаки рассеянны – у нас этих папах чуть ли не полдвора натеряли!»

В этническом отношении казачество никогда не было цельным, идентичными. Сходство определялось общностью происхождения, социального положения и бытового уклада; локальное своеобразие – конкретными историческими, географическими и этническими факторами. В составе большинства казачьих войск доминировали русские, украинцы были в Донском, Кубанском, Оренбургском и Сибирском войсках. Среди казаков были представители народов Кавказа, Средней Азии, Казахстана, Сибири и Дальнего Востока (калмыки, ногаи, татары, кумыки, чеченцы, армяне, башкиры, мордва, туркмены, буряты и др.). В ряде войск они образовывали отдельные группы, сохранявшие этническую самобытность, язык, верования, традиционную культуру и быт. Участие нерусских народов в этнокультурных процессах периода формирования казачества наложило отпечаток на многие стороны материального быта и систему жизнеобеспечения в целом.

Средние размеры казачьих станиц намного превосходили размеры крестьянских сел. Первоначально казачьи поселения имели круговую застройку, облегчавшую оборону при неожиданном нападении. В XVIII–IXX веках планировка казачьих станиц и форпостов регламентировалась местным войсковым начальством: вводились улично-квартальная планировка и деление на кварталы, внутри которых казаки выделяли участки для усадьбы, строго соблюдалась фасадная линия.

В центре казачьей станицы, как правило, находились церковь, станичное или поселковое правление, школы, торговые лавки и др. Большинство казачьих поселений располагалось вдоль рек, иногда растягиваясь на 15…20 километров.

Окраины станиц имели свои названия, их жители иногда различались по этническому или социальному признаку.

Под влиянием интерьера жилища горских народов Кавказа у терских Казаков в избах лавки накрывались коврами, постель убиралась в стопу на видном месте.

Интересно, что жители низовьев Дона называют казаков верховых станиц «чигою». Название это произошло от народа «чигов», упоминаемого римскими и греческими историками с І по ХІІІ в. и жившего по восточным берегам Азовского моря, от устьев Дона до Таманского полуострова. [16]. В XІІІ и XIV вв. народ этот в числе других казацких общин, под напором татар двинулся вверх по Дону и занял земли, входившие в составь Рязанской области, поселившись там своими городками.

Еще в IXX веке в комплекс традиционной одежды входили рубаха и штаны (шаровары). Шаровары занимали особое место в жизни казачка. Как только мальчик надевал шаровары, его сажали на коня, признавая тем самым мужчиной. Характерным для казаков был обычай заправлять рубаху в штаны.

Специальная прическа – оселедец дополняла это представление. Традиция оставлять одну прядь волос на выбритой голове восходит к древнейшим временам. Оселедцы носили еще дружинники Святослава Киевского. Впоследствии казачий чуб у запорожцев стал символом воина (эта традиция перешла и в наше время). В этой связи существует и легенда, согласно которой казаки носили оселедец на левую сторону, потому что «слева у человека черт сидит, на худое толкает» (казаки его оселедцем и смахивали). Но чуб означал связь с Богом: считалось, что за него Бог вытащит казака в рай. Зная об этом, турки срезали у пленных казаков оселедцы, чтобы снизить боевой дух врага.

Казаки региона среднего Дона, Терека, Яика волосы подстригали в кружок – одинаково и спереди, и сзади. Эта прическа также стала традиционной и получила название «под горшок».

Сохранились и сведения о мерах длины, которыми пользовались казаки (см. рис. 1.3) и их костюмы (см. рис. 1.4).

Рис. 1.3. Меры длины

Рис. 1.4. Костюм казака образца 1812 года

Историк Соловьев полагает, что сношение казаков с греками относится к позднейшим векам, но на самом деле это не совсем так (в научном сообществе по этому поводу имеются различные мнения), влияние греков на приазовские народы началось с VI в. до Р.X.

В древности по берегам Азовского и Черного морей и понизовье Дона было множество торговых греческих колоний, из которых наиболее известны: Пантикапея, близь нынешней Керчи, основанная выходцами из Милета около 511 г. до Р.X., Фанагория, Киммирион, и др. – на Таманском полуострове, Севастополь в Абхазии, Акра, Нимфеон, и др. – на крымском берегу Керченскаго пролива; Ольвия – при устьях Буга; первая и вторая Танаиды и Алопекия, при устьях Дона, и Гелон на 15 дней пути вверх по Дону.

По сказанию Геродота, Страбона, Плиния и других древне-греческих и римских историков, греки колонизаторы вели открытый образ жизни, входили в близкие сношения с местными жителями, ассимилировались, смешивались с ними, активно передавали свои нравы и обычаи, ментальность и культуру. Это подтверждается и археологическими раскопками, произведенными по Дону, берегам Азовского и Черного морей, по Кубани, а в особенности на Таманском полуострове.

Из истории запорожской сечи известно, что запорожские казаки любили, лежа на животах, побалагурить, послушать рассказы других, держа при этом в зубах коротенькие люлечки, так называемые «носогрийки» или люльки-буруньки, и попыхивая из них дымком. «Люлька для запорожца – родная сестра, дорогая подруга его: он как сел на коня, зараз же запалил люльку да так верст шесть, а то и больше все смалит и смалит и изо рта ее не выпускает…»[16].

«Бурунька» (от татарского слова burun – нос), по смысле фактически, то же, что и «носогрейка». Известно, что букет (аромат) табака значительно меняется в зависимости от того, из какой породы вырезана трубка. Лучшими считались трубки из особых пород деревьев, прежде всего, из вишни, а также из груши, липы и вереса. По народным поверьям, ни в коем случае нельзя было резать люльки из осины – проклятого дерева, на котором Иуда повесился.

Нельзя было резать трубки из дуба – дерева, священного для всех славян.

Не резали трубки из хвойных пород – сосны и ели, поскольку их смолистый запах напрочь заглушал аромат самого табака.

Казаки, воплощение традиционной русской культуры, пьют водку, вставив локоть. Этот обычай распространился благодаря старинной кавалерийской культуре. Раньше казак всем делился со своей лошадью, и она тянула морду, когда ее хозяин совал что-нибудь себе в рот. Поэтому локоть выставляют, чтобы отодвинуть воображаемую лошадь [11].

До конца IXX – начала XX веков характерно существование большой неразделенной семьи. Длительному сохранению ее способствовало особое социальное положение казачества и специфический уклад жизни: необходимость обработки больших земельных наделов, невозможность отделения молодой семьи во время службы или до ее начала, относительная замкнутость семейного быта. У казаков Донского, Уральского, Терского, Кубанского войск существовали 3—4-поколенные семьи, численность которых доходила до 25–30 человек. Наряду с большими, были известны малые семьи, состоявшие из родителей и неженатых детей. В соответствии с признанным источником [3] «интенсивное развитие товарно-денежных отношений в начале XX веке ускорило разложение большой семьи. Сословная и конфессиональная обособленность казачества в IXX веке значительно ограничивала круг брачных связей. Браки с иногородними и представителями местных народов были крайне редкими даже в начале XX веке. Однако следы брачных союзов казаков с нерусскими народами в ранний период существования казачьих общин прослеживаются в антропологическом типе донских, терских, уральских и астраханских казаков».