Читать онлайн «7 тайн Древней Руси. Детектив Временных лет». Страница 35

Мифологические сюжеты по всему миру складывались схожим образом. Пара «бог-громовник – змееподобное чудовище» известна у очень многих народов. Например, Тор сражается с Мировым змеем Ёрмунгандом, который живет на дне океана. Когда настанет время последней битвы, в которой падут почти все боги (это светопреставление у скандинавов так и называлось – «Рагнарек», т. е. «Гибель богов»), Тор сразит Змея, но и сам погибнет, отравленный его ядом. Образ Святого Георгия, поражающего дракона, – тоже из этого ряда змееборцев.

Змееподобным противником Перуна был Велес. Положение этого бога в мифологии славян очень сложно. Он представлялся в виде змея, сражался со светлым богом-защитником. Но в то же время Велес – покровитель богатства, торговли, его именем клянутся русские дружинники при заключении мира с Византией.

Сохранившихся изображений Велеса нет. Но известно, что они были.

Идол Велеса отразился в житийной литературе средневековой Руси. Все сообщения об этом идоле связаны с городом Ростовом, который, как мы помним, находился в глубине владений финнов-мери. В эпоху христианизации Руси с Велесом боролись ростовские святые – Леонтий и Авраамий.

Традиция помещать идол Велеса именно в Ростов сохранялась в русской средневековой литературе очень долгое время. Любопытную ошибку сделал в своем хронографе работавший в XVII столетии русский книжник – астраханский архиепископ Пахомий. Переписывая уже известное нам «Сказание о Словене и Русе», он писал:

«И, прочитав, повесили ее (грамоту Александра Македонского. – М.С .) по правую сторону идола Велеса во граде Ростове…»

Но «Сказание»-то новгородское, и никакого «града Ростова» в оригинале этой легенды нет! Значит, Пахомию были хорошо известны ростовские жития, и идол Велеса, в его представлении, мог стоять только в Ростове.

Но и в Новгороде, как и по всей северной Руси, Велес был хорошо известен. Создается впечатление, что южнорусский культ Перуна оказался новгородцам если и не враждебен, то, во всяком случае, чужд. Летописец специально оговаривает установку идола Перуна в Новгороде дядей Владимира Добрыней, а позже, когда настанет эра крещения Руси, жители Новгорода без больших сожалений (не будем, однако, забывать, что мы знаем об этом из христианской летописи!) расстанутся с Перуном.

В киевском пантеоне Владимира Велес отсутствовал (правда, есть более позднее упоминание, что он стоял у берега, вблизи торговых причалов), но зато там немало других таинственных богов, о которых надо обязательно сказать хоть несколько слов.

Так уж получилось, что мы знаем верования древних славян в основном по сочинениям тех, кто с этими верованиями боролся.

Пожалуй, есть только один памятник древнерусской литературы, в котором боги языческого времени упоминаются в нейтральном контексте, не воспринимаются как нечто враждебное и вредное. Этот памятник – «Слово о полку Игореве».

«Слово», написанное в конце XII века, настолько необычно по своему языку, стилю и идеологии, что некоторые ученые считали его подделкой, сочиненной в XVIII столетии. Сложность была в том, что «Слово о полку Игореве» было известно в одном списке, и список этот погиб в московском пожаре 1812 г. Однако последние исследования, основанные в первую очередь на анализе языка «Слова», показывают, что перед нами все-таки подлинная древнерусская воинская повесть, следы знакомства с которой встречаются в некоторых других памятниках русской литературы XV–XVI вв.

Так вот, в «Слове о полку Игореве» встречаются упоминания богов восточнославянского пантеона, и не только известных нам по летописи, но и совсем непонятных персонажей, таких как Див, Карна, Жля, Дева-Обида и многих других. Толковать эти образы «Слова» чрезвычайно трудно, потому что некоторые из них могли появиться в тексте в результате ошибок первых издателей «Слова», не понявших некоторых мест в рукописи.

Некоторые боги упоминаются в поучениях против язычников в церковных наставлениях для священников. Все эти известия нужно тщательно сопоставлять между собой, и только тогда образы богов начнут проступать перед нами. Но все равно эти образы окажутся весьма туманными и нечеткими.

Самый понятный и достоверный бог славян нам уже известен, и это Перун.

Далее, после Перуна, в списке богов киевского пантеона следуют Хорс и Дажьбог (или Даждьбог по другим источникам). Из летописного рассказа мы ничего не можем узнать про этих богов. Из других источников можно установить, что оба этих бога связаны с Солнцем. В «Памяти и Похвале князю Владимиру» уже известный нам монах Иаков, описывая низвержение идолов в Киеве, пишет: «…паче же и бесы, Перуна и Хорса…» Остальных языческих богов Иаков не упоминает. Получается, что Хорс, в обоих случаях – и в летописи, и у Иакова упомянутый вторым после Перуна, был весьма важен для славян-язычников. Из краткого упоминания Хорса в «Слове о полку Игореве» можно заключить, что это божество связывалось с движением Солнца по небу. С главным небесным светилом был связан и культ Даждьбога.

Солнце играло в жизни земледельческих народов огромную роль – весь их традиционный календарь был связан именно с движением Солнца, с его положением на небе. Мы уже коснулись традиционного календаря в главе о славянах, а теперь обратим внимание на животное, связанное с культом Солнца. Таким животным у очень многих народов считался конь.

Именно с помощью волшебных коней движется по небу Солнце – вспомним колесницу греческого бога Гелиоса. О почитании коня славянами известно не так уж много. Проще обстоит дело с соседями славян – скандинавами и финнами.

У финских народов широкое распространение получили привески-амулеты в виде миниатюрных коньков. Женщины подвешивали таких коньков к поясам. К таким привескам нередко подвешивались на цепочках маленькие плоские пластинки в форме утиных лапок. На Руси такие украшения известны во всех областях, где славяне тесно общались с финнами.

Но есть и собственно славянский, так называемый «смоленский» конек. Эти коньки встречаются по всей огромной области расселения славян-кривичей – по землям нынешних Смоленской, Калужской, Тверской областей, на Верхней Волге, есть находки таких коньков и за пределами кривического ареала – в Новгороде и даже в Старой Ладоге. Эти амулеты вошли в употребление в XI веке.

Конь также мыслился как существо-посредник между мирами – верхним миром богов и нижним миром чудовищ, миром живых и миром мертвых. Именно в этом качестве он помещается, например, в захоронения. На Руси известны такие погребения с конями – это дружинные курганы и камерные захоронения. А у некоторых финских народов получили распространение любопытные амулеты, на которых изображены все три мира древнего человека сразу. Ученые называют эти привески «всадница на змее»: женская богиня светлого, верхнего мира едет на коне, под копытами которого простирается змея.

Почитание коня у скандинавов хорошо известно по сагам и мифам Эдды. Один, верховный бог норманнов, ездил на восьминогом коне Слейпнире. Конь, по-видимому, связывался с культом Фрейра, бога плодородия и богатства. В «сагах об исландцах» можно увидеть четкие следы древнего культа коня:

Конь приносился в жертву богам на Йоль, праздник середины зимы, праздник поворота Солнца. Мясо жертвенного коня было главным блюдом на пиру. Не случайно именно употребление в пищу конины вызывало резкое неприятие первых христиан Скандинавии. А в Исландии запрет на употребление конины был введен сразу же после принятия христианства.

После Даждьбога в списке богов из «Повести временных лет» упомянут Стрибог. Об этом божестве вообще почти ничего не известно. В «Слове о полку Игореве» ветры названы «Стрибожьими внуками», так что есть основания думать, что Стрибог – это бог ветров. Ничего более внятного про Стрибога сказать нельзя.

Следующий обитатель киевского капища, Симаргл, не славянского происхождения. Это божество имеет ближайшую аналогию в мифологии иранцев. С нашим Симарглом можно сопоставить двух иранских мифологических персонажей – гигантскую волшебную птицу Симург или Сэнмурва – это крылатый пес, обитающий на Мировом древе. Как иранский Сэнмурв (или Симург?) оказался в киевском пантеоне – вопрос, до сих пор не имеющий удовлетворительного объяснения. Появление его можно объяснить контактами Руси с ираноязычными северокавказскими аланами, а может быть, летописец просто записал в свой рассказ все имена мифических персонажей, которые были ему известны. Попал в список и крылатый Симург, который иногда встречается в русской орнаментике XII века – например, на больших створчатых браслетах.