Читать онлайн «Всеобщая история кино. Том 1 (Изобретение кино 1832-1897, Пионеры кино 1897-1909)». Страница 8

Если период вращения диска не точно соответствует периоду колебания струны и если он отклоняется весьма незначительно, струна перестает казаться неподвижной, но тогда ее движение начинает казаться очень медленным по сравнению с нормальным движением. Таким образом, мы добились нового результата и выяснили, что при помощи нашего инструмента мы можем превращать быстрое движение в столь медленное, как мы того хотим».

После того как он описал «замедление», Плато резюмирует достигнутые им результаты:

«Придав периодически движущемуся предмету слишком большую скорость, при которой взгляд перестает отчетливо различать что-либо, описанный мной аппарат позволит:

1. определять форму быстровращающегося предмета, доводя его до кажущейся неподвижности;

2. наблюдать за всеми особенностями движения, замедляя для зрительного восприятия любое движение настолько, насколько хочешь;

3. наконец, находить подлинную скорость движения предмета или по крайней мере определять период его колебания»[34].

Из этого видно, что Плато мог с помощью своего диска не только измерить скорость движения тела, но сделать его неподвижным, как это делает сейчас «моментальная фотография», или достигнуть эффектов, подобных замедленной киносъемке.

Он понимал, что действие его аппарата основано на применении периодического освещения мгновенными вспышками, потому что еще в 1833 году он определил, что «хитрость в том, чтобы, как в опыте Уитстона, исключить из поля зрения глаза некоторые положения предмета». Он хотел сказать этим, что его аппарат обладал свойством при помощи диска с отверстиями разлагать движение на ряд неподвижных изображений, что и является принципом кинематографической съемки.

Плато иногда примешивал философию к своим изысканиям. Когда он, например, установил, что стойко окрашенные изображения, воспринятые сетчаткой глаза, проходят через негативные и позитивные состояния, прежде чем померкнуть, он извлек из этого колебательную теорию восприятий, потом чувств и пришел к единству противоположностей. Подобный ум должен был отождествлять причины и следствия, доводить до конца анализ движения и его синтез, что было для него естественным, так как большинство оптических опытов обратимо[35].

В 1832 году фотография еще не вышла из лабораторий и не была известна публике. Плато, чтобы достигнуть восстановления движения, отталкиваясь от неподвижного изображения, разлагал его на составные элементы и неизбежно должен был прибегнуть к рисункам.

В Англии уже в течение нескольких лет продавались игрушки, в которых использовались одновременно рисунки и эффекты, производимые персистенцией.

В 1824 году, когда изучение этого феномена привело Роджета к математическим вычислениям, Джон Гершелл[36], автор «Трактата о свете», развлекался занимательной физикой. Он заключил пари со своим другом и сотрудником физиком Беббеджем, что он покажет ему одновременно обе стороны золотой гинеи. Он выиграл пари, вращая монету на ребре, на манер волчка, и попросив своего друга поместить глаз на уровне вращающейся гинеи. Беббедж мог, таким образом, увидеть как бы «двойной экспозицией» обе стороны монеты слившимися воедино.

В следующем году Фиттон[37] и доктор Пари[38] популяризировали этот опыт, создав детскую игрушку, которую окрестили тауматропом (1825). Плато так описал в 1829 году это развлечение, которое и до наших дней продолжает занимать детей:

«Надо нарисовать два различных предмета на двух сторонах картонного диска таким образом, что, если начать вращать этот диск с большой скоростью вокруг его диаметра как вокруг оси, слияние восприятий двух рисунков создаст третий. Если с одной стороны нарисовать птицу, а с другой — клетку, то птица будет казаться помещенной в клетку и т. д.».[39]По Брюстеру, таким же образом заставляли появляться Арлекина около Коломбины, всадника — на лошади, голову турка — на обезглавленном туловище, составляли две половинки слова или письма и т. д.[40].

Тауматроп был весьма в моде, когда в 1828 году Плато перенял и усовершенствовал опыт Роджета, создав свой анортоскоп. Аппарат состоял из двух дисков: заднего (прозрачного) и переднего (непрозрачного), снабженного щелями. Оси, на которых вращались диски, находились рядом, но не совпадали. Этот опыт создавал впечатление «точного изображения гиперболы, проходящей через два центра вращения».

Плато пришла мысль заменить одну из этих полос какими-либо рисунками: изображением головы человека или словами, таким образом он получил искаженное изображение вместо правильной линии. Потом он произвел обратный опыт. Используя рисунок этого искаженного изображения и белую полосу (которую он также заменял диском с отверстиями), он вновь добивался изображения головы человека или слов[41].

Влияние тауматропа на эту новую отрасль — «анаморфоз» — бесспорно, но эта отрасль так и осталась в лабораторном периоде, не породив новой игрушки.

В конце 1832 года Плато вернулся к рассматриванию рисунков через вертящийся диск с отверстиями и создал аппарат, который обессмертил его имя. Общеизвестное название этого аппарата фенакистископ[42].

Вот как описывал его Плато в августе 1833 года:

«Аппарат состоит из картонного диска с прорезанными в нем отверстиями. На одной стороне диска нарисованы фигуры.

Когда диск вращают вокруг оси перед зеркалом, то фигуры, рассматриваемые в зеркале через отверстия диска, представляются не вертящимися вместе с диском, а, наоборот, кажутся совершенно самостоятельными и делают движения, им присущие».

Плато уточняет:

«Принцип, на котором основан этот оптический обман, очень прост.

Если несколько предметов, постоянно меняющих форму и положение, будут последовательно возникать перед глазами через очень короткие промежутки времени и на маленьком расстоянии друг от друга, то изображения, которые они вызывают на сетчатке, сольются, не смешиваясь, и человеку покажется, что он видел предмет, постоянно меняющий форму и положение».

Таким образом, в 1833 году Плато уже изложил с четкостью и ясностью, достойными восхищения, принцип действия современного кино, или, скорее, закон, на котором основана съемка или проецирование фильмов.

Физик опубликовал свое открытие 20 января 1833 года в письме, адресованном его учителю и другу Кетелэ, директору Брюссельской обсерватории. Но изобретение датировалось последними месяцами 1832 года, потому что в ноябре этого года Плато отправил изобретенный им аппарат своему коллеге Фарадею в Лондон[43], и там он демонстрировался еще до его письма Кетелэ перед несколькими друзьями, причем «модели были нарисованы им самим с большой тщательностью и со всеми предосторожностями».

На дисках были расположены серии от десяти до двадцати рисунков. Вскоре вслед за Плато художник Маду, которого Бодлер назвал бельгийским Шарле и который был зятем Кетелэ, создал несколько новых серий рисунков для этого аппарата.

В Лондоне с начала 1833 года фабриканты оптических аппаратов сконструировали по модели, присланной Фарадею, игрушки, которые они пустили в продажу под названием «фенакистископ». Вскоре они были в свой черед плагиированы их парижскими конкурентами. Все эти игрушки были выполнены очень грубо. Недостаточная тщательность подгонки мелких рисунков приводила к тому, что следующие одно за другим изображения не совпадали так точно, как требовалось. Они «прыгали», были расплывчатыми.

Плато протестовал против этих неуклюжих имитаций[44]. Он отправил в Лондон рисунки с указаниями, благодаря которым был сконструирован аппарат, более совершенный, названный «фантасмоскодом», а теперь продающийся под названием «фантаскопа. Но, несмотря на старания Плато, торговцы все-таки предпочитали варварски сконструированный фенакистископ, и обычай, его утвердивший, принуждал продолжать им пользоваться.

В то время как оптики совершали подделки, имитируя изобретение Плато, некоторые ученые осуждали бельгийского физика, называя его плагиатором.

Действительно, почти одновременно с Плато профессор геометрии Венского политехникума Симон фон Штампфер изобрел аппарат, очень похожий на фенакистископ; он назвал свой аппарат «стробоскопом»[45]. Ни бельгиец, ни австриец взаимно не знали работ друг друга; они пришли к одинаковым результатам каждый своим путем.

Подобные совпадения не редки в истории изобретений, и на протяжении этой книги мы не раз столкнемся с подобными примерами. То, что дает толчок человеческому мышлению, состоит из различных разрозненных элементов: техники, науки, социальных условий и т. д., необходимых для создания нового изобретения. Подобное открытие, о котором говорят, что оно «носится в воздухе», чтобы возникнуть, именно и должно объединить эти разрозненные элементы, и идея о том, как это сделать, в наиболее развитых странах может прийти одновременно различным людям, которые часто даже и не подозревают о существовании друг друга.