Читать онлайн «Полная история христианской церкви». Страница 47

Господь не оставлял его Своей милостью, и вся жизнь Григория в дальнейшем стала представлять собой ряд чудотворений, которые показывали язычникам силу Божию. Он исцелял больных, изгонял бесов, повелевал стихиям. На всю страну он имел самое благотворное влияние. Его благовествование, пример святой жизни и чудотворения обращали к Христу много язычников. Храмы их богов пустели, и нечистые духи уступали силе служителя Божия. К нему обращались все несчастные, больные, нуждающиеся или в совете или в помощи, и Григорий всех принимал, всех выслушивал и силой Божией помогал всем. Древние писатели, в особенности свт. Григорий Нисский, много говорят о чудесах, совершенных им. Его звали вторым Моисеем.

В это время, как мы уже говорили, многие еретики распространяли ложные учения относительно лиц Пресвятой Троицы.[110] Святитель Григорий часто молил Господа дать ему силу уразуметь истину, чтобы он мог правильно наставлять свою паству. И вот однажды ночью ему было чудное видение: Пресвятая Богородица и св. Иоанн Богослов и изложили ему в кратких словах главные истины христианского учения. Григорий записал этот краткий Символ веры, содержащий высокое учение о Святой Троице. Он известен под именем Символа Неокесарийской Церкви и звучит так: «Един Бог Отец Слова живого, премудрости и силы самосущей, и образа Вечного; совершенный Родитель Совершенного, Отец Сына Единородного; Един Господь, единый от единого, Бог от Бога, образ и выражение Божества. Слово действенное мудрость, содержащая состав всего, и сила, зиждущая все творение: истинный Сын истинного Отца, Невидимый Невидимого, Нетленный Нетленного, Бессмертный Бессмертного, Вечный Вечного. И един Дух Святой, от Бога исходящий, посредством Сына явившийся людям; жизнь, в которой причина живущих; святой источник, святыня, подающая освящение. Им является Бог Отец, Который над всем и во всем, и Бог Сын, Который чрез все. Троица совершенная, славою и вечностью и Царством нераздельная и неразлучная. Потому нет в Троице ни сотворенного, ни служебного, ни привходящего, чего бы прежде не было и что вошло бы после. Ни Отец никогда не был без Сына, ни Сын без Духа; но Троица непреложна, неизменна и всегда Одна и Та же».

Григорий обратил в веру Христову много язычников. Но когда вспыхнуло гонение, опасаясь, как бы новообращенные не проявили слабость при истязаниях, убедил их скрыться, ибо считал обязанностью не подвергать опасности жизнь, пока ее можно сохранить без нарушения долга. Он и сам вместе с диаконом удалился из города на гору и непрестанно молился и старался утвердить веру бывших с ним. Язычники искали его; воины, присланные за ним, однажды даже дошли до самого того места, где он находился. Но, волей Божией, св. Григорий вместе с диаконом показались им деревьями, они остались невидимыми.

В древней Церкви избрание епископа совершалось не иначе как с участием двух или более епископов соседних городов или областей. Миряне тоже принимали участие в избрании: провозглашалось имя избираемого, и тогда все присутствовавшие имели право высказать о нем свое мнение. Иногда народ предлагал, иногда епископы предлагали. Случилось однажды, что пригласили св. Григория в город Команы[111] (или Кумы) для избрания епископа. Собрание было многочисленное и шумное, и долго не могли выбрать. Многие желали себе в епископы человека ученого, красноречивого, который был бы к тому же знатного происхождения. Григорий в краткой речи напомнил, что следует смотреть на внутренние достоинства человека, а не на его внешние преимущества, прибавив, что часто самая скромная наружность прикрывает великие качества и добродетели. Некоторые из слушателей, смеясь, сказали: «Если не обращать внимания на внешние достоинства, то уж не избрать ли нам Александра-угольника?» Так звали одного бедного человека, который торговал в городе углем. «Кто же этот Александр-угольник? — спросил Григорий. — Приведите его». В сердце же своем он помышлял: не без воли Божией произнесли это имя. Привели из толпы Александра: он был в бедной, изорванной одежде, покрыт угольной пылью, но Григорий и под этим смиренным видом узнал в нем избранника Божия. Он отвел Александра в сторону и из краткой беседы с ним узнал, что тот человек благочестивый и глубоко верующий, получил хорошее образование и лишь из смирения избрал труд и нищету. Александра умыли, одели в чистое платье, и когда он вновь явился к народу, то его едва узнали. Григорий завел с ним беседу о Священном Писании, и Александр поразил всех своим знанием, своей мудростью и величавым спокойствием. Все единодушно возгласили, что он достоин быть епископом. Он прошел первые церковные степени, а потом принял епископство. Благословение Божие пребывало на смиренном Александре, который с мудростью и простотой научал свою паству, подавал ей пример своей святой жизнью и скончался впоследствии мученической смертью.

Святой Григорий дожил до глубокой старости. После его смерти в Неокесарии осталось только семнадцать язычников, между тем как при вступлении в звание епископа было только семнадцать христиан.

Брат Григория, Афинодор, стал епископом в Понте и тоже славился святой жизнью.

Мы дошли в своем повествовании до 268 года, времени кончины свт. Григория.[112] Возвратимся немного назад и посмотрим на состояние Церкви после гонения Максимина.

Наследники Максимина не преследовали христиан; им было не до них. Опасности со всех сторон грозили Римской империи, которая видимо слабела: возникли беспорядки, при полном бессилии гражданских властей законы не соблюдались, воины за деньги продавали престол. Варварские народы пользовались неурядицей, чтобы опустошать области. Они видели жалкое состояние Римской империи и перестали ее бояться. На Востоке (с 230 года) образовалось новое, сильное государство персов, которое часто тревожило римские области в Азии. Все это отвлекало от христиан общее внимание. Один римский император, Филипп,[113] был к ним до того благосклонен, что некоторые писатели считали его христианином. Но это предположение опровергается тем, что он языческим торжеством отпраздновал тысячелетие Рима, чего христианин не сделал бы.

Как же пользовались христиане этим временем спокойствия? Как мы уже видели, отцы и писатели Церкви отражали лжеучения, назидали свои паствы словом истины, заботились о распространении веры в далеких странах. В это время проповедники обходили Галлию. Дионисий основал Церковь в незначительном тогда городе Париже. Много языческих ученых и философов осознавали истину Евангелия и становились ревностными христианами.

Но надо сказать, что при всех этих отрадных явлениях большая часть христианского общества отпала от прежнего благочестия. Долгая безопасность вызвала равнодушие к вере. Когда за веру ежедневно грозила опасность, и христиане постоянно ожидали смерти, они считали себя странниками на земле, не привязывались к земным благам и, стремясь всей душой к Небесному Отечеству, только в нем ожидали себе покоя и радости. В этой жизни, полной испытаний, вера была их единственной отрадой, и они охотно шли на смерть, храня ее до конца как единственное сокровище. Но теперь сердца христиан принадлежали не одному Богу. Они приобрели имущества и земли, торговали, сближались с язычниками, перенимали у них некоторые обычаи. С прискорбием говорит великий святитель Киприан, что христианские жены заботились о нарядах, румянились, участвовали в увеселениях язычников, что любовь к ближним остыла и что даже церковнослужители, пренебрегая своими обязанностями, хлопотали об умножении своего имущества. Ориген тоже жаловался на равнодушие христиан. «Иные приходят в церковь только в самые торжественные праздники, — писал он, — и даже тогда не столько для молитвы и назидания, сколько для развлечения. Иные уходят после чтения, не стараясь понять читанное и не слушая объяснения; многие вовсе не слушают чтения, а разговаривают где-нибудь в углу».

Но готовилось суровое испытание, которое опять пробудило ревность христиан. Еще за год до смерти императора Филиппа в Александрии какой-то языческий ученый возбудил народ, утверждая, что убийство христиан есть очистительная жертва, угодная богам. Народ вновь стал с яростью преследовать их: побивать камнями, грабить их имущество. Христианин не мог показаться на улице, чтобы его не осыпали ругательствами и побоями. Язычники хотели заставить христиан богохульствовать против Христа, но многие из них предпочли смерть. Пресвитер Метра и две женщины, Квинта и Аполлония, а также старец Серапион вытерпели истязания и сподобились мученической смерти. Затем междоусобная война отвратила внимание жителей Александрии от христиан; но это спокойствие стало кратким. Император Филипп был убит в сражении с Декием, который вступил на престол в 249 году. Вскоре во всех областях появился указ царя, повелевавший предавать смертной казни всех христиан, которые не согласятся отречься от своей веры. Декий думал этим умилостивить богов и отвратить бедствия, грозившие империи. Началось седьмое гонение.