Читать онлайн «Питер - Москва. Схватка за Россию». Страница 45

Документы свидетельствуют о его регулярных стычках на этой почве с кадетом А.И. Шингаревым. На одном из заседаний Государственной думы Шингарев традиционно обрушился с критикой на крупные банки, усомнившись в их позитивной деятельности. Он вскрывал их претензии на роль хозяина российской экономики – и «нередко весьма дурного хозяина», озабоченного не развитием предприятий, а главным образом перепродажей их акций[662]. Обращает на себя внимание один акцент этой обличительной речи: Шингарев специально разъяснил, что не имеет в виду «несколько здоровых, ведущих... весьма успешно свои дела банков», меньше всего заслуживающих каких-либо упреков. А говорит он о тех коммерческих учреждениях, которые следует называть банками-хищниками, «чрезвычайно жадными до всякой наживы, не брезгующими ничем и никем»[663]. Нетрудно понять, что в первом случае он имел в виду московские банковские структуры, кичившиеся своей направленностью на развитие реального производственного сектора; во втором же случае – петроградские, нацеленные на биржевые спекуляции. Так вот ради ограничения аппетитов последних, уверял кадетский деятель, и требуется незамедлительное осуществление серьезного банковского контроля, и в первую очередь со стороны Министерства финансов. В ответном слове Барк пытался охладить боевой настрой Шингарева, указав на то, что Министерство финансов не имеет права по собственному усмотрению проводить ревизии кредитных учреждений: по закону это могут инициировать лишь сами акционеры[664].

Еще одно публичное выяснение отношений между главой Министерства финансов и его думским оппонентом произошло в Особом совещании по обороне 16 марта 1916 года. Шингарев потребовал прекращения торговых операций, осуществляемых непосредственно банками. В пример он ставил германские банки, проникнутые патриотизмом и здоровым промышленным духом. Этого, по его мнению, недоставало отечественным финансистам, которые находились в хищническом спекулятивном угаре, а главное – вне ответственности за свои вредные деяния. При попустительстве финансового ведомства и в ущерб государственной пользе банки, заявлял Шингарев, ведут обширные закупки необходимых для обороны товаров[665]. Возражения П.Л. Барка сводились к следующему: борьбу с незаконной торговлей банков следует вести осторожно; предлагаемые ревизии привели бы в первую очередь к расшатыванию кредитного дела, а между тем в условиях войны устойчивость кредитных учреждений особенно необходима, прежде всего для размещения военных займов. Рост же торговых операций банков незначителен, а потому не представляет угрозы, о которой говорил депутат.[666]

Столкнувшись с неуступчивостью Барка, сторонники усиления надзора пытались обойти ее, вводя различные законодательные нормы. При рассмотрении в Думе сметы Государственного контроля неожиданно прозвучало предложение наделить это ведомство правом ревизовать коммерческие банки. (Несомненно, причиной нового предложения являлось нежелание Министерства финансов расширять свои надзорные функции над банковской сферой.) Но глава Государственного контроля Н.Н. Покровский не замедлил возразить против такой скоропалительной и необдуманной инициативы. Как он убеждал депутатов, вверенное ему ведомство совершенно не приспособлено к подобного рода контролю: его задача – ревизовать правительственные обороты, а банковский надзор должен оставаться прерогативой министерства[667]. А.И. Шингарев заметил в ответ, что доводы Покровского не выдерживают критики, поскольку обороты банков в большой мере завязаны на вливания Государственного банка, а потому они тесно соприкасаются именно с казенными средствами[668]. Интересно, что поправка к Положению о Государственном контроле была все-таки принята нижней палатой[669]. Известие о включении в компетенцию ведомства права ревизии коммерческих банков питерская деловая пресса встретила в штыки. «Финансовая газета» писала о вопиющем непонимании природы и конструкции государственного контроля в целом, о том, что Дума своим авторитетом покрыла обывательские подозрения в отношении деятельности банков[670]. В итоге лишь усилиями Государственного совета принятое Положение было очищено от этой поправки. А вот в случае с законом о подоходном налоге банкам не удалось избежать неприятных последствий. Думские лоббисты сумели добиться включения в этот важный финансовый закон нормы, согласно которой все учреждения обязывались открывать свои операции податному присутствию. Изначально в законопроекте не было упоминания о кредитных установлениях, что открывало возможность для коммерсантов давать кредитным учреждениям товары и поручения на комиссию в безналоговом режиме. Понятно, какое обширное поле открывалось для торговой деятельности банков. И Дума выступила категорически против сохранения этой привилегии для кредитных учреждений. Дебаты в согласительной комиссии с Государственным советом были острыми, но большинство все же поддержало позицию парламентариев[671].

Бурный натиск законодателей, всеми способами пытавшихся воспрепятствовать активности банковских учреждений и поставить их под строгий контроль, в конечном счете принес свои плоды. Министерство финансов было вынуждено озаботиться расширением правительственного надзора над банками. Записка с соответствующими соображениями поступила в Совет министров в конце апреля 1916 года[672]. Вначале в ней подробно повествуется о существенных различиях в банковском надзоре стран Западной Европы и России. В первых законодательство вообще не оговаривает никакого специального контроля для кредитных учреждений и не предоставляет правительствам права вмешиваться в их текущую жизнь. В России же, напротив, кредитное дело регламентировано специальными нормами и подчинено государственному наблюдению, принимающему неодинаковые формы в отношении каждой категории банков[673]. Данное утверждение как бы подразумевало, что дальнейшее ужесточение надзора не вполне отвечает сложившейся международной практике.

Да и вообще, убеждал документ, такие предложения вызывают принципиальные возражения, в первую очередь с точки зрения их осуществимости. Повторялась мысль о дестабилизации всей кредитной системы, о возможном уходе вкладчиков, оттоке средств и т. п. Общественность, провозглашалось далее, должна привыкнуть к ревизиям, перестав видеть в них неблагоприятный факт для ревизуемого учреждения, а для этого, очевидно, потребуется немало времени. Начинать же применять практику банковских проверок во время войны совершенно неправильно, поскольку это заметно увеличивает риски для выполнения задач по обороне страны[674]. В завершение перечислялись конкретные меры банковского надзора, которые легли в основу соответствующего законопроекта: Министерство финансов получало право требовать от банков сведения и объяснения о производимых операциях, проводить специальные обследования, воспрещать операции, не предусмотренные уставом, а также устранять виновных в этом нарушении членов правлений[675].

Но даже такие мягкие контрольные меры, предложенные правительством, вызвали недовольство в финансовых кругах. Справедливости ради следует подчеркнуть, что противники ревизий продолжали дополнять свою аргументацию. Так, в записке ряда коммерческих банков столицы, посвященной подготовленному законопроекту и направленной в Совет министров, говорилось, что действующие уставы банков, составленные еще в 60-70-х годах XIX века, очень устарели и не соответствуют изменившемуся характеру экономики. Если бы банки руководствовались только этими уставами, никакой прогресс в стране был бы попросту невозможен. Жизнь неумолимо движется вперед, констатировали авторы записки, и следует не втискивать деятельность банков в отжившие формы уставов, а наоборот, расширять правила, чтобы дать возможность кредитным учреждениям удовлетворять насущные потребности государственной и промышленной жизни[676]. Именно в этом, а не в многочисленных ревизиях, состоит совершенствование банковского законодательства. Кредитные учреждения, по мнению их руководителей, из помощников в организации экономической жизни превратились в ее активных творцов. Поэтому власти и общество обязаны не мешать, а помогать их многогранной деятельности[677]. Эту позицию безоговорочно разделял министр финансов П.Л. Барк. Он пользовался каждым удобным случаем, чтобы напомнить общественности:

«Выдающееся значение акционерных коммерческих банков настолько бесспорно, что не нуждается ни в каком подтверждении»[678].