Андрей Мелехов - «Танковая дубина» Сталина

Читать онлайн ««Танковая дубина» Сталина». Страница 11

Автор Андрей Мелехов

Точно так же ничем не уступал германским «панцерам» той поры и чешский танк Pz.38A(t) (для простоты я использую немецкую маркировку: «38» означает год создания, буковка (t) — то, что он чешского происхождения), производимый в те же годы. При весе в 9,4 тонны и двигателе мощностью 125 л.с. он развивал скорость по шоссе в 42 км/ч, имея запас хода в 250 км. Его 37-мм пушка с дистанции в один километр прошибала вертикальную цельную бронеплиту толщиной 29 мм (немецкий Pz.IIIA — 27 мм, советские Т-26, БТ-5 и БТ-7 — 35 мм). Его бронирование — от 15 мм (борт) до 25 мм (лоб), а удельное давление на грунт было лишь 0,55 кг/кв. см (0,80 у советского Т-26 образца 1939 г.). Вполне достойно смотрелась (и воевала) и другая чешская модель середины 30-х — появившийся на свет в 1935 году 10,5-тонный танк «Шкода» Pz.35(t): мощность двигателя — 120 «лошадей», бронирование — 15–25 мм, скорость — 34 км/ч при запасе хода в 160 км. Да, для «блицкрига» пригодился бы запас хода и побольше, но ведь у первых немецких «панцеров» он был такой же! Чешская 37-мм пушка у Pz.35(t) была практически столь же эффективной, что и аналогичная германская: с дистанции в один километр она пробивала вертикальный броневой лист толщиной в 26 мм (27 мм в случае Pz.IIIA). В целом же две чешских модели — почти полный аналог советского однобашенного Т-26, которых в СССР было построено порядка 10 000. Мало того, подвеска Pz-35(t) была позаимствована у того же английского «папы» — «Виккерс, 6-тонный». Напомним еще раз: почти все Т-26 были вооружены стандартной 45-мм танковой пушкой германского происхождения, пробивавшей с дистанции в один километр вертикальную бронеплиту толщиной в 35 мм (против 26–29 мм в случае 37-мм пушек чешских танков и первых немецких «панцеров»). Процитирую по этому поводу честное признание одного из самых авторитетных гитлеровских «танковых» генералов — Эрхарда Рауса, который в начальный период вторжения служил в 6-й танковой дивизии корпуса Манштейна, имевшей на вооружении те самые чешские Pz.35(t): «Сами по себе наши Pz.35(t), — пишет он, — значительно уступали бы даже тем русским танкам и противотанковым средствам, о которых мы уже знали (имеются в виду «устаревшие» советские танки 30-х годов Т-26 и БТ. — Прим, авт.)» («Panzer Operations», здесь и далее перевод с английского мой, с. 11).

Как охарактеризовать чешские танки: легкие, слабомощные, пушечка в 37 мм?.. Может, они намного современнее, чем «Виккерс, 6-тонный»?.. Тот же Раус называет свои Pz.35(t): «Эти устаревшие танки». Какими бы они ни были, немцам даром доставшиеся чешские машины очень даже пригодились: их использовали в Польше, Франции, в Северной Африке и летом 1941 года при вторжении в Советский Союз. Согласно книге М. Барятинского «Танки Второй мировой», в операции «Барбаросса», считая и командирские машины, принимали участие 149 исправных Pz.35(t) и 660 Pz.38(t). Оба чешских танка были призваны хоть как-то восполнить нехватку немецких Pz.HI, подвергшихся к тому времени значительной модернизации. Судя по тому, что «чехи» почти доехали до Москвы, это оказалось еще не самым плохим управленческим решением немцев. Впрочем, практически все Pz.35(t) и многие Pz.38(t) там, под Москвой, и остались, оказавшись большей частью бесполезными в условиях русских осени — зимы и проигрывая в борьбе с более современными советскими танками («Panzer Operations», с. 88). Вместе с «чехами» канули в Лету и большинство пересекших границу СССР Pz.I (согласно М. Барятинскому, первоначально их было 74 штуки в частях «первой линии») и 746 единиц Pz.II, по существу, являвшихся танкетками весом в 5,4–7,6 тонны, вооруженными пулеметами или 20-мм пушками и защищенными броней в 13–30 мм. Таким образом, примерно половина танков Вермахта, пересекших советскую границу 22 июня 1941 года, были ничуть не лучше «устаревших» советских Т-26 с 45-мм пушкой, которых в СССР, напомню, за десять лет серийного производства наклепали порядка 10 000. Вдобавок по своим боевым характеристикам Pz.I не очень отличались и от советских «малых танков» Т-37А и Т-38, которых в Красной Армии, согласно вышеупомянутой книге М. Барятинского, на 1 июня 1941 года имелось соответственно 2331 и 1129 штук. Вдобавок все советские машины указанных типов являлись еще и плавающими. Тот же Раус, впервые встретив Т-37/38, принял их за «американские»: по-видимому, у него просто в голове не укладывалось, что подобные танки могли создать в СССР (там же, с. 48). Наконец, обычно вообще никак не учитывают советские бронированные артиллерийские тягачи «Комсомолец», по существу, являвшиеся танкетками, вооруженными пулеметом ДТ. А таких в Красной Армии имелось 4401 единица («Soviet Tanks and Combat Vehicles of World War Two», c. 101). Но вернемся к самым массовым немецким моделям…

«Панцеры» против «непробиваемых» французских танков

В чем отличие судеб немецких «панцеров» Pz.III и Pz.IV в сравнении с военными биографиями советского Т-26 и легких чешских танков? Прежде всего в том, что после рождения, обладая соответствующим потенциалом, «немцы» подвергались неоднократной модернизации. Особенно очевидно неадекватность самых первых моделей основы германской танковой мощи проявилась во время «битвы за Францию» в мае — июне 1940 года. Известный «танковый» историк Стивен Залога выразился по этому поводу следующим образом: «В 1940 году у французской армии было больше танков, чем у немцев, и они часто оказывались более технологически «продвинутыми», с лучшей броней и лучшими пушками. С технической стороны германские танки были неплохими, но не представляли собой ничего особенного» («Armored Thunderbolt», перевод с английского здесь и далее мой, с. 13).

Читая найденную в Интернете статью Дэвида Лемана «Armoured units in 1940 on the Western front» о танковых боях французских танков с немецкими (а таких было немало, и они часто оказывались довольно жаркими), я с удивлением узнал, что немцы столкнулись с «непробиваемыми» танками за год до встречи с советскими Т-34 и КВ. Первый шок гитлеровские танкисты испытали еще в середине мая 1940 года, когда впервые встретили в бою французские Char B1bis, о которых я упоминал в не самом приглядном свете несколько выше и которые подверг совсем уж разгромной критике Виктор Суворов. Это тот самый 31,5-тонный (то есть средний) танк, на котором из корпуса торчала бесполезная в танковом бою 75-мм гаубица-«окурок», а крошечная башня без люка (!) на одного человека с трудом умещала 47-мм противотанковую пушку. Тем не менее у этой в целом полностью устаревшей машины имелось достаточно мощное по тем временам бронирование — от 40 мм на ранних 28-тонных версиях Char В1 до 60 мм на тех самых «непробиваемых» танках модели «бис». Так вот, 16 мая 1940 года единственный французский «бис» атаковал и в течение нескольких минут уничтожил тринадцать немецких «панцеров» и два самоходных орудия в районе местечка Стонне. Несмотря на 140 прямых попаданий, тихоходный танк вышел из боя абсолютно невредимым (Robert Kershaw «Tank men», с. 111). А вот что, согласно статье Лемана, вспоминал по поводу встречи с «бисом» к югу от города Жюнивиль Г. Гудериан: «Пока шло танковое сражение, я попробовал — безрезультатно — уничтожить «Char В» с помощью трофейной 47-мм противотанковой пушки. Все мои снаряды попросту отскакивали от брони. Наши 37-мм и 20-мм пушки были столь же бесполезными против этого противника. В итоге мы, как это ни печально, неизбежно понесли тяжелые потери» (здесь и далее перевод с английского мой).

Заметим, что более высокие скорость, маневренность и скорострельность немецких и чешских танков в борьбе с «тяжелыми» «бисами» помогали мало: большая часть потерь этих машин приходилась не на немецкие «панцеры», а на огонь дивизионной артиллерии Вермахта, зенитных орудий Люфтваффе и подрывы на минах. Не очень сказалось и важное конструкционное преимущество немецких танков — башня «на троих» — в отличие от крошечных башен французских машин, рассчитанных на одного человека (командир французского танка был вынужден одновременно командовать, наблюдать за полем боя, наводить, заряжать и стрелять). Тем не менее, по словам французов, единственную угрозу их «тяжелым» машинам (на самом деле, напомню, они были средними танками) представляли Pz.IV, и то на дистанции 100 метров и меньше. Иными словами, чтобы поразить французский средний танк, немецким танкистам приходилось, маневрируя и сильно рискуя, подъезжать к нему на дистанцию «пистолетного выстрела». Уже тогда — за год до вторжения в СССР — единственным эффективным средством поражения медленных, но хорошо бронированных французских танков «бис», которые немцы уважительно называли «колоссус», оказались 88-мм зенитная пушка и 105-мм полевое орудие. Как уже упоминалось, свое обидное прозвище — «дверной молоток» — немецкая 37-мм противотанковая пушка получила не в России, а еще во Франции.

Но Char В1bis был не единственной проблемой немцев: вторым неприятным сюрпризом стал «кавалерийский» танк S35 «Сомуа» образца 1935 г., оснащенный 45-мм броней и той же довольно эффективной 47-мм пушкой, что и Char В1bis (башни этих машин были во многом похожи). Этот танк к тому же обладал и достаточно высокой скоростью — 40 км/ч, мало уступая по данному показателю немецким «панцерам» того времени. В ходе крупнейшей танковой битвы кампании под Ханнутом в середине мая 1940 года (с обеих сторон участвовало около 1700 машин) эскадроны «Сомуа» показали достаточно очевидное превосходство над немецкими танками, а их появление на поле битвы часто «вызывало хаос в боевых порядках немцев» (там же). Мало того, согласно статье Лемана, французские экипажи нередко оказывались более опытными и лучше подготовленными. Немцам в итоге помогла не столько их боевая техника, сколько превосходство в стратегии и тактике — в частности, умение концентрировать силы в нужное время и в нужном месте (это правило, по иронии судьбы, сформулировал еще Наполеон). У обеих сторон имелось примерно равное количество более или менее современных танков и САУ. Так, по подсчетам Лемана, у союзников — французов, англичан и голландцев — без учета полностью устаревших FT-17/18 имелось около 2904 танков (включая и 600 британских). У немцев с учетом двухсот самоходных артиллерийских установок было 2826 машин. В ходе кампании весны — лета 1940 года Вермахт выручило не техническое превосходство танков (его, по моему мнению, не наблюдалось), а качество командиров высшего и среднего звеньев, видевших поле боя лучше своих оппонентов. Важную роль сыграла и храбрость немецких танкистов, основанная на их уверенности в своих силах и вере в талант германских генералов. Когда было необходимо, немцы умели создавать многократное — порой до 10: 1 — численное превосходство в бронетехнике (там же).