Читать онлайн «Открытие Хазарии». Страница 17

Уйгуры – интереснейший народ Центральной Азии. В середине IV в. они распространились из предгорий Наньшаня по всей Великой степи от Орхона до Иртыша. В отличие от жужаней и тюркютов уйгуры и родственные им племена были наиболее склонны к мирному труду скотоводов и к восприятию культуры иных народов. Вместе с тем они постоянно проявляли исключительное мужество, были искусны в стрельбе из лука и неожиданных набегах на соседей. Управлялись они не ханами, а выборными старейшинами, не стеснявшими их свободы. Однако при всех своих блестящих качествах уйгуры долгое время находились в подчинении у древних тюрок, которые «их силами геройствовали в пустынях севера» [14, т. I, с. 301], что не очень нравилось уйгурам. Несколько попыток освободиться, предпринятых уйгурами в VII в., окончились неудачей, но природа и время работали не на тюрок, а на них. Обильное увлажнение степи позволяло расширять площадь пастбищ и, следовательно, количество скота. В то время как тюрки добывали славу в далеких походах, причем часть уйгуров им сопутствовала, уйгуры в целом богатели и множились. Когда же империя Тан со всей силой своей регулярной армии нанесла в 744 г. удар по Тюркскому каганату, уйгуры присоединились к нападавшим и совместно с карлуками разгромили древних тюрок. Этим они обеспечили себе столетнее господство над восточной частью степи.

Период с 745 по 840 г. был наиболее плодотворен для роста центральноазиатской культуры. Уйгуры строили города, занялись земледелием, пригласили из Средней Азии грамотных учителей: несториан и манихеев. Только китайскую культуру они не впитали в себя, предпочитая получать из Китая шелк, а не мировоззрение.

Но воспитанная веками привычка к племенному самоуправлению толкнула уйгуров на путь ограничения центральной власти.

Уйгурские ханы с начала IX в. были марионетками в руках племенных вождей, склонных к распрям и изменам. Одной из междоусобиц воспользовались енисейские кыргызы. В 840 г. они взяли столицу Уйгурии и вынудили большую часть уйгуров искать спасения на южной стороне пустыни Гоби.

А на западе в это самое время усилился народ – до тех пор немногочисленный и слабый – кипчаки. Родиной кипчаков были западные склоны Алтайских гор, и усыхание степи затронуло их хозяйство минимально. Поэтому они заняли пространства, покинутые карлуками, печенегами и гузами, а когда в XI в. степи зацвели снова, то они стали называться в сочинениях персидских авторов «кипчакскими». Этому народу, который венгры называли куманами, а русские – половцами, удалось без большого труда отогнать на запад своих истомленных засухой соседей.

Хазария оказалась в осаде. С севера, по высыхающим степям, двигались кочевники, гонимые голодом и жаждой. Они шли мелкими группами, неуловимыми для латников наемной гвардии хазарских правителей. Их отряды были слишком слабы, для того чтобы брать города или вторгаться в населенную дельту, однако они блокировали хазар и фактически стали господами степей.

С юга неуклонно наступала морская вода. Она медленно заливала плоский берег – «Прикаспийские Нидерланды», – губила посевы и сады, нагонами разрушала деревни.

К середине X в. уже две трети хазарской территории оказалось под водой и жители принуждены были тесниться на склонах бэровских бугров центральной дельты, где они расположены в непосредственной близости друг от друга.

Волга стала многоводной, и русские ладьи с мелкой осадкой начали пробиваться через протоки дельты в Каспийское море. Хазарские правители безуспешно пытались этому воспрепятствовать. Один из русских отрядов был предательски вырезан в 913 г., второй, видимо державшийся настороже, спокойно прошел туда и обратно через сердце Хазарии в 943–944 гг., и, наконец, киевский князь Святослав Игоревич в 965 г. одним походом опрокинул обессиленное государство. Уцелевшие от разгрома хазары обратились за военной помощью в Хорезм и получили ее ценой обращения в ислам, но мощи былой они вернуть не могли, потому что море и засуха продолжали давить их с двух сторон.

Когда же в конце XIII в. уже вся их страна была покрыта морем, остатки народа растворились в этническом многообразии Золотой Орды и превратились в астраханских татар. На этом история Хазарии закончилась.

Евразия около 80 г. н. э.

Вот какую картину позволила начертить историческая география. Для того чтобы уловить связь событий, следовало пользоваться методикой интерполяции, которая широко практикуется в геологии и географии, но редко применяется в истории и археологии. Некоторые заключения построены умозрительно[15].

Останавливаться на достигнутом было нельзя. Следовало проверить предположения и расчеты путем археологических разведок и раскопок. Но не будем неблагодарны географии, несмотря на то что она объяснила нам не все. Если бы не эта нить Ариадны, то мы бы не смогли выбраться из лабиринта недоумений и сомнений. Пусть где-то что-то не совсем точно – найдем и уточним, ибо теперь мы знаем, где искать. Двинемся в дельту Волги, хазарскую страну, где нас ждут, мы в этом уверены, хазарские памятники, но сначала проверим наши соображения и предположения тем единственным способом, который в данном случае может быть пригоден.

Говорят, особенно в наше время, что математику нужно применять всюду, даже в истории. Допустим. Но обыкновенный счет для наших целей ничего не дает, потому что нам считать нечего и незачем. Попробуем применить другое – математическую методику, пусть даже самую элементарную. Например, представим себе, что цель наших поисков – место Хазарии в пространстве и времени – точка, которую нужно нанести на план. Как известно, точка – это место пересечения двух линий или встречи четырех углов. На чертеже это выглядит так:

Нам нужно как минимум два аспекта (угла зрения), чтобы построить две разные закономерности, которые пересекутся и дадут нам приблизительное, предварительное решение, подлежащее проверке путем наблюдений. Так, мы уже проследили взаимосвязь явлений природы и хозяйства на территории Северного Прикаспия. Возьмем теперь мировую торговую политику за тот же период и посмотрим, как складывались международные отношения, движимые алчностью купцов и феодалов. Если мы в обоих случаях не допустили значительной ошибки, то обе линии закономерностей должны совпасть, и мы поймем, как сложился, развивался и погиб хазарский народ.

Историки накопили необозримое количество материалов. Но исходным материалом всегда являются события, объединенные внутренней связью в пространстве и во времени. Собрать факты – первая задача историка, проверить их – вторая, а затем, когда установлено, что события протекали именно так, встают вопросы: «почему» и «что к чему» – анализ и синтез. Только после того как историк предлагает решение всех этих задач, исследование может считаться законченным.

Для наших целей необходимо синхронистическое изучение истории. Интересующая нас страна – Хазария – находилась в самой середине культурного мира того времени. Напомним, что первые сведения о хазарах относятся ко II в. н. э. Скорее всего это неточность историков V–VI вв., переносивших знакомое название на древние племена, жившие на той же территории [7, с. 114–132], но для того, чтобы большой народ образовался и оформился, нужно около трех столетий. Поэтому попытаемся рассмотреть эпоху, когда хазарский народ проходил свой инкубационный период.

Во II и III вв. Рим и Китай представляли собой две мировые империи на западной и восточной окраинах континента. Они разделялись сухими хуннскими степями, горными хребтами – убежищем воинственных племен – и не менее воинственной Парфией. Еще ни один римлянин не был в Китае, равно как и ни один китаец не видел Рима, хотя они слышали друг про друга. Казалось бы, история этих стран должна была протекать независимо, но был один предмет, связавший их судьбы, – шелк. Потребность в шелке в то время была гораздо насущнее, чем сейчас, ибо шелковая одежда была не только предметом роскоши, но и мощным дезинфекционным средством. Римские матроны покупали ткани, изготовленные китайскими крестьянами, за золото, полученное от беспощадного ограбления провинций. По проторенному караванному пути, через Иран и Среднюю Азию, двигались груженные золотом верблюды до Каменной башни (Ташкургана), где происходил обмен товаров с купцами, приходившими с грузом шелка через Алашаньскую пустыню из Лояна [82, с. 428–429; 41, с. 113]. Несмотря на то что римские товары тоже попадали в Китай, римляне ежегодно теряли 20 млн сестерций [15, с. 48; 26, с. 193], и европейское золото перемещалось в сумы китайских чиновников и помещиков, но, разумеется, не крестьян, изготовлявших драгоценную пряжу.