Читать онлайн «Песня ночи». Страница 46

Каролина старалась об этом не думать. Впрочем, не думать об испанцах оказалось совсем не трудно. Теперь, когда оцепенение прошло, стоило ей остаться одной — и мысли неизменно возвращались к Келлзу. Но Келлз погиб, и теперь даже испанский плен казался не таким уж страшным. Каролине вдруг стала почти безразлична собственная судьба. Не все ли равно, что с ней случится, если Келлза не будет рядом?

Жить ей или умереть — решит провидение.

Вот уж не зря говорят: не родись красивой, родись счастливой. Каролина могла добавить к этому, что богатство тоже ничто по сравнению с удачей.

Но ни она сама, ни ее старшие сестры не были любимицами фортуны. Пенни, старшая из них, красавица, девушка, как говорят, с характером — пропала много лет назад и, наверное, уже покоится где-нибудь в филадельфийской земле. Вирджи, средняя сестра, мало видела в жизни счастья, пока наконец не вышла замуж за брата Келлза. Впрочем, в своем нынешнем пессимистическом настроении Каролина не была вполне уверена в том, что семейная жизнь ее сестры в Эссексе так уж безоблачна.

Что же до самой Каролины, то ей довелось испытать немало всего, пока она не оказалась рядом с Келлзом. Но и потом не все шло у них гладко. Трижды между ними пробегала кошка: вначале они едва не расстались из-за взаимного непонимания, потом — из-за наветов и кривотолков, а теперь их навеки разлучила досадная, трагическая случайность. Если бы Келлз не вернулся в город в тот самый день, в тот час…

Более удачливый человек избежал бы такой нелепой смерти.

Женщина удачливее Каролины смогла хотя бы попрощаться с любимым по-человечески.

Губы Каролины сложились в горькую усмешку. Кто сказал, что добро торжествует над злом? Достаточно взглянуть на Робина, маркиза Солтенхэма! А чего стоят Реба и ее мать! Вот они действительно торжествуют в мире, где правит зло! Это они, а не Каролина роскошествуют в Англии, абсолютно уверенные в том, что Робину никогда не придется отвечать за свои преступления! Разве мучает их раскаяние от сознания того, что за него будет страдать невиновный, тот, кого они оболгали и заставили покинуть родину?!

А теперь Келлз мертв и никогда не сможет выступить против Робина, никогда не сможет восстановить свою репутацию честного человека.

Каролина смотрела в темноту с мрачной решимостью. Что ж, она возьмет на себя труд и смелость, сделает так, чтобы правда восторжествовала. Она должна это сделать во имя и от имени Келлза.

Перед ее глазами возник Робин, возник таким, каким она помнила его и каким некогда любила или думала, что любит. Каролина вспоминала время, когда едва не променяла Келлза на красавца маркиза. Как могла она, завороженная дьявольской красотой этого мужчины, не увидеть пустоты в его холодных серых глазах? Келлз и Робин — как похожи они внешне, но при этом такие разные. Робин был словно оборотной стороной Келлза. Келлз олицетворял собой свет, Робин — ночь. Две стороны Луны… Когда-то Каролина тешила себя мыслью, что сможет изменить Робина. Наивная дурочка! Ночь не превратить в день, черное не сделать белым…

Теперь Каролина стала старше и мудрее. Теперь она знала, что люди не меняются, меняются лишь обстоятельства.

Робин и ее подруга Реба, маркиз и маркиза Солтенхэм, смело шагали по трупам, не слыша стенаний тех, через кого они переступили, строя на телах поверженных фундамент своего собственного благополучия.

Жизнь — жестокая штука.

Упав на койку, Каролина закрыла голову руками. Ей хотелось уснуть навечно, навсегда покинуть этот жестокий и несправедливый мир с его уродливыми реалиями.

Так она и уснула — уткнувшись головой в подушку. И ей снилась маленькая девочка, какой она была не так уж давно… Ей снилась девочка, горько рыдающая о потерянной кукле, рыдающая от обиды на отца, который почему-то никогда не любил ее.

Сквозь слезы в туманной зыбкой дымке она вдруг увидела Келлза. Не зная, то ли спит, то ли бодрствует, Каролина поднялась на кровати, а затем снова провалилась в сон. Теперь ей снилась Тортуга, то время, когда она то любила Келлза, то ненавидела. И потом — по-прежнему во сне — большой белый корабль, покачиваясь на волнах, уносил ее вдаль, и Каролина знала, что там, вдали, ждет ее родной дом и счастье.

Впервые за долгое время Каролина, проснувшись, почувствовала себя отдохнувшей и свежей. Она вышла на палубу, когда небо еще было окутано розовой предрассветной дымкой; и в этом совершенно особенном, только тропикам свойственном утреннем свете море стало таинственно-лиловым. И вдруг Каролина поняла, что корабль снова развернулся.

Причина такого маневра была очевидна.

И дело не только в двух испанских галионах, плывших в отдалении, мимо коралловых рифов, окружавших берега Элевтерии, но еще и в том, что прямо на них, со стороны открытого океана, шли два корабля под французскими флагами. Симмонс развернул корабль к западу, надеясь проскочить мимо французов. Наверное, капитан не успел понять, что, следуя этим курсом, он загоняет себя в ловушку: мощным течением судно неизбежно снесет в пролив Провидения.

Молодой капитан рискнул — и проиграл.

Он сам признал себя побежденным, и этот приговор Каролина прочла в мрачном взгляде, которым окинул он стройную фигурку молодой женщины, стоявшей у борта, в развевающемся на ветру желтом ситцевом платье. Капитан Симмонс был слишком тщеславен и недостаточно умен, чтобы признать свою несостоятельность. Как все слабые люди, он предпочитал искать виноватых в собственных неудачах; в данном же случае часть вины, если не всю вину за свое поражение, капитан возлагал на нее — Серебряную Русалку, подругу флибустьера.

«Мы могли бы обогнуть остров Абако и уйти от преследователей, если бы не твой совет», — читала Каролина в его взгляде.

Но у Каролины возникло какое-то почти мистическое ощущение: ей казалось, что, какой бы маршрут они ни избрали, их ждал один конец. Что ни предпринимай, на пути у них все равно возник бы грозный военный корабль, не тот, так другой. Будь то у Черепашьей бухты или у Пенсаколы, конец все тот же — здесь повсюду были пираты.

Каролина, а вместе с ней и все те, кто в этот ранний час оказался на палубе, молча смотрели, как корабли, два испанских и два французских, загоняют их судно, словно строптивую овцу, в пролив, ведущий к пиратскому порту Нассау на острове Нью-Провиденс.

— Что намерен предпринять капитан Симмонс? — спросила Каролина у пожилого офицера. — Разве он не знает, куда мы плывем? Почему он не возьмет круто вправо и не попробует проскочить между островом Берри и бухтой Горда, чтобы, минуя пролив Провидения, попасть во Флоридский пролив? У нас нет другой возможности миновать гибели!