Читать онлайн «Россия — Советский Союз, 1946–1991 гг.». Страница 157

Эти решения привели к оживлению диалога двух Корей, в центре которого оказалась проблема превращения всего Корейского полуострова в безъядерную зону и заключение договора о ненападении между Пхеньяном и Сеулом. В ходе довольно трудных переговоров между СССР, США, Японией и обеими Кореями в сентябре 1991 г. была выработана формула «перекрестного признания» двух Корей и состоялось их принятие в состав стран-участниц ООН. В декабре 1991 г. КНДР и Республика Корея подписали соглашение «О примирении, ненападении и сотрудничестве», а в феврале 1992 г. заключили совместную декларацию о безъядерной зоне на Корейском полуострове. Однако на практике ситуация на Корейском полуострове оставалась крайне напряженной.

С началом политики «перестройки» начался и новый этап межгосударственных отношений между Советским Союзом и Японией. В январе 1986 г. новый министр иностранных дел СССР Э.А. Шеварднадзе посетил с официальным визитом Токио, где провел со своим японским коллегой С. Абэ ряд предварительных консультаций по экономическим и общеполитическим проблемам и взаимоотношениям двух стран. Все попытки японской стороны поднять территориальный вопрос были решительно пресечены советской стороной. По итогам прошедших консультаций было подписано совместное советско-японское коммюнике, в котором содержались основные принципы условий заключения мирного договора двух стран. Эти консультации имели большое позитивное значение, поскольку означали возобновление прямого политического диалога между СССР и Японией.

В течение нескольких лет советские и японские дипломаты вели очень трудные переговоры по всему комплексу двусторонних проблем, итогом которых стал визит М.С. Горбачева в Токио, который состоялся в апреле 1991 г. Накануне этого визита в японской столице побывал тов. А.Н. Яковлев, возглавлявший Международную комиссию ЦК, который в нужном русле «подготовил» турне президента страны по японским островам. В ходе этого визита было проведено шесть раундов переговоров с премьер-министром Т. Кайфу, на которых обе стороны попытались выработать единую позицию по всем спорным вопросам. В результате было подписано новое советско-японское коммюнике, в котором говорилось об обстоятельном и углубленном обсуждении всего комплекса двусторонних проблем, включая:

1) проблему территориального размежевания островов Хабомаи, Шикотан, Кунашир и Итуруп и

2) проблему заключения полномасштабного мирного договора двух стран на принципах Конвенции 1956 г., которая декларировала прекращение состояния войны и восстановление дипломатических отношений между СССР и Японией.

Впервые с хрущевских времен М.С. Горбачев официально признал наличие территориального вопроса в отношениях двух стран и четко обозначил все спорные территории — четыре острова Курильской гряды. Вместе с тем, о возвращении Японии островов Хабомаи и Шикотан после заключения мирного договора в этом коммюнике ничего не говорилось. Конечно, советско-японское коммюнике прекратило прежнюю, довольно жесткую, конфронтацию в территориальном вопросе между Японией и СССР, поставив взаимные отношения двух стран на новые стартовые позиции. Но сам факт признания этой проблемы говорил о слабости позиций СССР, чем не преминули воспользоваться в Токио.

В октябре 1991 г. с официальным визитом в Москву прибыл новый министр иностранных дел Т. Накаяма, который убедил советскую сторону создать постоянную рабочую комиссию для обсуждения территориальной проблемы. Советская сторона пошла на этот шаг в расчете на то, что новое японское правительство, которое вновь возглавил Т. Кайфу, предоставит экономическую и финансовую помощь СССР, однако, не добившись нужного результата, японцы отказали в этой просьбе Москве.

Подобно тому, как к концу 1988 г. высшее советское руководство пришло к выводу о нецелесообразности финансирования военной организации ОВД, оно стало считать ненужным бременем и экономический союз с восточноевропейскими союзниками по СЭВ. Внутри самого СЭВ к тому времени было много разногласий, поскольку лидеры ряда восточноевропейских государств, в частности, Румынии, Венгрии и Болгарии, полагали, что Советский Союз полностью подчинил их своим интересам, заставив переориентировать на него все их внешнеэкономические связи.

Советское руководство тоже перестало считать связи с Восточной Европой экономически выгодными, решив, что обеспечивать союзников поставками нефти и газа по ценам ниже мировых совершенно нецелесообразно. Поэтому вскоре в Москве было принято решение перевести торговлю энергоносителями со странами СЭВ на расчеты в свободно конвертируемой валюте и начать поэтапный переход к двусторонним договорам о поставках нефти в социалистические страны по мировым ценам.

Начавшиеся в СССР перемены поначалу минимально отразились на восточноевропейских странах, поскольку созданная здесь по советскому образцу жесткая модель партийно-государственной власти зорко стояла на страже своих интересов. Поэтому практически все лидеры восточноевропейских стран с очень большим сомнением и тревогой наблюдали за «демократическими реформами» в СССР и опасались следовать советскому примеру. Особенно настороженно на «горбачевскую перестройку» реагировали в ГДР, Румынии и Болгарии, где давно сложились авторитарные режимы во главе с Э. Хонеккером, Н. Чаушеску и Т. Живковым.

По мнению ряда современных авторов (А. Богатуров, В. Аверков, В. Медведев, А. Черняев), придя к выводу о «нерентабельности» сохранения зоны своего влияния в Восточной Европе, советское политическое руководство перестало считать себя ответственным за сохранение у власти в восточноевропейских странах и самих коммунистических режимов. Либо страны Восточной Европы должны были реформироваться в соответствии с духом и буквой «горбачевской модели перестройки», либо они должны были сами отвечать за свое будущее. Не случайно в октябре 1989 г. во время официального визита в Финляндию М.С. Горбачеву был задан прямой вопрос об оценке им политической ситуации в ГДР, где поднялась волна общественного недовольства под лозунгом отстранения от власти многолетнего генерального секретаря ЦК СЕПГ Э. Хонеккера. Отвечая на заданный вопрос, советский лидер так же впервые прямо заявил о том, что Советский Союз не имеет никаких намерений вмешиваться во внутренние дела восточноевропейских государств, что, по сути, означало провозглашение новой внешнеполитической «доктрины невмешательства», пришедшей на смену прежней брежневской «доктрине социалистического интернационализма».

Более того, в начале декабря 1989 г. на острове Мальта в Средиземном море состоялась первая встреча М.С. Горбачева с новым американским президентом Дж. Бушем-старшим, бывшим до этого вице-президентом в администрации Р. Рейгана, который, отсидев в Белом доме положенных ему два срока, ушел на покой. В современной мемуаристике и исторической литературе (А. Добрынин, Ан. Громыко, В. Медведев, М. Полынов) можно встретить расхожее мнение о том, что во время этой встречи, которую часто именуют «советским Мюнхеном», советская сторона достигла договоренности с американцами о невмешательстве в восточноевропейские дела. Это не совсем так, поскольку к моменту проведения этой встречи на высшем уровне антикоммунистическая трансформация в Восточной Европе была де-факто завершена, а сразу после нее такая «трансформация», правда, с большой кровью, произошла в Румынии. Поэтому советско-американские дискуссии на Мальте не могли иметь решающего значения для развития восточноевропейской ситуации, но именно во время этой встречи руководители СССР и США официально и торжественно провозгласили окончание «холодной войны», которая, конечно, никуда не исчезла, а позднее трансформировалась в иные формы противостояния транснационального олигархического капитала и англосаксонской политической элиты с нашей страной.

По мнению других современных авторов (А. Островский, А. Барсенков), вряд ли стоит говорить о горбачевской «доктрине невмешательства», поскольку именно активное вмешательство высшего советского руководства, прежде всего, самого М.С. Горбачева, Э.А. Шеварднадзе, А.Н. Яковлева и В.А. Медведева, во внутренние дела восточноевропейских компартий и стали главной причиной крушения коммунистических просоветских режимов в странах Восточной Европы и всего социалистического лагеря.

Конечно, информационные волны о «горбачевской перестройке» быстро докатились до всех стран социалистического лагеря и стали мощным стимулом для роста там сильных антикоммунистических настроений. Как и в СССР, в восточноевропейском регионе первоначально началось движение за «обновление социализма», которое быстро переросло сначала в стихийный, а затем и не вполне стихийный, а, напротив, очень хорошо организованный слом старой политической системы.