Читать онлайн «История России. Факторный анализ. Том 1. С древнейших времен до Великой Смуты». Страница 31

Процесс этнического синтеза отразился в русском языке заимствованием ряда скандинавских слов. Многие из них отражают военно-морскую терминологию: якорь, шнека (вид судна), лавка (для гребцов), ящик, стяг; другие заимствованные слова связаны с функциями дружины: гридь (младший дружинник), тиун (управляющий), ябетник, кнут. Можно упомянуть также берковец – мера веса, происходящая из Бирки, и слово «скот» в значении «деньги» – при отсутствии денег и на Руси, и в Скандинавии было принято расплачиваться скотом.[574]

Как утверждает диффузионистская теория, волны заимствований порождаются фундаментальными открытиями и исходят от центров военной силы, от обществ, овладевших новым оружием. Норманнское нашествие было обусловлено появлением фундаментальной военной инновации, дракара, и норманны продолжали свои завоевания, пока не столкнулись с другой, более эффективной военной технологией – с использованием тяжелой кавалерии. Это произошло в 971 году в битве при Доростоле. Скандинавская волна столкнулась с диффузионной волной, вызванной распространением рыцарства; русы осознали, что Византия является новым центром могущества, которому в конечном счете придется подражать, и у которого придется учиться.

Если отстраниться от конкретной ситуации, то нужно отметить, что тяжелая кавалерия была создана кочевниками, которые первыми стали использовать стремя. Но в Х столетии эта военная инновация была освоена двумя могущественными державами, Византией и Империей Карла Великого, которые эффективно использовали тяжелую кавалерию для новых завоеваний и расширения сферы своего политического влияния. На Западе этот процесс привел к распространению германской (франкской) диффузионной волны – граничившие с Германией варварские княжества были вынуждены трансформироваться по франкскому образцу, заимствовать рыцарский строй и – самое главное – принять имперскую идеологию, латинское христианство. В 960-х годах крестились король Дании Гаральд Синезубый и князь поляков Мешко, в 970-х годах – венгерский король Геза. На юге Европы подобные процессы были результатом византийского влияния, здесь к тому времени уже приняли православие болгары, сербы и моравы. В 860-х годах Константин Философ создал славянскую письменность, а затем его брат Мефодий перевел на славянский язык Библию. Это было в своем роде революционное событие, так как прежде считалось, что Бога можно славить только на трех языках, еврейском, греческом и латинском. Римский папа Адриан II разрешил богослужение на славянском языке, но в дальнейшем церковь не делала таких исключений вплоть до эпохи Реформации.

Перевод Библии на славянский язык способствовал быстрому распространению христианства среди славян – а также и среди русов, служивших в варяжской гвардии в Константинополе или прибывавших туда по торговым делам. Русь была связана с Византией сбытом полюдья, который был жизненно необходим для функционирования ее социального организма. Фактически она входила в византийскую «мир-экономику», находилась в экономической зависимости от Византии, поставляя в метрополию товары, востребованные константинопольским рынком, и получая на этом рынке предметы роскоши, обозначавшие социальный статус русов. Таким образом, признание военного превосходства Империи дополнялось признанием неразрывной связи с имперской экономикой – это были две причины, обусловившие трансформацию по византийскому образцу. В конечном счете целью принятия христианства было создание прочного союза с могущественной державой, враждебные отношения с которой грозили бы Руси экономической и военной катастрофой.

Крещение Руси в 988 году стало своеобразным символом трансформации русского общества по византийскому образцу – однако следует подробно проанализировать, в чем конкретно состояла эта трансформация, каковы были ее военно-технические, социально-политические и культурные компоненты.

В соответствии с диффузионистской теорией, главным проявлением трансформации были военные реформы – преобразование русских дружин по византийской модели. Дружинники сели на коней, они заимствовали у победителей при Доростоле чешуйчатые панцири, легкие миндалевидные щиты, пики, жесткие седла с высокими луками, стремена с прямой подножкой и прочее снаряжение тяжеловооруженных всадников.[575] Потомки норманнов – так же, как в Нормандии – превратились в рыцарей. Правда, способ содержания этих рыцарей отличался от принятого на Западе – он был таким, как в Византии, где гвардейцы не имели бенефициев, а находились на содержании Дворца.

В социально-политическом отношении подражание Византии означало подражание византийскому самодержавию. И. Я. Фроянов трактует принятие христианства как политический переворот: Владимир посылает в разные области государства двенадцать своих сыновей, которые отстраняют местные власти, организуют крещение и налаживают новую централизованную систему управления. В цитадели варяжских традиций, Новгороде, это привело к большому восстанию: «бысть между ними сеча зла». Реформа вызвала сопротивление также в некоторых других областях – но все восстания были подавлены.[576]

Установление самодержавия нашло яркое отражение в идеологической сфере. Князь Владимир в крещении принял имя Василий – в честь императора Василия II.[577] На появившихся в то время первых русских монетах Владимир изображен сидящем на троне в императорском одеянии и в византийской короне («стемме»).[578] Митрополит Иларион называл Владимира «единодержцем земли своей», а Ярослав в «Повести временных лет» поименован «самодержцем земли русской».[579] Оба этих термина являются кальками титулов византийских императоров – «монократор» и «автократор».[580] Летописцы рисуют русских князей по образцу и подобию императоров:[581] благочестивые князья строят соборы, покровительствуют церкви, защищают вдов и сирот, вершат справедливый суд. Не без влияния церкви создается судебная система – один из основных атрибутов государственности. «Повесть временных лет» рассказывает, как епископы-греки побудили Владимира приступить к наведению порядка, утвердить княжеский суд и «казнить разбойников».[582] При Ярославе Мудром появляется первый русский законодательный кодекс, «Русская Правда»; он содержит следы как византийских, так и скандинавских влияний.[583] Характерно, что на Руси, как и в Византии, епископы выступали в роли судей по многим гражданским делам; они судили по греческим судебникам, получивших название «кормчих книг»;[584] в сохранившихся списках переводы этих судебников обычно соседствуют с «Русской Правдой». Однако в отличие от других «варварских правд» в «Русской Правде» не содержалось запрета на продажу рабов за границу – это подчеркивает значение работорговли, которую вели русские города.

Необходимо отметить, что христианская церковь со своего рождения несла в себе идею социальной справедливости. Естественно, что и на Руси церковь по мере возможности старалась облегчить положение угнетенных, прежде всего рабов. «Челядь же свою тако же милуй, – увещевали господ монахи, – дажь им потребныя; показай же я на добро не яростию, но яко дети своя».[585] Отцы церкви ставили князьям в пример благочестивых и радеющих о справедливости византийских императоров. Проповедь милосердия и смирения привела к тому, что в славянских деревнях распространение христианства не встречало такого противодействия, как в городах русов. Археологические данные говорят о том, что это распространение было медленным и постепенным – христианский культ мирно соседствовал с языческими обрядами и поверьями, а потом и сросся с некоторыми из них, превратившись в своеобразную народную религию.[586]

Крещение Руси при Владимире приобщило молодое русское общество к христианскому миру и открыло дорогу мощному византийскому культурному влиянию. Основным проводником этого влияния была русская церковь; русские митрополиты и епископы по большей части были греками, которых присылали из Константинополя.[587] Их сопровождало множество ученых греков, переводивших на русский язык православную литературу, в первую очередь богослужебные книги, но также и житийные сочинения, и некоторые тексты энциклопедического характера, такие, как хроники, «Христианская топография» Козьмы Индикоплова, «Физиолог». Во многих городах были созданы церковные школы, и таким образом стал формироваться слой по-гречески образованной элиты. Известно, что все князья последующей эпохи были грамотными людьми; князь Всеволод Ярославич (правил в Киеве в 1078–1093 годах) знал пять языков. Довольно значительным был процент грамотности и среди горожан. Ярослав Мудрый создал большую библиотеку в Святой Софии, при нем началось русское летописание, и были переведены некоторые греческие историки: Иоанн Малала, Георгий Синкелла, Георгий Мних. Помимо школ, церкви создавали также и больницы; из летописей известно, что на Руси работали сирийские и армянские врачи. Из Византии пришли на Русь и начатки математических знаний; таблица умножения называлась «счет греческих купцов», а числа записывали на греческий манер, с помощью букв.[588] У греков были заимствованы некоторые русские меры, в частности, «косая сажень» в 216 см – это обычная византийская «оргия», равная семи футам, а «великая сажень» в 248 см равна восьми греческим футам.[589] Одно из поразительных свидетельств технического прогресса Руси под воздействием византийского влияния – это появление в XII веке лесопильных рам, приводимых в движение водяными колесами. Одна из таких машин была установлена на приграничной реке Рось и использовала энергию водопада.[590] После монгольского нашествия секрет лесопилок был утерян, и они вернулись на Русь только в XVII столетии.