Читать онлайн «Великий и оболганный Советский Союз [22 антимифа о Советской цивилизации]». Страница 46

Много на этом останавливаться не будем, но кое-что вспомнить не мешает — для сравнения.

Еще со времен Александра I Россия начала всерьез залезать во внешние долги, причем каждый раз крупные внешние займы — у лондонских братьев Беринг, у Ротшильдов всех европейских расцветок и прочих — шли не столько на внутреннее экономическое развитие России, сколько на ведение ненужных России внешних войн и поощрение «дрыгоножества» дам света и полусвета перед венценосными и прочими любовниками.

Оправдать Александра I тем, что на его царствование пришлись наполеоновские войны и Отечественная война 1812 года не получается. Во-первых, займы шли больше на закупки лионского шелка, амстердамских бриллиантов, шампанского, чаев и кофеев, а не пушечной стали и мундирного сукна. И чтобы не быть голословным, обратимся к архиву внешней политики России времен Александра «Благословенного»…

В апреле 1810 года придворные банкиры братья Петр и Андрей Ивановичи Северины составили Записку «Некоторые соображения о необходимости запрещения ряда ввозимых в Россию товаров как средства улучшения ее торгового баланса, а следовательно, и состояния ее финансов».

Что интересно… «Историки от ЦК КПСС» опубликовать-то записку опубликовали — в 1967 году в многотомном издании «Внешняя политика России XIX и начала XX века», — но без каких-либо указаний на то, куда записка была подана и какова была ее судьба… А интересно это чрезвычайно!

К кому адресовались братья, не знаю и я… Могу лишь сообщить, что братья Северины входили к контору придворных банкиров в последний период ее существования, что старший брат Петр скончался в 1828 году почти шестидесяти лет отроду, а брат Андрей был в двадцатые годы одним из директоров Российско-Американской компании, продажа которой в 1867 году сама по себе стала одним из крупнейших государственных преступлений самодержавия.

Но можно предполагать, что записка Севериных адресовалась министру коммерции Румянцеву и адмиралу Мордвинову для последующей передачи Александру, потому что написана была записка на стандартном деловом языке российского двора, то есть французском.

Северины в ней давали сложную картину российских финансов и писали: «В нынешних условиях больше нельзя ограничиваться полумерами… следует принять решительные меры, с тем чтобы эффект оказался столь же быстр, сколь неоспоримо предлагаемое лекарство…»

Рекомендовали же братья сокращение импорта и поощрение экспорта. И соображения двух русских финансистов были так просты, верны и по сей день актуальны, что я их приведу в виде прямой обширной цитаты:

Несмотря на то, что Россия находит в продуктах своей земли, в счастливых способностях своих жителей все необходимое для жизни, располагает в более чем достаточном количестве сырьем и необходимыми навыками для развития и совершенствования промышленности и может под покровительством мудрой администрации (жирный курсив мой. — С.К.) превратиться в полностью независимое от других наций государство, тем не менее сейчас она еще не в силах полностью обойтись без них. Существует целый ряд товаров, хотя и не первой необходимости, импорт которых полезен и необходим по многим причинам. Поэтому нельзя запретить импорт всех товаров иностранного происхождения, следует их классифицировать и выделить те товары, отсутствие которых меньше всего отразится на процветании государства и благополучии его жителей. Импортируемые в Россию товары можно разделить на две категории: 1) предметы, необходимые для потребления, сельского хозяйства, промышленности, искусства и науки; 2) предметы роскоши и комфорта.

Широта кругозора братьев Севериных видна уже из того, что они, как видим, предметы, развивающие искусство, к предметам роскоши не относили, зато резюмировали: «Насколько важно, чтобы запрет не коснулся первой группы товаров, настолько же необходимо, чтобы он был направлен против второй…»

Записка сообщала, что даже без учета неизбежной контрабанды, объем импорта некоторых, отнюдь не жизненно необходимых, товаров был в 1809 году примерно следующим:

сахар-рафинад: 17 358 800 руб.

кофе: 3 610 000 руб.

вина, водки, ром: 1 605 000 руб.

шелка, шитые золотом и серебром ткани: 8 500 000 руб.

фарфор, бронза, хрусталь: 950 000 руб.

Итого (в серебряном исчислении!): 32 023 800 руб.

Уважаемый читатель! На отказе от одного этого Россия могла бы не то что полностью выправить свой торговый баланс, а вообще привести финансы в непоколебимо устойчивое состояние! Внутреннее производство получило бы мощнейший, сравнимый, пожалуй, лишь с петровской эпохой толчок!

И все это могло быть достигнуто ценой отказа имущей кучки на, скажем, два-три года всего-то от рафинада, фарфора, кофию и шитых золотом и серебром тканей (уж черт с ними, ром и «романеи» пусть оставались бы!).

Но это — не все! Чуть позднее подачи записки Севериных, 21 ноября 1810 года, были написаны следующие строки:

Распространение роскоши породило тысячу потребностей, чуждых природе человека, которые основаны лишь на беспокойном и необузданном воображении. Отсюда эта погоня за новинками, за дорогими, издалека привезенными предметами. Ежегодно Россия выплачивает иностранцам огромные суммы за предметы совершенно бесполезные, служащие только роскоши. Можно прийти в ужас, когда узнаешь, что только в 1808 году мануфактуры только одного города отправили в Россию на 34 миллиона франков шелка.

Благо государства, являющееся высшим законом для монарха, настоятельно требует, чтобы всему этому были поставлены границы.

И это можно было прочесть не в «подрывной» прокламации, не в запрещенном цензурой рукописном «списке», ходящем по рукам, а в коллективной записке комитета санкт-петербургских купцов в Государственный совет, подписанной уполномоченными А. С. Раллем, Штиглицем, Пихлером, П. И. Блессигом, Я. Молво, Фридрихом-Вильгельмом Амбургером, Шелем, П. Севериным, Иоганном Карстенсом!

Даже носители не очень-то русских имен не выдерживали идиотизма роскошествующих «российских» аристократов («новых русских» тогда еще не было).

Собственно, две выше цитированные записки не мешало бы прилепить на лбу у каждого из нынешних «государственных мужей», начиная с тех из них, кто обретается в стенах Государственной Думы на Охотном ряду.

Вернемся, однако, к временам давним — к тому же Александру I… С одной стороны, тогдашней России не было никакой нужды ввязываться в битвы Наполеона с Европой, а с другой стороны, не было никакой необходимости после изгнания французов из России гнать Наполеона до Парижа.

Кутузов, между прочим, считал вполне возможным ограничиться первым, не предпринимая второе, — ведь продолжение войны за русскими пределами и в копеечку влетало, и стоило лишних десятков тысяч солдатских жизней.

Но царь и его советники прельстились английскими субсидиями. Россия, соответственно, слабела, и дефицит государственного бюджета стал хроническим: обыкновенные государственные доходы снизились с 447 миллионов рублей в 1820 году до 391 миллиона в 1822 году.

Замечу, что и только что приведенные цифры по «усыханию» российского бюджета, и все ниже приводимые фактические и цифровые данные (но — не оценки!) по финансам царской России взяты мной из вполне солидного и вполне антисоветского источника — коллективной монографии «Русский рубль. Два века истории. XIX–XX вв.», вышедшей в 1994 году в издательстве «Прогресс-Академия».

Финансистом Александра I, а затем Николая I, был граф Канкрин, которого монография расхваливает, но который благоденствия бюджету не обеспечил. Впрочем, основная вина здесь на Николае I: он занял в Европе очень много и израсходовал все эти средства на подавление европейской революции 1848 года. Еще полмиллиарда рублей съела неудачная Крымская война, которой тоже можно было избежать.

Союзники заняли Севастополь, бюджет был расстроен, и Николай с горя отравился, но дел это не поправило. И ровно через год после смерти Николая вышел закон от 1 февраля 1856 года… Им вводился строгий (ох какой строгий!) надзор за обращением золотой монеты, а еще раньше был запрещен ее вывоз за границу. Но уже в 1857 году снижение процентной ставки по вкладам с 4 до 3 % привело к тому, что облигации русских займов обменивали на золото, а золото… вывозили за границу. Особенно нажились иностранные банкиры, скупив акции русских железных дорог, а потом перепродав их. Да и помещики переводили капиталы за границу.

Однако лет через десять начался экономический рост, стали — хотя и некачественно, но массово — строить железные дороги, противником которых был Канкрин и из-за отсутствия которых была проиграна Крымская война. И к 1 января 1876 года удалось накопить свободную наличность (редчайший для царской казны случай!) в размере аж 40,5 миллиона рублей. Но с 1 января 1862 года по 1 января 1877 года внешний и внутренний государственный долг вырос с 2 миллиардов 493 миллионов рублей до 4 миллиардов 452 миллионов рублей!