Читать онлайн «Этногенез и биосфера Земли». Страница 95

То, что разные этносы различно относятся к природе, это мы уже установили, но даже один и тот же этнос в равные фазы своего этногенеза ведет хозяйство разными способами, а тем самым влияет на вмещающий ландшафт различно.

Кроме того, архитектура не только городов, но и отдельных поселений, даже домов с усадьбами, является составной частью антропогенного ландшафта. А то, что она зависит от характера деятельности людей данного этноса — понятно и без доказательств.

Таким образом, так называемый «национальный характер» — миф, ибо для каждой новой эпохи он будет другим, даже при ненарушенности последовательности смены фаз этногенеза. Например, Илья Ильич Обломов и его слуга Захар — лентяи. Однако их предки отбили от татар Заволжья богатые земли, завели на них доходное хозяйство и построили себе удобные красивые дома, наполнив их книгами и картинами. Предки Раневской развели вишневый сад, который она пустила на ветер. Купчики из пьес Островского тратят капиталы, сколоченные их дедами. Так что же характерно для «русского» психологического типа: строгое собирательство или веселое, беззаботное расточительство? Видимо, то и другое, но в зависимости от эпохи, т. е. фазы этногенеза. Эти изменения идут неуклонно, не будучи функционально связаны ни с модификациями географической среды, ни со сменами общественно-экономических формаций, хотя постоянно взаимодействуют с теми и другими. Но это интерференция «независимых переменных», сопряженных в историческом процессе.

Если рассматривать историю как функцию времени и отказаться от всех предвзятостей, с этим связанных, то окажется, что время ведет себя не единообразно. Это суждение настолько непривычно, что необходимо условиться о терминах, потому что предлагаемые здесь дефиниции касаются лишь «исторического» времени, но не затрагивают математических концепций Ньютона или Эйнштейна и «биологического» времени, исчисляемого сменой поколений изучаемого вида. Применять особенности, описанные ниже, к процессам геологического времени тоже не следует, так как у косного вещества есть свои закономерности. Ограничимся спецификой человека и характера его становления. Это тоже немало.

Историческое время в отличие от физического (протяженного), биологического и относительного (континуума) обнаруживает себя через насыщенность событиями. То, что мы называем «временем», есть процесс уравнения энергетических потенциалов, иногда нарушающийся взрывами (толчками), воссоздающими неравенство энергетических потенциалов, т. е. разнообразие. Импульсы, возникающие в биосфере из-за этих толчков, и есть материальная основа творчества, проявляющаяся в стремлении то к красоте — искусство, то к истине — наука, то к справедливости — мораль, то к власти — благодаря этому импульсу создаются государства, то к победе — будь то завоевание чужой страны или мимолетный успех оперного тенора, и т. д. Эти импульсы могут быть позитивными, т. е. жизнеутверждающими, щадящими все живое и ценящими все созданное руками человека, и негативными, разделяющими энергию, информацию и вещество, в котором информация находит свой приют. Негативный импульс уводит кванты энергии за границы времени… и это подлинный конец процесса. Но позитивный импульс воссоединяет энергию с косным веществом, принимает информацию, — и мир продолжает существовать заново. Все неповторимое и прекрасное при потере энергетического заряда исчезает. Вот почему так велики утраты в эпохах, насыщенных деяниями, но против гибели выступает Память; а коллективная память этносов — это и есть история культуры.

Согласно теории прогресса, нет ни подъемов, ни упадков. Стало привычным, и не без некоторых оснований, считать, что западный полуостров Евразийского континента имеет в истории человечества особо важное значение. В качестве доказательств ссылаются на расцвет классической Эллады, поход Александра Македонского, создание Римской империи, блестящую живопись эпохи Возрождения, «великие открытия» и колониальные захваты XVI–XIX вв. Однако при этом упускается из виду то, что перечисленные «расцветы» были эпизодами, и не только на фоне Всемирной истории, но и на канве истории Средиземноморского бассейна. Расцвет Эллады был, по сути дела, кратковременной гегемонией Афин. Победы Александра вызвали ответные удары парфян, саков и индусов и крушение македонской самостоятельности. Рим… но о нем побеседуем специально. А что касается побед испанцев, французов и англичан над краснокожими, черными, смуглыми и желтыми заокеанскими этносами, захваченными врасплох, то уже сейчас видно, насколько недолговечны были завоевания конкистадоров, авантюристов и негоциантов.

Значительно более долгими были эпохи безвременья, о которых европейские историки не любят писать, но которые станут предметом нашего анализа. Упадки культуры — столь же важные явления истории, как и ее подъемы. Откуда же берутся целые столетия без искусства, литературы, философии? Поясним.

В эпохи частых переселений целых народов в иные страны, при взаимном неприятии чужих культур и при контактах на суперэтническом уровне условия для сохранения памятников искусства были крайне неблагоприятны. Наследие римской античности сохранилось только под землей, откуда его начали извлекать гуманисты в XV в. Дивная иконопись эпохи подъема византийской культуры стала жертвой иконоборцев. Роскошные золотые и серебряные украшения угров, алан, русов и хазар были перелиты в монеты и слитки, а те разошлись по окраинам Ойкумены. Чудные вышивки, тонкие рисунки на шелке, богатые парчовые одежды, тюркские поэмы, написанные на бересте, истлели от времени, а героические сказания и мифы о возникновении космоса были забыты вместе с языками, на которых их декламировали рапсоды. Вот почему эпоху I тыс. н. э. называют «мрачной», «безвременьем», «культурным застоем» и даже «дикостью»!

Окольный путь — через изучение истории событий — показал, что описанная эпоха была творческой, напряженной и трагичной и что не бесплодие души и разума определило наблюдаемую пустоту, а горение сердец и страстей испепелило то, что могло сгореть.

Приступая к исследованию глобальных закономерностей этнической истории, следует сразу же отречься от принципа европоцентризма, который многими воспринимается как не требующий доказательств. В самом деле, с XVI по начало XX в. европейские народы захватили полмира путем колониальных операций, а другую половину — путем ввоза товаров или идей. Последние тоже приносили немалый доход.

Преимущество европейцев над прочими народами было в XIX в. столь очевидно, что Гегель построил философию истории на принципе мирового прогресса, который должен был быть осуществлен германцами и англосаксами, ибо считал, что все обитатели Азии, Африки, аборигены Америки и Австралии — «неисторические народы». Но прошло только полтора века… и стало ясно, что европейское преобладание в мире — не путь прогресса, а эпизод. Америка и Австралия, как заокеанские продолжения Европы (Западной), непосредственно связаны с той же линией закономерности, а аналогичные линии уже прослежены у народов древних, где они дошли до своего естественного конца. Иными словами, те народы, которых принято называть отсталыми, просто реликты, пережившие свои расцвет и упадок. Можно сказать, что черные австралийцы, бушмены, мундруку и даже эскимосы — это старые этносы. Поэтому так бедна их материальная культура и так фрагментарна культура духовная. Этногенезы — процессы дискретные, а потому этносам свойственно понятие «возраст».

О старении народов говорилось и писалось очень много; но историками эта терминология воспринималась как художественная метафора. В самом деле, дети рождаются, следовательно, поколения обновляются, так что же может стареть? Вот это-то мы и постараемся показать, исходя на этот раз не из общих соображений системологии, а из конкретной этнопсихологии, очевидной для любого историка или этнографа с широким кругозором.

В основу возрастной классификации любого этноса целесообразно положить момент, без которого не может обойтись ни одна система: отношение коллектива к индивиду. Любой коллектив ограничивает свободу каждого из своих членов необходимостью считаться с другими членами порознь и с интересами коллектива в целом. Этнос не является исключением из общего правила, но характер воздействия на составляющие его персоны с течением времени меняется, и в переменах прослеживается определенная закономерность.

Для этноса, находящегося в статическом состоянии, свойственно стремление к консервации взаимоотношений между его членами. В родовом обществе, например, существует жесткий деспотизм традиции, указывающий каждому новорожденному его место в жизни и пределы его возможностей, причем уровень его личных способностей во внимание не принимается. Например, если герой или гений по возрасту моложе кретина, то он все равно должен считаться ниже его по общественному положению и даже может не дожить до того времени, когда его таланты будут использованы коллективом, если на помощь младшему не придут экстраординарные бедствия вроде жестокой войны с соседями или заразы, когда надо лечить умирающих соплеменников. Но и тогда делается исключение лишь для спасителя племени, а сам принцип старшинства остается нерушимым.