Читать онлайн «Кризис средневековой Руси 1200-1304». Страница 2

Тогда же Дж. Феннел обнаружил и другую сторону своего дарования — умение синтезировать и обобщать. Им был написан раздел «Россия 1520–1559 гг.» в «Кэмбриджской новой истории»[16], увидевший свет в 1958 г. Здесь автор показал первые результаты освобождения Руси от иноземного ига, проследил основные этапы территориального роста «Московского государства», охарактеризовал поместную систему, сложившуюся к этому времени, дал очерк экономических проблем развития страны, подчеркивая при этом собственный, оригинальный путь русской истории.

Первая монография Дж. Феннела — «Иван Великий Московский» (1961) получила высокую оценку в нашей стране и за ее пределами [17]. Книга внешне напоминает научную биографию главного героя: ее действие начинается 22 января 1440 г. — в день рождения будущего великого князя «всея Руси» Ивана III Васильевича и завершается днем его смерти — 27 октября 1505 г. Между этими датами — история становления Русского государства, в первую очередь внешнеполитическая история, основанная на критическом анализе материалов русских летописей, польских хроник и дипломатических документов. Воссоздавая сложный процесс приращения государственной территории Руси, Феннел описывает формирующуюся державу как огромное войско и основные направления политики обозначает терминами военной истории: «южный фланг» (отношения Руси с Крымским ханством), «Казанская кампания» (Москва и Казанское ханство в 60-х годах XV в.).

Наиболее яркие страницы книги, не потерявшие и ныне своей научной актуальности, посвящены русско-литовским отношениям: переговорам о заключении брака дочери Ивана III Елены[18] и литовского великого князя Александра, процедуре венчания, титулатурным дипломатическим спорам начала XVI в. Жаль, что автор не связал их с аналогичными спорами 1494–1499 гг., что помогло бы понять причины казней 1499 г. Впрочем, в приложении к книге он вполне верно трактовал расстановку политических сил во время кризиса 1497 г. и событий 1499 г., предвосхитив утвердившуюся ныне точку зрения на отсутствие связи опал 1499 г. и династического кризиса. Вероятно, под влиянием Г. В. Вернадского Дж. Феннел пишет об «освобождении» Руси от ордынского ига в 1480 г. именно так, в кавычках, и само иго оценивает лишь как «вассальные отношения». В книге 1961 г. нет раздела о духовной жизни и культуре Руси; не изучая этой темы, автор утверждает, будто вторая половина XV в. на Руси — время «культурной депрессии» и «духовного бесплодия» [19], что никак не согласуется c нашим представлением о стремительном строительстве новой русской культуры в последние годы жизни Ивана III — достаточно назвать живопись Дионисия или публицистику Иосифа Волоцкого.

Книга, снабженная общим обзором роста Московского княжества и его превращения в Русское государство («Руссию» по терминологии конца XV — начала XVI в.), вводила англоязычного читателя в атмосферу борьбы Московского княжества и Русского государства и за освобождение от иноземной зависимости (при этом автор правильно отрицал какую-либо роль Софьи Палеолог в этом), и за равное с другими европейскими державами право участвовать в решении общеевропейских проблем (в этой связи важны сведения о русско-османских контактах конца XV в.). Она вышла почти одновременно с фундаментальной монографией Л. В. Черепнина «Образование Русского централизованного государства в XIV–XV вв.» (1960) и хронологически как бы продолжала труд Л. В. Черепнина. Работа Дж. Феннела имела огромное значение для зарубежного читателя, показывая и новейшие достижения советской исторической науки, демонстрируя более высокий уровень исследования и обобщения, чем был достигнут Г. В. Вернадским.

Феннел не хранил постоянной верности средневековью. В 1964 г. он издал избранные стихотворения Пушкина со своим вступлением и прозаическими английскими переводами [20]. «Открытие» Пушкина для зарубежного читателя произошло очень поздно, пожалуй, лишь в последние послевоенные десятилетия. Произведения величайшего из национальных поэтов России с трудом поддавались переводу[21]. Недаром и Феннел не решился дать стихотворные переводы, а позднее показал некоторые трудности, связанные с переложением Пушкина на английский [22]. И тем не менее следует высоко оценить усилия Дж. Феннела по пропаганде русской культуры.

Параллельно с работой над Пушкиным продолжалась и археографическая деятельность Дж. Феннела. В 1965 г увидела свет «История о великом князе московском» А. М. Курбского[23] как продолжение публикации переписки Грозного с Курбским. Принципы издания те же, что и в «Переписке», — параллельное воспроизведение русского текста (по лучшему изданию Г. 3. Кунцевича) и английского перевода, обстоятельные комментарии «темных мест» текста «Истории», указание источников сообщаемых автором сведений и, наконец, биографические данные об упоминаемых Курбским лицах (при этом Феннел, как всегда, широко привлекает труды советских специалистов по истории опричнины и времени правления Ивана Грозного — С. Б. Веселовского, А. А. Зимина, В. Б. Кобрина, И. И. Смирнова, П. А. Садикова, М Н. Тихомирова и др.). Характеризуя Курбского как представителя боярской аристократии, Феннел призывает пользоваться его данными с большой осмотрительностью, так как нет уверенности в точности информации Курбского, получившего боярский титул лишь в 1556 г., а с 1558 г. активно участвовавшего в Ливонской войне (это опасение следует отвести: Курбский вполне мог находиться в столице в долгие месяцы между отдельными кампаниями). Более существенно другое наблюдение издателя английского перевода «Истории» — об умышленном сгущении красок опальным князем затем, чтобы исключить возможность избрания русского царя на польский трон в 1573 г.

К чести Дж. Феннела, это издание 1965 г. — последняя научная публикация «Истории», подводящая итог изучению записок Курбского. В том же 1965 г. А. А. Зимин писал о необходимости подготовки нового советского издания «Истории» [24], однако его до сих пор нет.

Полемика по поводу подлинности «Слова о полку Игореве», начатая исследованиями французского слависта А. Мазона (1940) [25] и советского историка А. А. Зимина (1964)[26], разделила славистов всего мира на два лагеря: одни придерживались традиционной точки зрения и датировали «Слово» XII в. или даже 1185–1187 гг., другие относили этот памятник к более позднему времени — вплоть до XVIII в. Важнейшее место в обсуждении занимал и занимает поставленный Р. О. Якобсоном (1952)[27] вопрос о взаимоотношениях «Слова» с Ипатьевской летописью, южнорусским сводом, составленным около 1200 г., а также с «Задонщиной», повествующей о Куликовской битве и возникшей в начале XV в. Д. С. Лихачев (1962, 1964, 1967) сформулировал гипотезу, в которой текстуальные совпадения этих памятников объясняются влиянием «Слова» на Ипатьевскую летопись и на «Задонщину»[28]. Иную точку зрения вслед за А. А. Зиминым высказал Дж. Феннел (1968)[29]: «Задонщина» и Ипатьевская летопись повлияли на «Слово», и в таком случае «Слово» могло возникнуть не ранее XV–XVI в., — именно по этой причине статья о «Слове», написанная Феннелом для учебника «Ранняя русская литература» (1974), была помещена в книге после очерка литературы XVI столетия[30].

Впоследствии, возможно, под влиянием полемического выступления Д. С. Лихачева (1969) [31], Дж. Феннел несколько изменил свою позицию: в книге «Кризис средневековой Руси» (1983) он относит «Слово» к XIII столетию или к более позднему времени.

Тема следующей книги Дж. Феннела — «Возвышение Москвы»(1969) — сформулирована как аналитическая, требующая исследования исторических альтернатив, выявления логики сложно сопряженных социально-экономических, политических и конфессиональных процессов. Хронологические рамки монографии — 1304–1359 гг. Первая дата — это прекращение верховенства владимирских князей и начало соперничества Москвы с Тверью. Вторую дату автор обосновывает целым рядом причин, заключенных во внутренней истории Северо-Восточной Руси (собирание территории и начало слияния Московского и Владимирского княжеств, смерть великого князя Ивана II Красного), в изменениях политического строя Золотой Орды (начало «великой замятии» междоусобицы в Сарае) и в новом характере русско-ордынских отношений (прекращение самостоятельной политики суздальских князей, опиравшихся на иноземное господство). Второе из предложенных обоснований несомненно, но первое и третье не вполне корректны. Подлинной гранью в истории Северо-Восточной Руси и русско-ордынских отношениях стали не события 1359 г., а «тверская война» (1375) и битва на Куликовом поле (1380).

Автор, не удовлетворенный общим очерком истории Руси ХШ — XIV вв., принадлежащим перу Г. В. Вернадского (1953) [32], ставит своей целью детально изложить политическую историю на основании первоисточников — русских летописей и княжеских духовных и договорных грамот. Ограничение сферы исследования политическими событиями как будто оправдано тем, что все другие стороны средневековой русской истории недостаточно документированы. Феннел ссылается на мнение Г. Е. Кочина о «катастрофическом» состоянии источников по истории сельского хозяйства XIII — начала XVв[33]. Однако при том же «катастрофическом» состоянии были написаны и книги М. Н. Тихомирова, Л. В. Черепнина, а через год после «Возвышения Москвы» вышли в свет «Очерки русской культуры XIV–XV веков», содержащие всестороннюю характеристику различных областей жизни средневекового общества, в том числе и сельского хозяйства [34].