Читать онлайн «Москва в улицах и лицах». Страница 8

Казалось, не было тогда у вышедшего из войны государства проблемы более важной, чем "новое учение о языке" покойного академика Марра и его здравствовавших учеников. Всех их Сталин осудил за созданный ими в науке "аракчеевский режим", назвав публично фамилию одного академика: "тов. Мещанинова". До остальных единомышленников Марра добрались на заседаниях партбюро филологических факультетов. И сделали оргвыводы.

(В число сторонников Марра на филфаке МГУ попал профессор Чемоданов. Его наказали тем, что перевели читать лекции заочникам. Поэтому мне выпала честь сдавать ему экзамен по "Введению в языкознание", предмету, привлекшему внимание самого Сталина.

Тогда я услышал диалог между поседевшим экзаменатором и студенткой-заочницей первого курса, заявившей профессору, что Иосиф Виссарионович осудил учеников академика Марра, таких как академик Мещанинов и... профессор Чемоданов.

- Девушка, все мы ученики товарища Сталина, - ответил невозмутимо Чемоданов. И поставил в зачетку высшую оценку, от греха подальше.)

Волхонка медленно возрождается. Восстанавливаются дома владений, переданных музею Пушкина. Отделывается Храм. От него перебрасывается мост через Москву-реку к Якиманке, где возвышается Петр Первый Зураба Церетели. Разработан проект Боровицкой площади. Ее прежде не существовало, образовалась она после того, как сломали дома Волхонки. Успеют ли ее застроить новыми домами в ХХ веке?

Глава вторая

ЗНАМЕНКА

Церковь Знамения Богородицы.

Где жил Лжедмитрий I. - "Замок на холме"

капитан-поручика Пашкова. - Румянцевский

музей. - Дар Александра II. - Знаменский театр.

Александровское училище. - Судьба полковника

Рябцева. - 1-й дом РВС. - Наркомвоенмор Троцкий. - Командарм Фрунзе гибнет не от выстрела. - "Первый красный офицер". - Маршалы Василевский и Жуков. - "Шоколадный дом" Яна Берзина. - Великие

разведчики Красной Армии. - Признание Михаила

Посохина. - Доходный дом Федора Шехтеля.

Кого любил Федор Достоевский.

Музей Александра Шилова.

Одной из первых за пределами Кремля возникла Знаменка, "волоцкая дорога" в Великий Новгород через Волоколамск. Она сместилась к Воздвиженке, а по ее сторонам появились загородные дворы знати. Так сложился аристократический характер улицы и переулков, где много, как нигде, усадеб, до наших дней отмеченных фамильными гербами.

Знаменка в прошлом начиналась у ворот Кремля. Образовавшееся перед ней пространство, названное в 1956 году Боровицкой площадью, возникло в результате "реконструкции" Москвы. В одном этом маленьком проезде сломаны две церкви и девять домов, фактически пол-улицы. Ее название произошло от церкви Знамения Богородицы.

О каком знамении идет речь? По преданию, во время осады Новгорода войсками князя Андрея Боголюбского архиепископ вынес из храма и поставил на крепостную стену икону Богородицы. Когда одна из стрел попала в икону, из ее очей потекли слезы и силы небесные поразили пришельцев. День, когда случилось чудо, церковь чтит как праздник Знамения. В его честь в Москве основано несколько церквей и Знаменский монастырь на Варварке.

Одноглавая церковь с колокольней находилась на Знаменке, 17, где теперь пустырь. Впервые помянута под 1600 годом на одном из ее колоколов, отлитом "подаяниями приходских людей". Каменный храм соорудили в середине XVII века. Помянута церковь в протоколе допроса, учиненного в связи с усилившимися в Москве слухами о якобы здравствовавшем "царе Дмитрии", объявленном официально "вором-расстригой".

"Сказывал де им с пытки князь Дмитрий Мосальской Горбатой, а он был на Костроме от вора воевода: который де вор называется царем Дмитрием и тот вор с Москвы... от Знаменья с Пречистыя из-за конюшен попов сын Митка".

Возможно, где-то рядом с конюшнями в доме священника жил будущий коронованный в Успенском соборе царь Лжедмитрий I. Этот "попов сын Митка", главный герой одной из величайших трагедий мировой истории, правил в Кремле в 1605-1606 годы, пока его не убили восставшие москвичи.

Знаменскую церковь, как и все другие, в 1922 году ограбили, вывезли свыше 6 пудов серебра, потом переоборудовали под клуб, затем снесли. Судьба другой церкви, Николая Стрелецкого, стоявшей на углу Знаменки и Волхонки, известна.

В наши дни улица начинается "замком на холме". Этим и другими возвышенными словами величают дворец, украсивший Москву в конце XVIII века. Искусствоведы называют его "Пашков дом", по имени Петра Егоровича Пашкова, заказавшего проект поистине царского дворца. Он был капитан-поручиком лейб-гвардии Семеновского полка, учрежденного Петром I. Император щедро одарил землями и крепостными отца капитан-поручика, служившего губернатором. Петр Егорович отличался причудами и богатством, позволявшим мыться "из серебра и на серебре", принимать многочисленных гостей под "превеликим зеленым шатром" и пиршествовать под музыку, уставив столы серебряной посудой.

За два строительных сезона напротив Кремля поднялся в 1786 году невиданной красоты дом высотой 35 метров, перед которым расстилался за оградой сад. Над бельведером дворца восседал Марс с копьем. Ни Марса, ни ограды, ни сада не сохранилось. Пашков дом перестраивался не раз после пожара 1812 года. Но вызывающий восхищение классический фасад ни один архитектор не решился поменять на более модный.

Кто автор шедевра? Архив Пашкова сгорел в дни нашествия французов. Историк ХIХ века Иван Снегирев назвал творцом здания Василия Баженова со слов одного из архитекторов, современника мастера. Находят сходство в деталях Пашкова дома и известных проектов мастера. Но все это косвенные и не очень убедительные доказательства. Потому что детали действительно похожи на элементы фасада непостроенного баженовского Кремлевского дворца. Но в целом Пашков дом не похож ни на одно из известных творений Василия Баженова, ни на какой другой московский дворец.

Пашков дом выкупила казна для Дворянского института Московского университета. Потом в нем помещалась гимназия. А в 1861 году сюда из Петербурга перевезли библиотеку и коллекцию покойного Николая Петровича Румянцева. На фасаде появилась надпись: "От государственного канцлера графа Румянцева на благое просвещение". И девиз: "Не только оружием". Ему граф следовал, будучи творцом внешней политики России.

Выйдя в отставку, разбитый параличом, почти оглохший "хилый старик", каким он представлялся современникам, собрал сокровища, позволившие создать Румянцевский музей. Его называли "Московским Эрмитажем". Книг и рукописей в библиотеке графа насчитывалось свыше 25 тысяч. Среди них была "Острожская библия" Ивана Федорова, много других первопечатных книг, рукописей.

Каким образом сокровища с берегов Невы попали в Москву? Попечитель Московского учебного округа генерал, герой обороны Севастополя, Николай Васильевич Исаков узнал о переживаемых Румянцевским музеем трудностях в Санкт-Петербурге. Он добился его перевода в Москву, где книгам и картинам был создан, как теперь говорят, режим наибольшего благоприятствования. Городская дума передала музею лучший дом со всеми строениями усадьбы, каждый год выделяла ему из бюджета Москвы три тысячи рублей. Ежегодно поступали деньги мецената Кузьмы Солдатенкова, который завещал музею свою библиотеку и картинную галерею. Так поступали многие известные москвичи: историк Михаил Погодин, философ Петр Чаадаев, бывший министр народного просвещения академик Авраам Норов, обладавший рукописями Джордано Бруно. Английский клуб подарил музею коллекцию старых газет. Библиотека получала бесплатно обязательный экземпляр всей печатной продукции империи.

Дарственные собрания не смешивались, выставлялись в отдельных залах и шкафах, хранили память о дарителях.

Румянцевский музей был организован по типу Британского музея, где всемирноизвестная библиотека помещалась под одной крышей со статуями, археологическими и историческими экспонатами. Александр II пожаловал музею грандиозную картину Александра Иванова "Явление Христа народу", купленную им за 15 тысяч рублей. По его повелению сюда поступила из Петербурга картинная галерея собирателя русской живописи Ф. И. Прянишникова. Эти дары положили начало отделу русской живописи. Император передал двести картин западноевропейских мастеров из фондов Эрмитажа. Они легли в основу раздела западной живописи.

В этнографическом отделе выставлялись манекены, представлявшие все большие и малые народы Земли.

Румянцевский музей открыл двери для всех. Библиотеку посещал Лев Толстой, когда сочинял роман "Война и мир": его интересовали документы московских масонов.

Автограф в регистрационной книге оставил 26 августа 1897 года читатель Владимир Ильич Ульянов, указавший адрес: "Большая Бронная, дом Иванова, квартира 3". Такого домовладельца историки не нашли. То была маленькая "конспиративная" клевета. Первая капля в море лжи, в котором утонул народ, поверивший интеллигентному образованному вежливому человеку, пообещавшему построить государство без частной собственности на средства производства. Спустя несколько лет, по пути в ссылку, Ленин посещал читальный зал Румянцевского музея, собирая материал для монографии "Развитие капитализма в России". Получал вождь отсюда книги, когда поселился в Кремле.