Читать онлайн «Япония : история страны». Страница 16

Фильм режиссера Куросавы «Семь самураев», действие которого происходит в ту эпоху, изображает крестьянство, страдающее от жестоких бандитских налетов, но даже Куросава в конечном счете отдает победу крестьянам. Возможно, подобно шедшей в то время в Англии войне Алой и Белой розы, феодальные побоища этого периода принесли больше бед их непосредственным участникам, чем невинным свидетелям. Способность общин к быстрому восстановлению после поджогов и грабежей, а также стремительный рост численности населения и его миграция на значительные расстояния развили экономическую и социальную гибкость и привели к образованию устойчивого излишка, необходимого для «инвестирования» в цели, которые в узком смысле были «не производительными», то есть в культуру.

Асикага с особым почтением относились к одной из дзэн-буддийских сект под названием Ринзай, отбирая из ее членов (т. н. группы «Пяти монастырей», Гозан) монахов, которые служили советниками, кураторами, дипломатами и учителями. Если дзэн и не являлся государственной религией, он был, без сомнения, философией правящего класса — не вдаваясь сами во все тонкости учения, верхи нередко склонялись перед теми людьми, кто их постиг.

Возводимые в тот период дзэнские монастыри зачастую украшались в строгом китайском стиле, в свою очередь отражавшем индийское влияние. Китайские предметы искусства и импрессионистские по духу картины тушью, пейзажи, высоко ценились и служили для японцев источником подражания. Признанным мастером искусства суйбоку-га (школа живописи, в которой рисунок выполняется черно-белой тушью) стал монах Сэссю (1420— 1506), на самом деле учившийся в Китае. Отсутствие лишнего и передача ощущений веса и глубины при помощи нескольких точных штрихов обозначали и вдохновленные идеями дзэн сады «сухих пейзажей» (карэ-сансуй), которые можно увидеть в Киото в садах Реандзи и Дайтокуд-зи, где камни и белый песок создают впечатление бегущей воды.

В сфере актерского мастерства главным достижением было рождение из простых песен, танцев и пантомимы, обычно сопровождавших религиозные праздники и деревенские фестивали, драмы Но, и переход ее на уровень югэн — скрытой и возвышенной красоты. В основном это была заслуга актера Канъами (1333-1384) и его сына и «продюсера» Дзэами (1363-1443), чья красота привлекла гомосексуального и щедрого сегуна Есимицу. Дзэами был театральным гением, он не только написал несколько пьес, но и создал собственную теорию драматургии и изложил ее в двадцати одном трактате. Дзэнский принцип «не-делания» привел его к обоснованию того, что игра актера должна быть не реалистичной, а символичной. В высшей степени стилизованные представления Но часто рассказывали о сверхъестественном или о безумии, поэтому изображали ангелов, призраков и демонов, а суть спектакля заключалась больше в стиле, чем в сюжете. Развитие сюжетной линии оказывалось гораздо менее важным по сравнению с многократным подчеркиванием од-ной-единственной эмоции, доведения ее до предела и кульминации. Театр Но по-прежнему имеет преданных поклонников среди знатоков, хотя из двух тысяч пьес, которые, как известно, были написаны, до нас дошли тексты только восьмисот, и из них в активном репертуаре находится примерно треть. От непосвященных требуется много знаний, чтобы воспринимать представление Но не только как великолепную костюмную мистерию. В меньшей степени то же самое справедливо и для спектаклей кегэн («безумные слова»), показывающих смешные и печальные сценки из жизни. Кегэн варьируется от сатиры до фарса и часто высмеивает претензии на авторитет со стороны священнослужителей или деревенских старейшин. Непосредственный, простой и иногда жестокий, этот жанр представляет собой юмор аутсайдеров и неудачников.

Примечательной литературной инновацией периода Муромачи стала мода на ранга — поочередное сочинение стихов, которое давало шанс участникам выказать свои образованность и остроумие. Как правило, один человек придумывал первые три строчки, еще две должен был сочинить другой, а затем третий снова брал последние три строки и дополнял их собственными, и так без конца. Типичное соревнование ранга могло состоять из сотни стансов. Опытные поэты могли манипулировать «спонтанностью» и увязывать отдельные строки в развитие определенной темы, например смены времен года. От придворных рэнга распространились в среду монахов, самураев и даже торговцев, и их более простые формы стали предтечей юмористического сенрю в период Эдо.

Парадоксально, но эта эпоха беспорядков и катастроф также сопровождалась постепенной формализацией элегантной чайной церемонии и основанием школ, которые были призваны увековечить и облагородить такие тонкие искусства, как воскурение фимиама и аранжировка цветов (икебана).

Всеобщая анархия, которая случилась в результате войны Онин (1467-1477), продолжалась свыше ста лет: феодальные владетели, искатели приключений и даже деревни объединялись в банды для взаимной защиты и сражались друг против друга, борясь за выживание или превосходство. Характер военных действий значительно поменялся с появлением огнестрельного оружия, строительством укрепленных замков и переходу от конницы, сражавшейся мечами и луками, к пехоте с ее пиками и ружьями. Японские историки пишут о своеобразном повторении дарвиновской борьбы видов, гэкокудзе («подавление высших низшими»), — «те, кто был внизу, ниспровергали вышестоящих». Этот процесс наглядно иллюстрирует окончательный упадок сегуната Асикага. В течение примерно восьмидесяти лет (1490-1568) остатки его авторитета сохранялись за семьей Хосокава, затем их власть отобрали Миеси (1558-1565), в свою очередь семейство Миеси свергли их же вассалы Мацунага (1565-1568). Когда в 1573 году Киото покинул последний из Асикага, это стало знаком конца династии.

Оставление Киото, сердца правительства, не вполне отвечало складывавшемуся более широкому контексту событий. Будущая судьба Японии во многом сформировалась в ходе столкновений между великими военными повелителями провинций и их желанием поставить страну «под один меч». Работу по национальному воссоединению начали три человека, совершенно разных по характеру и происхождению, но одинаково хитрых и безжалостных. Одна из аналогий гласит, что Ода Нобунага (1534-1582) высекал камни из скалы, Тоетоми Хидэеси (1537-1598) придавал им форму, а Токугава Иэясу (1543-1616) укладывал их в нужное место. Контраст личностей подчеркивает история о том, как они разозлились на певчую птичку, которая не хотела петь. Ода приказал убить ее, Тоетоми поклялся заставить ее петь, а Иэясу знал, что если наберется терпения и будет ждать достаточно долго, то в итоге птичка запоет — как он того пожелает.

Процесс национального объединения усложнялся первыми контактами японцев с европейцами. Эти контакты вылились во вторжение, но не политическое или экономическое, а культурное и технологическое. Чаще всего в Японию приезжали торговцы и миссионеры, и они привезли с собой такие новшества как ружья, очки, часы, ковры, написанные маслом картины, табак, сладкий картофель, хлеб и — конечно — христианство.

Ода Нобунага начал свою карьеру завоевателя как младший лидер самого слабого клана, замок которого был в Нагое. В своей первой битве он принял участие, когда ему исполнилось тринадцать лет. Воин от бога, он быстро понял ценность ружей и первым применил их в массовом порядке для того, чтобы одержать в сражении верх. Кроме того, он впервые стал защищать корабли железной броней.

Замок Химэдзи (завершен в 1617 г.) — прекрасный образец японского феодального укрепления; таким же был Адзути — замок Нобунаги

Именно Нобунага привел к власти последнего из рода Асикага, Есиаки, а затем лишил его этой власти, когда тот перестал довольствоваться ролью марионетки. Когда воинственные монахи Энрякудзи, огромный монастырский комплекс которого затмевал собой Киото, попытались поднять против него восстание, Нобунага превратил монастырь в пепел и уничтожил всех до единого его обитателей. В 1576-1579 годах армия рабов построила ему потрясающий замок в Адзути, смотревший на самое большое японское озеро Бива. Для изготовления золотых экранов невиданной роскоши был нанят самый известный художник того времени, Кано Эйтоку (1543— 1590). К 1582 году вокруг стен замка вырос маленький город со свободным рынком, однако в том же году Нобунага пал жертвой одного из своих полководцев. Направив войска на подавление мятежа в западной Японии, он не пожалел времени на то, чтобы насладиться чайной церемонией в храме Хоннодзи в Киото. Здесь его окружили отряды под командованием Акэти Мицухидэ. После яростного, но бесполезного сопротивления Нобунага закончил свою жизнь в духе отважных героев Вагнера, вонзив меч себе в живот в то время, как вокруг него рушился в огне древний храм. Ко времени смерти Нобуна-ги под его властью находилось свыше половины японских провинций, в том числе центральный регион вокруг Киото. Благодаря тому, что он провел новые переписи земель, отменил различные виды пошлин и начал разоружение крестьянства, Нобунага заложил основу, с которой новые правители стали создавать новую Японию и повели ее к порядку и процветанию.