Читать онлайн «Краткий курс истории ВОВ. Наступление маршала Шапошникова». Страница 2

Таким образом, руководству Красной Армии удалось летом и осенью 1941 г. добиться того, чего не смог сделать Леон Гамбетта в войне 1870—1871 гг., — остановить врага у стен столицы и не проиграть войну. Достигнув формированиями июля 1941 г. относительной устойчивости фронта, советское командование одновременно заложило основы для перелома стратегической обстановки в свою пользу. Упомянутая выше 332–я стрелковая дивизия формировалась с 18 августа 1941 г. Такой ход позволили сделать ошибки немецкого командования. 27 ноября 1941 г. Франц Гальдер записал в своем дневнике:

«Наши войска накануне полного истощения материальных и людских сил. Мы стоим перед угрозой суровой зимы. Необходимо до середины января подготовиться к неожиданным переменам погоды. Наибольшие трудности в этом отношении ожидаются к северу от Москвы».

Франц Гальдер, занимавший в 1941 г. ту же должность, что и Мольтке–старший в 1870—1871 гг., был уже в первые месяцы войны предупрежден о раскручивании в СССР механизма формирования новых дивизий. Еще 11 августа он записал в дневнике:

«Общая обстановка все очевиднее и яснее показывает, что колосс Россия, который сознательно готовился к войне, несмотря на все затруднения, свойственные странам с тоталитарным режимом, был нами недооценен. Это утверждение можно распространить на все хозяйственные и организационные стороны, на средства сообщения и, в особенности, на чисто военные возможности русских. К началу войны мы имели против себя около 200 дивизий противника. Теперь мы насчитываем уже 360 дивизий противника. Эти дивизии, конечно, не так вооружены и не так укомплектованы, как наши, а их командование в тактическом отношении значительно слабее нашего, но, как бы там ни было, эти дивизии есть. И даже если мы разобьем дюжину таких дивизий, русские сформируют новую дюжину» (Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника генерального штаба сухопутных войск. Т. III, кн. 2, М.: Воениздат, 1971. С. 264).

Однако за этой констатацией фактов не последовало никаких шагов по исправлению положения. Они остались заметками фенолога, оказавшегося во главе Генерального штаба. Между тем времени для контрмер было еще более чем достаточно. Для сравнения, 16 августа 1914 г., как только схлынула мобилизационная горячка первых дней, военный министр генерал Фалькенгайн отдал приказ о сформировании 61/2 новых корпусов (XXII — XXVII резервные корпуса и 6–я баварская резервная дивизия). На это формирование было предоставлено 55 дней (срок готовности назначался на 10 октября). То есть до начала решающих боев за Москву немецкое командование могло сделать аналогичный мероприятиям Фалькенгайна ответный ход на ниве формирования не предусмотренных первоначальными планами второлинейных соединений. В этом случае очередной раунд борьбы прошел бы под знаком вступления в сражение за Москву второлинейных соединений с обеих сторон. Этого не произошло, и у советского командования появилась возможность не только стабилизировать обстановку, но и нанести сильный удар по ослабленному противнику.

В распоряжении советского Генерального штаба оказались восемь свежих армий:

— 1–я ударная армия генерал–лейтенанта В. И. Кузнецова;

— 20–я армия генерал–лейтенанта А. А. Власова;

— 10–я армия генерал–лейтенанта Ф. И. Голикова, формировавшаяся преимущественно в Московском военном округе;

— 26–я армия (вскоре ставшая 2–й ударной) генерал–лейтенанта Г. Г. Соколова, формировавшаяся в Приволжском военном округе;

— 39–я армия генерал–лейтенанта И. А. Богданова, формировавшаяся в Архангельском военном округе;

— 57–я армия генерал–лейтенанта Д. И. Рябышева, формировавшаяся в Северо–Кавказском военном округе в районе Сталинграда;

— 60–я армия (вскоре ставшая 3–й ударной) генерал–лейтенанта М. А. Пуркаева, формировавшаяся в Приволжском военном округе;

— 61–я армия генерал–полковника Ф. И. Кузнецова, также формировавшаяся в Приволжском военном округе.

Первые две успели принять участие в последних оборонительных боях под Москвой, подпирая разваливающийся фронт 16–й и 30–й армий. В декабре 1941 г. 1–я ударная, 20–я и 10–я армии приняли участие в контрнаступлении Западного фронта на московском направлении. 26–я и 60–я армии были готовы принять участие в сражении за Москву в случае сокрушения обороны Западного фронта. Однако немцы от «перманентной мобилизации» отказались, и свежие соединения в наступавшие на советскую столицу войска группы армий «Центр» так и не прибыли. Поэтому свежесформированные советские армии были использованы в расширении наступления с решительными целями, развернувшегося в январе 1942 г. Не использовать несколько неожиданно появившееся преимущество со стороны Маршала Б. М. Шапошникова было бы большой глупостью.

Кроме того, общая обстановка, сложившаяся на советско–германском фронте к началу декабря 1941 г., благоприятствовала переходу Красной Армии в общее наступление. Во–первых, вермахт на какое–то время лишился своего главного козыря — самостоятельных механизированных соединений. Немецкие танковые соединения так или иначе лишились большинства своих танков, значительной части автомашин и тягачей, встав вровень с пехотой. Позднее, весной 1942 г., восстановленные танковые дивизии станут ударной силой контрнаступлений, которыми немецкое командование будет ликвидировать вклинения в оборону всех трех групп армий. Во–вторых, стягивание сил на московское направление неизбежно заставляло немецкое командование растягивать войска на флангах советско–германского фронта. До тех пор, пока шло сражение за столицу, безопасность флангов в значительной мере обеспечивалась отвлечением внимания Красной Армии на защиту Москвы. Когда эта угроза миновала, советское командование неизбежно стало искать решение на флангах линии соприкосновения противоборствующих сторон, надеясь сокрушить их в условиях вынужденной пассивности противника на московском направлении. В–третьих, нельзя было упускать возможность нанести вермахту серьезное поражение до того, как немецкое верховное командование опомнится и начнет формирование и переброску на фронт второлинейных дивизий.

Если сам факт остановки под Москвой был в большей степени ударом по престижу вермахта, то советское контрнаступление поставило германскую армию на грань вполне осязаемого военного поражения. Отказ от второлинейных соединений пришлось компенсировать за счет «внутренних резервов». Военный врач Генрих Хаапе, служивший в 6–й пехотной дивизии 9–й армии, свидетельствует:

«В течение ночи мы получили пополнение: людей из строительных рот, из железнодорожных рот, из полковых тылов, все остатки и огрызки, которые могли быть найдены, были посланы сюда, чтобы попасть в пекло. Эти люди не были подготовлены, и многие из них совершенно не владели оружием. Специалисты различных вспомогательных служб, саперы, все, кто имел две необмороженные ноги и две руки, чтобы держать оружие, были посланы к нам в Гридино для его удержания любой ценой. […] Русские атаковали снова, и прибывшее пушечное мясо было брошено в бой против них. Саперы, каменщики, топографы, квалифицированные специалисты в своей области, не имели никаких шансов. Им недоставало главного навыка, нужного для выживания, — боевой подготовки. В то время как мы, выстрелив в русских в темноту, меняли позицию, вновь прибывшие храбро стояли на месте и стреляли из одной точки. Очередь из русского автомата, и они погибали. […] Перекличка пополнения показала, что из 130 человек, прибывших к нам двенадцатью часами ранее, 104 были потеряны. Двадцать из них были ранены, остальные погибли» (Нааре Н. Moscow tram stop. A Doctor's Experiences with the German Spearhead in Russia. London: Collins St. James's Palace, 1957, p. 317).

Доктор Хаапе описывает события под Ржевом в середине января 1942 г.

Симметричные контрмеры были приняты немецким командованием уже довольно поздно. Новые формирования стали поступать на фронт в конце зимы и весной 1942 г. Пожалуй, единственное, что могли противопоставить не внявшие предупреждениям Мольтке–старшего немцы советскому наступлению, это новые технические решения, в частности крупномасштабные операции транспортной авиации.

Из зимних боев 1941/42 г. и последующего марш–реванша весной 1942 г. армии СССР и Германии вышли повзрослевшими и немного постаревшими. Но в первые дни декабря 1941 г. шагавшие к фронту бойцы свежесформированных соединений и кутавшиеся в разномастную зимнюю одежду немецкие солдаты еще не знали, что их ждет впереди.

Одной из черт, которые объединяют военные поражения разных армий, а иногда и разных эпох, является неверное определение ближайших планов противника. Не имея достоверной информации о планах другой стороны, командование стоящей на краю катастрофы армии пребывает в мире грез. Пробуждение происходит только после ушата холодной воды, в роли которого выступают сообщения о необратимых изменениях оперативной обстановки на фронте. До этого отдельные робкие голоса разведчиков или командиров, сражающихся в первой линии соединений, в лучшем случае игнорируются. В худшем случае для них придумывается объяснение в удобном для «зачарованных» собственными иллюзиями ключе.