Читать онлайн «Русские земли глазами современников и потомков (XII-XIVвв.). Курс лекций». Страница 35

В отличие от них

…не оутяну [нe успел, не сподобился] Василко прити к ним в Русь

Однако это лишь одна из причин неодобрительного отношения летописца к князьям, выступившим на Калку. Половцы в конфликте 1223 г. представляются ему неправой стороной. И южнорусские князья выступают именно на этой стороне против тех, кто наказал безбожных половцев, выступил в роли бича Божиего по отношению к окаянным куманам. Подобные оценки приобретают особую остроту, поскольку в Лаврентьевской летописи вообще отсутствует какая бы то ни было информация о том, что половцы обращались к русским князьям за помощью.

Негативные характеристики южнорусских князей лишь в какой-то степени смягчаются упоминаниями о том, что в сражении

Мстислав старый, добрый князь… оубиен бысть,

а также, что после гибели русских полков,

бысть плач и тута в Руси и по всеи земли, слышавшим сию беду

Итак, как и составитель рассказа Новгородской первой летописи, лаврентьевский автор убежден, что появление татар и их победа обусловлены Божьим Промыслом. Именно Он руками ордынцев карает безбожных и проклятых половцев. Однако, в отличие от

Новгородской первой летописи, в данной повести образ татар (они лишь однажды называются прямо) несколько смазан. Автор их даже никак не характеризует. Все внимание сконцентрировано на осуждении князей, участвовавших в неправедном деле, а также на радости по поводу того, что Василько Константинович был от этого схранен Богом и силой креста честнаго.

Наиболее подробно обстоятельства битвы на Калке описаны в Ипатьевской летописи. Судя по всему, этот рассказ составлен лет через 20–30 после самого события. Он имеет сложную структуру: в нем насчитывают до нескольких десятков отрывков не менее чем из трех летописных источников[217]. В нем мы находим подробный перечень русских князей, участвовавших в походе против ордынцев, с точным указанием, кто из них где находился во время сражения (либо не принял в нем участия), а также наиболее важные, с точки зрения летописца, даты.

Общая оценка этого рассказа В. Н. Рудаковым не вызывает сомнения:

«…Автор подчеркивает масштабность произошедшего. Для него поражение на Калке отнюдь не рядовое событие:…быс победа на вси князи Роускыя, тако же не бывало никогда же. При этом русские, как и в рассказе НIЛ, действуют против татар не по собственной инициативе, а по просьбе половцев»[218].

При общих чертах рассказов Новгородской первой и Ипатьевской летописей, в последней из них ситуация излагается в более жестких тонах. В частности, обращает на себя внимание то, что в призыве о помощи половцев речь идет уже не просто о земле, которая может быть захвачена, а о том, что

«…аще не поможета нам, мы ныне иссечени выхом, а вы наутрее иссечени боудете».

Несколько иначе выглядит и мотивация выступления русских князей. Речь уже не идет о том, что половцы могут переметнуться на сторону нового противника. Просто

«…лоуче… бы есть прияти я [татар] на чужеи земле, нежели на своеи».

При этом негативные характеристики половцев отсутствуют. Зато их противники определяются как

«…неслыханая рать безбожнии Моавитяне, рекомыи Татареве»

Таким образом татары приобретают конфессиональную (добавим, негативную) характеристику. В других летописях такие определения появятся лишь при описании монгольского нашествия. Возможно, это связано с поздним происхождением текста. Среди негативных характеристик пришельцев появляется и упоминание их лести. В частности, поражение новгородцев (из Новагороду Святопольчьского) объясняется тем, что

…не ведающим же Роуси лести их, исходяху противу им же со кресты. Они же избиша их всих

После разгрома Новгорода Бог, давая возможность христианам встать на путь исправления, уводит татар: те

…воеваша землю Таногоустьскоу и ины страны <…> Их же прельстивше и последи же льстю погубиша иные же страны, ратми наипаче лестью погубиша.

Вместе с тем основной отличительной чертой Ипатьевского рассказа о Калкской битве является уточнение, что поражение русско-половецкого войска является, по словам В. Н. Рудакова,

«…не просто Божием наказанием за грехи, но и своего рода предупреждением русским, главная цель которого дать последним еще один шанс избавиться от грехов, сознательно встать на путь покаяния и исправления. Летописец объясняет уход татар тем, что Бог…ожидая покаяния крестьяньскаго и обрати и (их татар. В.Р.) вспять на землю восточноую. Нашествие воспринимается как…последнее предупреждение…еще один шанс исправиться (к большому сожалению книжников, шанс не использованный) погрязшим в грехах русским»[219].

При этом, однако, летописец, видимо, не считает участие русских князей в противостоянии пришельцам бесперспективным. Иногда им даже, кажется, сопутствует удача. Противника, пришедшего по Божьему попущению, можно и побеждать:

…победиша и [их, татар] и гнаша в поле далеце, секоуще. И взяша скоты их, татаром же бегающим, Данилови же избивающи их своим полком.

Как отметил В. Н. Рудаков,

«…подобные оптимистические нотки повествования практически отсутствуют в рассказах НIЛ и Лавр. Судя по всему, указанный феномен определенный оптимизм по поводу возможной победы над…безбожными связан с бескомпромиссным неприятием татар, характерным для политики Галицко-Волынской Руси в период правления Даниила Романовича Галицкого, при котором и была составлена разбираемая часть летописи»[220].

Такое отличие южных летописных текстов, несомненно, связано с целым радом факторов. Прежде всего, следует вспомнить, что именно для южных князей половцы вовсе не были чужими. Постоянные матримониальные связи, закреплявшие многочисленные политические союзы, создавали совершенно специфический фон для описания событий, связанных с нападением на половцев. К тому же, как явствует из последующих событий, именно южные Русские земли стали в XIII в. оплотом борьбы с ордынцами и их влиянием на Руси. Именно Даниил Романович Галицкий возглавит коалицию русских князей, не пожелавших ордынским цесарям служити. Судя по всему, это и стало основой для нестандартного (для своего времени) освещения событий на Калке в Ипатьевской летописи (и, добавим, стандартного для большинства современных нам характеристик)…

Подведем итоги.

1. Прежде всего, внимание летописцев, первыми описавших появление монголов на границах Руси, сконцентрировалось на вопросах о том, кто такие татары и чем вызвано их появление именно в данный момент. При этом древнерусских книжников (и их читателей) интересовала прежде всего не этническая, а символическая идентификация языцев незнаемых. Основой для идентификации служили, видимо, апокрифические произведения эсхатологического характера, в первую очередь Откровение Мефодия Патарского.

2. Второй вопрос, волновавший летописцев, смысл произошедшего с русскими несчастья. Поражение на Калке однозначно расценивалось как наказание русских: либо как уже состоявшаяся расплата за грехи (Лаврентьевская и Новгородская первая летописи); либо как своеобразное предупреждение о необходимости исправиться (Ипатьевская летопись).

3. Особенностью рассмотренных рассказов Новгородской первой и Лаврентьевской летописей является то, что в них союз русских князей с погаными половцами оценивается крайне отрицательно, в то время как татары еще не воспринимаются как безбожные. Видимо, поэтому поражение на Калке не представляется катастрофой, а действия южнорусских князей оцениваются критически. Однако, в отличие от подавляющего большинства современных исследователей, летописцы осуждают не столько разобщенность русских сил, сколько неблаговидность самого участия в противодействии бичу Божиему.

Справедлив вывод В. Н. Рудакова:

«…Принципиально иное восприятие татар возникает лишь после нашествия Батыя. Под воздействием…вновь открывшихся обстоятельств стремительности, масштабов, характера нашествия древнерусские книжники пытаются переосмыслить сформировавшееся до этого во многом нейтральное отношение к татарам. Именно в этот период появляются окрашенные в эсхатологические тона оценки произошедшей…погибели Русской земли»[221].

Пока же время для таких оценок не наступило…

Прошло всего полтора десятилетия после сражения на Калке и судьбы русских земель резко переменились. Монгольское нашествие стало прологом к почти четвертьвековому периоду сосуществования двух различных и, в то же время, в чем-то совпадающих сообществ. Итоги этого сосуществования мы ощущаем на себе до сих пор.