Читать онлайн «История запорожских казаков. Борьба запорожцев за независимость. 1471–1686. Том 2». Страница 25

Затем, когда есаулы (начальники, которых можно приравнять к поручикам) обошли вокруг большое коло и все сказанное изложили прочим казакам, чернь снова отделилась, образовала особое коло и после новых совещаний опять выразила согласие громкими восклицаниями, сопровождавшимися бросанием шапок вверх. Когда мы вслед за тем вышли из кола, тотчас загремели войсковые барабаны и трубы, сделано было десять пушечных выстрелов, а ночью пущено еще несколько ракет. Но в тот же вечер некоторые беспокойные головы вместе с более зажиточными казаками, каковы, например, охотники или владельцы челнов, ходили из хаты в хату и смущали простой народ, указывая на отдаленность и опасности пути, предостерегали, убеждали пораздумать о том, что они намерены предпринять, чтобы не раскаиваться впоследствии. Они указывали на незначительность присланной казакам суммы, на которую невозможно продовольствовать такое количество людей в таком далеком походе, тем более что в числе их много людей бедных; затем спрашивали, куда они намерены употребить эти деньги – на покупку хлеба или на покупку лошадей, причем ставили на вид, будто его императорское величество может завлечь их далеко в глубь страны и затем, когда минует надобность, оставит их ни при чем, особенно если они не имеют никакого определенного письменного обеспечения, скрепленного его печатью. Такими и подобными речами они так настроили простой народ, что те, собравшись снова в коло наутро следующего дня, 21 июня, пришли к совершенно противоположному заключению, а именно: что при столь неопределенных условиях они никак не могут и не хотят выступать в поход, тем более что им неизвестно, действительно ли существуют обещанные деньги или нет и от кого они могут быть получены, так как им не представлено никакой грамоты от его императорского величества, равно как и письменного удостоверения в том, что им действительно будут уплачены добавочные суммы и подарки. Наконец они прислали в наше помещение нескольких казаков, чтобы сообщить нам такое решение. На это я отвечал, что им легко было бы убедиться в том, что эти деньги присланы действительно его императорским величеством и что я сам от себя не мог бы предложить им таких даров. Что, наконец, было бы безрассудно с моей стороны обнадеживать их в получении суммы, если бы она действительно не существовала, и тем накликать беду на свою голову. Напротив, они могут быть уверены в том, что получат эти деньги, как только согласятся на условия, предложенные нами от имени его императорского величества. Наконец, в подтверждение своих слов, я показал им также свою инструкцию, скрепленную императорскою печатью. Когда же эти посланные возвратились в коло с моим ответом, а чернь, несмотря на это, продолжала упорствовать в своем решении, то вождь и некоторые из старшин, в особенности Лобода, прежний гетман, при котором Белгород был разрушен, всячески просили и уговаривали их хорошо обдумать, что они делают, и не отвергать милостивых предложений императора, которые они должны бы почитать за великое счастье. В противном случае они рискуют по меньшей мере подвергнуться всеобщему позору и посмеянию, если откажутся теперь от участия в таком похвальном предприятии, направленном против закоренелого врага христианства, и не пожелают выступить в поход, несмотря на милостивое предложение, сделанное им столь могущественным монархом.

Но когда они и после всех этих доводов настаивали на прежнем решении, то вождь тут же среди кола в гневе отказался от своего достоинства и сложил свою должность, мотивируя отказ тем, что он не может и не хочет оставаться вождем людей, которые так мало дорожат своею славою, честью и добрым именем. После этого коло разошлось.

После обеда есаулы снова созвали в коло весь народ, иных даже загоняли туда киями. Прежде всего собрание просило Микошинского принять обратно начальство, что он и исполнил. Затем слышались разные странные речи о Хлопицком; говорили между прочим, что он своими ложными предложениями ввел в заблуждение не только его императорское величество, но и всех нас и их самих. Иные даже открыто выражали намерение бросить его в воду, чем привели его в большое замешательство.

По всему ходу дела легко можно понять, какую фальшивую роль играл Хлопицкий при дворе, а также и то, что он, почти по всем пунктам, сообщал его императорскому величеству ложные сведения. Ибо, во-первых: он выдавал себя за казацкого гетмана, каким в действительности никогда не был и даже не мог надеяться на этот титул, как это я понял из слов старшины. Во-вторых: он вовсе не был послан запорожским войском к его императорскому величеству, а только, проживая незадолго перед тем в Киеве в среде казаков и толкуя по-своему слова некоторых из них о том, каким бы образом заявить о себе его императорскому величеству, он тотчас же подхватил эти слова и, без ведома их, отправился предложить императору их услуги, заметивши, что дело идет к войне с турками. Это рассказал нам сам Микошинский.

В-третьих: он утверждал, что число казаков простиралось от 8 до 10 тысяч, что также неверно, ибо, спустившись к ним, я застал всего около 3 тысяч человек. Правда, они могут, при желании, собрать еще несколько тысяч войска, если призовут к оружию всех тех казаков, приписанных к запорожской общине, которые проживают в различных городах и селах. В-четвертых: он утверждал, что они удовольствуются дарами его императорского величества и тотчас по получении их готовы будут двинуться, куда направит их его императорское величество, что также не оправдалось.

Так как Хлопицкий, по правде сказать, своим самозванством сам подал повод к серьезным недоразумениям, которые можно было бы предотвратить, если бы он действовал прямо, то я неоднократно и в таких сильных словах выговаривал ему его легкомысленное поведение, что совсем смутил его и не раз заставил обливаться слезами и потом, выступавшим на лбу, так как он и сам хорошо сознавал, что неправ, и видел ясно, что его жизнь в моих руках, и, если бы я захотел, ему бы плохо пришлось.

Июня 23-го дня казаки с утра собрались в коло и прислали к нам в квартиру нескольких депутатов, которые убеждали нас не думать, будто они не желают поступать в службу его императорского величества, но что главным препятствием к тому является хорошо известный нам самим недостаток лошадей; не будь этого обстоятельства, они знали бы, что делать. В ответ на это я предложил составить и передать в коло те условия, какие мог бы заключить с ними, после чего они снова воротились в собрание передать товарищам мое предложение и затем разошлись. Между тем я приказал написать свои условия, они со своей стороны тоже начали писать грамоту с обозначением тех условий, на которых они считают возможным на этот раз поступить в службу его императорского величества. А после обеда, собравшись снова в коло, они не захотели ждать, пока я предъявлю им свои пункты, и поспешили прислать ко мне нескольких из своей среды со своими письменными условиями, на которые требовали моего ответа; содержание их следующее:

Условия, переданные полным собранием запорожского войска послам римского императорского величества:

Во-первых, получивши прошедшею весною перед Светлою неделею письмо от римского императорского величества, пана нашего милостивого, присланное сюда за пороги через нашего товарища, пана Станислава Хлопицкого, мы, узнав от пленных, что в Белгороде собирается пешее и конное войско турецкого султана и что оно должно отсюда направиться в Венгрию, призвали на помощь всемогущего Бога и отправились туда же попытать счастья от имени его императорского величества; прошли всюду с огнем и мечом, положили на месте до 2500 вооруженных людей и до 8000 простого народа.

Во-вторых, когда вышеназванный товарищ наш Хлопицкий передал нам присланные его императорским величеством знамя и трубы, мы с благодарностью приняли столь важные клейноды и, получивши точные сведения о том, что крымский хан намеревался со всею своею силою переправиться через Днепр у Очакова, мы направились туда же вместе со своим начальником, желая воспрепятствовать их переправе. Но, заставши там весьма значительные турецкие силы, как морские, так и сухопутные, мы боролись с ними, насколько позволяли наши слабые силы, дважды атаковали их, вступали в перестрелку и, благодаря Бога, увели одного знатного пленника.

В-третьих, мы обязываемся во все продолжение этой войны с турками всегда действовать против неприятеля с присланным от императора знаменем и трубами, преследовать врага на его земле и истреблять его земли огнем и мечом.

В-четвертых, по примеру наших предков – мы сами всегда и во всякое время готовы жертвовать жизнью за христианскую веру; не отказываемся делать это и впредь; но, зная хорошо вероломство язычников и молдаван, не решаемся отправляться в поход под таким важным клейнодом, как знамя его императорского величества, и в сопровождении ваших милостей, так как нам хорошо известно, что немало честных людей и добрых христиан было изменнически предано молдавским господарем в руки язычников. Ввиду всего этого нам невозможно, за такую плату, предпринимать такой отдаленный поход при таком недостатке лошадей как для нас самих, так и под орудия.