Читать онлайн «ЦИВИЛИЗАЦИЯ: Новая история западного мира». Страница 46

Кроме того, что западное христианство вобрало в себя многие культурные традиции людей Запада, преобладающая неграмотность населения сделала средоточием укоренившейся религии не слова, а образ, зрелищность и обряд—форма поклонения вышла на первый план по сравнению с содержанием. Католическая служба превратилась в пышный спектакль; крест занял место конфессионального символа; слова богослужения и псалмов стали не проговариваться, а пропеваться; наконец широкое распространение получила икона —визульное представление священных фигур. Чтение слов Христа сделалось не таким важным, как ощущение их смысла, разыгрываемого в драматической обстановке. Иконы, мощи и другие реликвии, наделенные чудотворными свойствами, заполоняли средиземноморский и западный мир по мере того, как христианство все больше становилось магической религией, а епископы и священники — непосредственными представителями нового Божества в этом мире. Именно в этой атмосфере и создавалась мифология святых: для монастыря или аббатства связь с каким‑либо святым была очень важным достоянием, повышавшим его духовное могущество и, следовательно, число и ценность приносимых даров.

Раннесредневековая церковь традиционно не избалована вниманием исследователей интеллектуальной истории. Находящееся в промежутке между деятельностью латинских отцов церкви IV и V веков — Иеронима, Амвросия, Августина —и философией высокого Средневековья —Абеляр, Аквинат, Оккам, — ее идейное наследие и вправду представляется чрезвычайно скудным. Однако неимоверно сложная задача, которую удалось решить церкви в этот период, носила прежде всего практический характер. Кроме приведения под знамена веры простого народа, знати и монархов Западной Европы, а также создания системы сотрудничества и взаимообмена между светским и духовным мирами, тогдашние христиане сумели шаг за шагом выработать сложный набор правил христианской жизни — совокупность того, что один историк назвал «прикладным христианством». Августин сделал достоянием всех свое умозрительное понимание христианской жизни, но что оно должно было означать на практике? Бенедикт, основатель аббатства в Монте–Кассино и отец западного монашества, написал «Монашеское правило», в середине VI века, а вскоре после этого Григорий Великий, бенедиктинский монах, ставший папой, обнародовал свое «Пастырское правило», предназначенное стать справочником для клира в делах духовных. Эти сочинения настраивали облеченных саном христиан в определенном ключе: живя по обязанности среди мирян и предлагая им духовное руководство, они не должны были позволить увлечь себя таким светским соблазнам, как богатство и власть. Производными из этих правил также оказывались многочисленные конкретные советы и наставления: когда не является грехом убийство из самообороны в нарушение шестой заповеди; един ли по сути всякий грех или у него существуют градации; отличается ли грех от преступления и кому надлежит выносить решение о наказании; возможно ли лживыми средствами достичь благочестивых целей; является ли грехом дача денег в рост; как следует смотреть на изваяния Христа — как на идолов или как на подспорье в молитве — и суждения еще по тысяче других практических вопросов. Учитывая мстительность христианского Бога, человеку было важно понимать, на какие правила поведения стоит опираться, чтобы избежать вечного проклятия.

Начиная с VIII века королевства Запада были втянуты в процесс слияния, входе которого стирались старые, прочерченные еще империей границы, а результирующее целое прирастало все новыми областями. Если Англия к тому времени состояла из шести королевств — Корнуолл, Уэссекс, Мерсия, Кент, Восточная Англия и Нортумбрия, — то на западе континента доминировало единое королевство франков, простершееся от Рейнской области до Атлантики и занимавшее всю территорию современной Франции за исключением Аквитании. Эта огромная область управлялась наследниками Хлодвига — Меровингами, — чье королевство представляло собой союз вождей кланов, обменивавших живую силу, которую они поставляли в королевское войско, на престиж и влияние. Поскольку в награду родовая знать получала земли, такая практика порождала потребность в новых завоеваниях и провоцировала дальнейшее ослабление центральной власти. Еще одной причиной постепенного размывания последней было то, что на смертном одре каждый Меровинг разделял свои владения между всеми живыми сыновьями. Результатом этих процессов было реальное рассредоточение власти внутри единого франкского королевства.

Материковая Европа в VIII веке

До VIII века политическая география Западной Европы оставалась текучей — короли распространяли влияние на определенные территории, но часто региональные или локальные правители имели больше власти над своими областями, и даже они лишь номинально могли контролировать земли, средоточием жизни которых являлось деревенское натуральное хозяйство. Каждый монарх повелевал больше знатью, составлявшей его двор, нежели конкретной территорией или даже определенным народом — границы между владениями были нечеткими и часто не имели значения; точно так же дело обстояло с этническими различиями. Следует помнить, что когда мы говорим о франках, саксах или вестготах, то используем удобное обобщающее название, которое отсылает не столько к выделенной этнической группе, сколько к людям, жившим в такое‑то время на такой‑то территории. Великие границы Римской империи — по Рейну, по Адрианову валу и по Дунаю — ушли в небытие, и на их место пришло обычное свободное движение людей и товаров. Однако в VIII веке ситуация начала постепенно меняться, и конфликты, которые стали следствием этих изменений, дают более ясное представление об отношениях, установившихся между системой европейских королевств и латинской, или католической, церковью.

Империя Карла Великого и ее распад

Из своей исконной области, исторических Нидерландов, Меровинги повелевали большей частью Западной Европы — но лишь номинально. Города, имения, округа, графства Запада имели каждое ту или иную степень автономии, и мало что связывало их с каким бы то ни было центром. В конце VIII века из сферы меровингского влияния выпал юго–запад Галлии. Другие земли, не подвластные франкам, находились восточнее долины Рейна и были населены фризами и саксами, а еще восточнее — поляками, литовцами, алеманнами и аварами. Границы между всеми этими народами практически отсутствовали, а их взаимоотношения подерживались непрерывными торговыми и миграционными потоками. Однако фризы и саксы отличались от своих соседей–франков — во–первых, тем, что так и не приняли христианство, во–вторых, особым общественно–политическим устройством, сложившимся как следствие проживания этих племен в окоеме Се- верного моря, на его островах и вдоль впадающих в него рек (см. главу 1). Начиная с V века, а может быть, и раньше, отряды саксов и фризов пересекали море, чтобы осесть в прибрежных районах на востоке Англии, тем самым включая их в бурно развивающуюся систему торгового обмена. Поселения на Узе. Хамбере и Темзе были завязаны друг на друга и на такие же поселения на Эмсе, Везере и Эльбе: самые удаленные из них разделяло максимум несколько дней плавания, и для обитателей Нортумбрии и Восточной Англии регион Фризии и северной Саксонии, из которого речные пути шли в глубь континента, являлся настоящими воротами в Европу. В VIII веке Саксония по–прежнему управлялась собранием родовитых вождей, которые избирали верховного главу лишь на период войны и в отличие от франкских королей продолжали держаться своих древних религиозных обычаев. При этом саксы сумели нажить немалые богатства на торговле через Фризию — их земледельцы и купцы были не беднее любого франкского аристократа, а порты на Северном море и впадающих реках превосходили франкские города и размерами, и экономической активностью. Процветание этих племен, с их язычеством и отсутствием единоначалия, идет вразрез с позднейшей верой европейцев в то, что цивилизация пришла к ним исключительно с христианством и франкскими королями.

Вскоре после 700 года власть у династии Меровингов перехватило семейство, представители которого служили у королей майордомами. Карл Мартелл, глава семейства, убедил аристократию двух наиболее важных франкских областей, Нейстрии и Австразии (занимавших территорию северной Франции и Бельгии и север Рейнской области), что объединение усилий позволит добиться большей власти и богатства.

В тот момент из‑за неконцентрированного, локального характера европейской торговли и диффузии власти, наступившей после ухода римской администрации, аристократия обладала лишь ограниченным контролем над собственными землями. Ее позиция не позволяла серьезно вмешиваться в жизнь оберегавшего свой фактический свободный статус торгового и крестьянского люда и, что еще важнее, облагать его податями. Карл Мартелл изменил такое положение дел. превратив аристократию в грозную армию, которая с готовностью использовала силу для устрашения и подчинения народа своего и соседних государств. И если за пять последующих столетий, как мы увидим, под франкский контроль перешла большая часть Европы, то первыми непосредственный эффект возвышения Мартелла ощутили на себе жители самого королевства и прилегающих территорий.