Читать онлайн «Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 1». Страница 45

Вершиной итальянского маньеризма стало творчество Бенвенуто Челлини (1500–1571), прославившегося ювелирной обработкой поверхности скульптур. При участии Челлини и других итальянских мастеров было осуществлено декоративное оформление дворца Франциска I в Фонтенбло. Эти работы положили начало развитию архитектурно-декоративной «школы Фонтенбло». Ее крупнейшими представителями были Россо Фьорентино (1493–1541), Франческо Приматиччо (1504–1570), Жан Гужон (1510–1568), Пьер Леско (1515–1578).

Архитектура маньеризма отличалась не пространственной, а орнаменталистской эстетикой, эклектичным сочетанием традиций романского и готического ордера, стилизацией под естественные, природные конструкции. Франко-итальянская «школа Фонтенбло» оказала большое влияние на формирование стиля испанского романизма, ярким представителем которого был Эль Греко (1541–1614). В начале XVII в. краткое господство маньеризма сменилось зарождением нового общеевропейского художественного стиля – барокко, ставшего основой постренессансного искусства.

Формирование ренессансного идеала личности имело огромное значение, превосходящее представления самих гуманистов. Их нравственно-эстетические искания, лишь в редчайших случаях бросавшие открытый вызов церкви и государству, готовили почву для глобальной мировоззренческой революции. Пафос внутренней свободы и плюрализма человеческого воображения пестовал новую социальную философию. Осознанная индивидуальность в корне разрушала традиционные, корпоративные формы самоидентификации. Но обожествленный человек оказывался асоциальным. Воспеваемая гуманистами свобода формирования собственного «Я» легко переходила грань самоизмышления. Фигура Человека-творца, способного к самосовершенствованию и обладающего неограниченной волей, ставила под сомнение всесилие Бога-творца. Дискредитация религиозно-корпоративной этики без реальной мировоззренческой альтернативы, освобождение от диктата церкви при отсутствии иных духовных авторитетов открывали путь для интеллектуальной, нравственной, социальной анархии. В итоге диалектика свободы и вседозволенности оказалась фатальной проблемой для общественной мысли эпохи Возрождения. Символом ее стала политическая теория Н. Макиавелли.

Никколо Макиавелли (1469–1527), известный политик флорентийской республики, был автором нескольких научных трудов, в том числе трактатов «Государь», «История Флоренции», «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия», «О военном искусстве». Его взгляды основывались на представлении о человеке как природном существе, чьи стремления определяются эмоциями и аффектами, в том числе страхом, любовью, вожделениями, страстями. Поэтому Макиавелли считал, что человек зол и эгоистичен, если его поступки не сдерживаются извне. Этика, мораль, добродетель и даже религия не могут преодолеть природный индивидуализм, поскольку являются производными от человеческих интересов и получают ту или иную форму лишь благодаря человеческому разуму. Но рациональное желание людей избежать насилия и зла со стороны окружающих приводит к появлению понятий справедливости и законности. Добиться их реализации, обеспечить спокойствие и единство общества может лишь государство («stato») – система публичной власти.

Вслед за античными мыслителями, Макиавелли рассматривал преобладающие в обществе настроения как основу круговорота простейших форм государства. Монархия способна обеспечить порядок и стабильность, но единовластие открывает путь к коррупции и тирании. Монархическое престолонаследие порождает аристократию, которая из-за человеческих вожделений и властолюбия перерастает в олигархию. Протест народа против олигархов приводит к созданию демократии, которая из-за неумения большинства людей пользоваться свободой неизбежно перерождается в анархию. Усмирить же толпу и воссоздать государство может лишь монархия. «Сила создает покой, покой – праздность, праздность – беспорядок, беспорядок – разруху, а из нее возникает порядок, из порядка – сила», – писал Макиавелли. Эта игра страстей и стремлений вечна. Но, по мнению Макиавелли, политическое искусство способно приостанавливать тяготение людей к порокам, возрождать и длительное время поддерживать мир и спокойствие. Неумелое же властвование, напротив, поощряет самые низменные черты человеческой природы. Эта дилемма исчерпывающе характеризует подлинные цели политики, главной из которых является сохранение и упрочение самой власти как гаранта единства народа, порядка и социального мира.

Рассматривая две основные модели властвования – республику и монархию, Макиавелли отдает предпочтение первой. Именно республика, возлагающая бремя ответственности на всех граждан, может быть политически наиболее эффективной.

При этом идеи Макиавелли были далеки от пафоса народовластия. В городской массе, плебсе (la plebe, il vulgo) он видел лишь угрозу смуты, хаоса, вожделений и пагубных страстей. Государственная власть, на его взгляд, должна опираться на патрициев (i patrizi, i nobili, il popolo grasso) – имущие городские слои с постоянными, «реальными» интересами. Поддержка же всего народа (il popolo) важна лишь в противостоянии правителей с аристократической знатью, основным источником интриг и эгоистического честолюбия. Подобная позиция позволила Макиавелли преодолеть противопоставление республики и монархии, рассматривая принципы политического искусства как универсальные для обеих систем властвования. Выбор же формы правления, по его мнению, должен определяться конкретными задачами, стоящими перед тем или иным народом и государством.

Макиавелли считал, что возглавлять государство могут лишь люди, обладающие особым качеством – доблестью (virtú), т. е. способностью преодолевать обстоятельства, подчинять себе фортуну. Поступки правителя должны быть рациональными и свободными, основанными на принципах практичности и целесообразности. Мораль и религия, напротив, не могут быть основанием правильной политики. Макиавелли полагал, что поскольку человек представляет собой существо природное, подчиненное своим вожделениям и аффектам, то его нравственные и религиозные установки формируются под влиянием извне. Государство само должно пестовать те или иные моральные ориентиры. Правителю же надлежит исходить во всех случаях из соображений полезности, быть искренним лишь в своем стремлении к укреплению власти и порядка. Он должен не останавливаться перед применением силы, при необходимости быть жестоким и коварным, «не отклоняться от добра, если это возможно, но уметь вступать на путь зла, если это необходимо». Макиавелли сравнивал хорошего правителя с лисицей, распознающей западни, и львом, устрашающим своих врагов. Любые его действия могут быть оправданы, если они приводят к необходимому результату.

Макиавелли отнюдь не являлся безусловным сторонником насилия. Он подчеркивал, что правление, основанное на законах, более предпочтительно. Однако сила может оказаться более эффективной при необходимости противостоять интригам или радикально менять общество. Не менее важным политическим средством Макиавелли считал обеспечение моральной поддержки со стороны народа. Для этого важно внушать подданным как любовь, так и страх. Репутация правителя должна способствовать формированию в обществе необходимых моральных устоев. «Нет необходимости князю обладать добродетелями, – писал Макиавелли, – но непременно должно казаться, что он ими наделен. Больше того, … если он их имеет и всегда согласно с ними поступает, то они вредны, а при видимости обладания ими они полезны; так, должно казаться милосердным, верным, человечным, искренним, набожным, должно и быть таким, но надо так утвердить свой дух, чтобы при необходимости ты мог бы стать иным. Князь не может соблюдать все, что дает людям добрую славу, так как он вынужден ради сохранения государства поступать против верности, против любви к ближнему, против человечности, против религии».

Теория Макиавелли стала одним из первых развернутых обоснований политического имморализма. Она отразила специфику нравственно дезориентированного, утратившего органическую цельность общества. Однако, доказывая несовместимость политического искусства с какими-либо априорными ценностями и идеалами, Макиавелли отнюдь не призывал к беспринципности. Напротив, он весьма четко сформулировал принцип ответственной политики, подчиненной единой цели – приоритету государственного интереса (ragion di stato). В его трудах последовательно проводится идея сильного национального государства, опирающегося не на единство веры (fides), а на согласие народа (consensus). Подобные представления о системе публичной власти будут востребованы в европейской общественной мысли значительно позднее. Сам же Макиавелли мало стремился к теоретическому обобщению своих представлений о политике. Он пытался сформулировать сугубо практические рекомендации, наставления, призванные направить усилия власть имущих в наиболее эффективное и целесообразное русло. Практичность и утилитарность его предложений явно диссонировали с пафосом гуманистической философии. Макиавеллизм стал символом всей противоречивости ренессансного антропоцентризма. Образ сильной личности, способной бросить вызов фортуне, обрел в трудах Макиавелли реальные черты, но оказался противопоставлен человеку естественному, эгоистичному и ничтожному в своих помыслах.